ОХОТОВЕД В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ. ЕМУ НА ХОЗЯЙСТВЕ СОВСЕМ ПРОБЛЕМЫ НЕ НУЖНЫ, СОГЛАСИТЕСЬ. НУ, ПОНЯТНО, ЧТО МНОГО ЛЕТ ПРОШЛО, НО МАЛО ЛИ ЧЕГО. ПРЕДУПРЕДИЛ БЫ, КОНЕЧНО.

НО НА САМОМ-ТО ДЕЛЕ В ЛЕСУ СПОКОЙНЕЕ ДАЖЕ, ЧЕМ В ГОРОДЕ. И ГЛАЗУ ПРИЯТНО, И СЕРДЦУ МИРНО. ТЫ НИ К КОМУ НАПРАСНО НЕ ЛЕЗЕШЬ, И ТЕБЯ НЕ ТРОГАЮТ. ТАК РАЗВЕДЕШЬ КОСТЕРОК, ЧАЮ ВСКИПЯТИШЬ С САХАРОМ, ПАЛОЧКОЙ ПЕРЕМЕШАЕШЬ, ПОКУРИШЬ, ЖДЕШЬ НОЧИ. ТАК ПОКОЙНО НА ДУШЕ, ХОРОШО. ДО РОСЫ НАДО НА ЛАБАЗ ЗАЙТИ.

ВОТ СИЖУ НА ЗАСИДКЕ. СРАЗУ СЕБЕ ПРИМЕТИЛ ОРИЕНТИРЫ, ЧТОБЫ СЛЕДИТЬ ИМЕННО ЗА СОЛОНЦОМ. ТАК-ТО НОЧЬЮ НИЧЕГО НЕ РАЗГЛЯДИШЬ, ТОЛЬКО ЗВУК СЛУШАЕШЬ. ЧУВСТВА-ТО В ОДИНОЧЕСТВЕ ВСЕГДА ОБОСТРЯЮТСЯ, ОСОБЕННО В ЛЕСУ. ТЫ ТУТ НЕ ХОЗЯИН. ПОЭТОМУ НАДО ОЧЕНЬ ХОРОШО СМОТРЕТЬ, ЗАПОМИНАТЬ ВСЕ, ДАЖЕ ЗАПАХИ, И ОСОБЕННО ВНИМАТЕЛЬНО СЛУШАТЬ.

ЛУНА НАД ЛЕСОМ ВЫПЛЫВАЕТ, БОЛЬШАЯ, КРУГЛАЯ. А ВСЕ РАВНО ТЕМНОТА НЕПРОГЛЯДНАЯ, А ВОКРУГ ЧАЩА НЕПРОЛАЗНАЯ. ТОЛЬКО РУЧЕЙ НЕВДАЛЕКЕ ШУМИТ. ЕГО-ТО ВСЕ ВРЕМЯ СЛЫШНО. ТАКОЙ ШУМ УСПОКАИВАЮЩИЙ, НАДЕЖНЫЙ. ЗНАЕШЬ, ЧТО ОН-ТО ТОЧНО ТЕБЯ НЕ ПОДВЕДЕТ.

СИДИШЬ, ВСЛУШИВАЕШЬСЯ. МАРАЛ — ЗВЕРЬ ОЧЕНЬ ТИХИЙ, ПОДХОДИТ НЕЗАМЕТНО. В ПОЛНОЛУНИЕ ОСОБЕННО ТИХО ИДЕТ. ТОЛЬКО КОГДА НАЧИНАЕТ ГРЫЗТЬ СОЛОНЕЦ, ЗУБЫ ГРЕМЯТ, ВОТ ТОЛЬКО ТАК ПОНИМАЕШЬ, ЧТО ОН УЖЕ ЗДЕСЬ.

ТИХО. СОВА ПРОТЯЖНО УХАЕТ. ИНОГДА ВОТ НА НЕЕ ВНИМАНИЯ НЕ ОБРАЩАЕШЬ, ПТИЦА И ПТИЦА НОЧНАЯ. А ИНОГДА ЗАДУМАЕШЬСЯ О ЧЕМ-ТО, ВСПОМИНАТЬ НАЧНЕШЬ ЖИЗНЬ СВОЮ, И ТОГДА-ТО УХАНЬЕ НЕПРИЯТНО ПО ДУШЕ СКРЕБЕТ. НО ЭТО РЕДКО, КОНЕЧНО. НЕЛЬЗЯ СЕБЯ НАКРУЧИВАТЬ, КОГДА ТЫ ЕДИНСТВЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК НА МНОГО КИЛОМЕТРОВ. НО СРЕДИ ОХОТНИКОВ ТАКИХ И НЕТ, ПОТОМУ КАК ЭТО ВЕРНАЯ СМЕРТЬ. НАЧНЕШЬ СЕБЯ ЖАЛЕТЬ, И ПРОХЛОПАЕШЬ ВСЕ НА СВЕТЕ.

И ВОТ Я СИЖУ, КАК ВДРУГ СЛЫШУ: ЗВУК РАЗДАЕТСЯ МЕТАЛЛИЧЕСКИЙ. КОГДА ИДЕШЬ НА ЗВЕРЯ, ТО ТЫ СОВСЕМ ДОЛЖЕН БЫТЬ ТИХИЙ. ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ЗВУКИ — ДЛЯ ТАЙГИ ЧУЖЕРОДНЫЕ. И НИКАКИХ НЕОБЫЧНЫХ, НЕ ЛЕСНЫХ, ЗВУКОВ У ТЕБЯ БЫТЬ НЕ ДОЛЖНО, ИНАЧЕ ЗВЕРЬ УЧУЕТ И СРАЗУ УЙДЕТ. И НЕ ВЕРНЕТСЯ, И ВСЕ, НЕТ ОХОТЫ. ПОЭТОМУ НА ОРУЖИИ, НА ТЕБЕ ВСЕ КАРАБИНЫ, ВСЕ МЕТАЛЛИЧЕСКИЕ ДЕТАЛИ НЕ ДОЛЖНЫ ДРУГ О ДРУГА БИТЬСЯ, ВЫДАВАТЬ ТЕБЯ. А ЕСЛИ ТАКОЙ ЗВУК У ОХОТНИКА, ТО, НЕ ЗНАЮ, МОЖЕТ, УЖЕ СОВСЕМ НЕ ДО ОХОТЫ СТАЛО, УЖЕ НЕ В СЕБЕ, МОЖЕТ, ЧЕЛОВЕК. НУ ЭТО КОГДА НОЧЬЮ, В ТЕМНОТЕ.

ДНЕМ, МОЖЕТ, ЧАЙНИКОМ КТО ГРЕМИТ, КОГДА ЗА ВОДОЙ К РУЧЬЮ ПОЙДЕТ. НУ ИЛИ ТОПОРОМ РУБИТ. ИЛИ ВОТ ВЗДЫМЩИК ХАКОМ ДА ВОРОНКОЙ. НОЧЬЮ НИКТО НЕ ШУМИТ. НА ОХОТЕ-ТО.

А ТУТ... И БЛИЗКО СОВСЕМ, ДНЕМ МОЖНО БЫЛО БЫ И УВИДЕТЬ ИСТОЧНИК ЗВУКА.

ЧТО ЗА?..

ТОЛЬКО РУЧЕЙ ШУМИТ, ДА ИЗРЕДКА КОМАР У САМОГО УХА ВЗВИЗГНЕТ. ОБЫЧНЫЕ ЗВУКИ ЭТО. НУ НА КОМАРОВ ВООБЩЕ ВНИМАНИЕ ПЕРЕСТАЕШЬ ОБРАЩАТЬ ПРАКТИЧЕСКИ СРАЗУ. А ВОТ ЧТО НОЧНЫЕ ПТИЦЫ ПРИТИХЛИ...

НАДО, ДУМАЮ, КОСТЕР РАЗЖЕЧЬ. ЗВЕРЬ ИСПУГАЕТСЯ, УЙДЕТ, А ЧЕЛОВЕК. НАОБОРОТ, К ОГНЮ ВЫЙДЕТ. ТОЛЬКО НАЧАЛ С ЛАБАЗА СПУСКАТЬСЯ, КАК ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ГОЛОС, МУЖИК КАКОЙ-ТО НЕВДАЛЕКЕ:

— РАНА-А. ОУ-А-А...

КРИЧИТ, БУДТО БОЛЬНО ЕМУ.

ТАЙГА. ВОКРУГ НА МНОГИЕ КИЛОМЕТРЫ НИ ОДНОГО ЧЕЛОВЕКА. НУ ТАМ. КОГДА ИДЕШЬ НА УЧАСТОК, ПРЕДУПРЕЖДАЕШЬ ЖЕ. НЕ ПРЯЧЕШЬСЯ. ДА И НОЧЬЮ КТО Ж СТАНЕТ ХОДИТЬ. ОПАСНО ЭТО. ТОЛЬКО КРАЙНЯЯ НЕОБХОДИМОСТЬ МОЖЕТ ВЫНУДИТЬ ОХОТНИКА НОЧЬЮ ИДТИ ПО ТАЙГЕ. ЕСЛИ ОХОТИШЬСЯ, ТАК ВСЕ РАВНО СИДИШЬ НА МЕСТЕ, НЕ КУРИШЬ ДАЖЕ, НИЧЕГО. ИЛИ КОСТЕР РАЗВЕЛ, ЕСЛИ ДО ИЗБУШКИ НЕ ДОШЕЛ, И ОПЯТЬ НА МЕСТЕ НОЧУЙ. ЭТО ДЕЛО ПРИВЫЧНОЕ. И КОМУ ТЫ КРИЧАТЬ СТАНЕШЬ? ЧТОБЫ ЗВЕРЯ НА СЕБЯ, ЧТО ЛИ, ПРИВЛЕЧЬ? И КОМУ ТЫ ЖАЛОВАТЬСЯ БУДЕШЬ, КОГО НА ПОМОЩЬ ЗВАТЬ? НАОБОРОТ, СХОРОНИШЬСЯ ДО УТРА, ДО РАССВЕТА.

Я МЕТРОВ НА ДВЕСТИ ОТ ЛАБАЗА ОТОШЕЛ. ЗАСТАВИЛ САМ СЕБЯ, ФОНАРЕМ СВЕЧУ. НЕ МОЖЕТ ТАКОГО БЫТЬ, ЧТОБЫ ЧЕЛОВЕК... КАКАЯ-ТО ПАНИКА ПОДНИМАЕТСЯ, ДАЖЕ ДЫШАТЬ ТЯЖЕЛО СТАЛО. НЕ МОГУ ЗВУК ОПОЗНАТЬ. КАКАЯ ТАМ ОХОТА! Я ВООБЩЕ ОБ ЭТОМ ЗАБЫЛ. ДУРАК Я ВООБЩЕ, СИДЕЛ БЫ НА ЛАБАЗЕ, В БЕЗОПАСНОСТИ. НЕТ, ПОПЕРСЯ...

ПРИСЛУШИВАЮСЬ. ОТ ПИЩУХИ ШАРАХНУЛСЯ, НО ЕЕ-TO ЗНАЮ. НЕИЗВЕСТНО ЕЩЕ, КТО ИЗ НАС СИЛЬНЕЕ НАПУГАЛСЯ. А ТАК ВООБЩЕ ПТИЦ НЕ СЛЫШНО СТАЛО, ЗАТАИЛИСЬ. СПОКОЙНО, СТАРИК, СПОКОЙНО... НАДО ВСЕГО-ТО ВЕТОЧЕК НАРУБИТЬ И РАЗЖЕЧЬ...

— АЙ! АЙ! БО-О-ОЛЬ!

КАК МУЖИК ПЛАЧЕТ. КОГДА ОХОТНИК В ГОЛОС ОТ БОЛИ РЫДАТЬ НАЧИНАЕТ, ЭТО, СКАЖУ ВАМ, СОВСЕМ ХУДО. НОЧЬЮ ОСОБЕННО.

БУДТО БЫ КО МНЕ ИДЕТ, В МОЮ СТОРОНУ. ХОТЬ БЫ ВЕТОЧКА ТРЕСНУЛА, ХОТЬ БЫ ТРАВА ПРОШЕЛЕСТЕЛА — НИЧЕГОШЕНЬКИ. И ТАКАЯ ВОЛНА ЛЕДЯНОГО СТРАХА НАКРЫЛА, ЧТО ЗУБЫ ЗАСТУЧАЛИ. ДОЛГО ДУМАТЬ НЕ СТАЛ, НЕ ДО КОСТРА ТУТ, РВАНУЛ ОБРАТНО К ЛАБАЗУ. НЕ ТУДА РИНУЛСЯ, ЗАПУТАЛСЯ, ЧУТЬ НОГУ НЕ СВЕРНУЛ В БУРЕЛОМЕ. УСПОКАИВАЮ СЕБЯ ВСЛУХ: «ТИШЕ, ВОЛОДЯ, НЕ ТОРОПИСЬ. НИЧЕГО СТРАШНОГО». АГА, НИЧЕГО СТРАШНОГО! А ЧТО ЖЕ ТОГДА ТРЯСУСЬ, КАК ТРЯСОГУЗКА?

РУЧЕЙ ПОЕТ, ВОТ НА НЕГО ПОШЕЛ. ПРИВЫЧНЫЙ, УСПОКАИВАЮЩИЙ ЗВУК. НАДЕЖНЫЙ. НЕ ОБМАНЕТ. А ТАМ ДРУГ О ДРУГА ЖЕСТЯНКАМИ БУДТО ПОСТУКИВАЮТ, КОНСЕРВНЫМИ БАНКАМИ, ЧТО ЛИ. ИЛИ ВОРОНКАМИ, В КОТОРЫЕ ЖИВИЦУ СОБИРАЮТ. И ЧЕЛОВЕК НАРАСПЕВ В ТЕМНОТЕ СТОНЕТ:

— ОУ-ОУ-А-А. БО-О-ОЛЬНО! ОЙ, БО-О-ОЛЬНО! КАК БО-О-ОЛЬНО-О-О!

СИЛЬНО СТРАДАЕТ, БУДТО И ТЕРПЕТЬ НЕ МОЖЕТ УЖЕ. ПЛАЧЕТ. ВОЕТ.

И ЕСЛИ ТАК БОЛЬНО ЕМУ, ЧТО НЕВМОГОТУ, ЧЕГО ИДЕТ-ТО?

Я ПТИЦ ВСЕХ ЗНАЮ, КАК КТО КРИЧИТ. ТОЖЕ СРАЗУ СТАЛ СЕБЯ УСПОКАИВАТЬ:

«ДА ЛАДНО, ВОЛОДЯ, ПРИСЛУШАЙСЯ ПОЛУЧШЕ. ВЫПЬ КАКОЙ ЗВЕРЬ ПОТРЕВОЖИЛ, ВОТ ОНА И ПОДНЯЛАСЬ».

НО НЕТ... СЛЫШНО ЖЕ, ЧТО НЕ ПТИЦА. ОНИ, КАК Я СКАЗАЛ УЖЕ, ВСЕ ЗАТИХЛИ. ДОБРАЛСЯ ДО ЛАБАЗА, ЗАЛЕЗ, САМ СЕБЯ СДЕРЖИВАЮ, ЧТОБЫ НЕ СПЕШИТЬ И НЕ СВЕРЗИТЬСЯ. НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕЛЬЗЯ САМОМУ СЕБЯ РАНИТЬ. ЭТО КОНЕЦ БУДЕТ ВСЕМУ. ЛУЧ ФОНАРЯ ТОЛЬКО ВЕТКИ ОХВАТЫВАЕТ, ДАЛЬШЕ ТЬМА. А ЭТИ ХОДЯТ ПРЯМ ВОКРУГ, ПЕРЕКЛИКИВАЮТСЯ:

— ОУ-ОУ-А-А. О-ОЙ! ГО-О-ЛО-ОВУ-У-У! БО-О-ОЛЬНО!

НЕСКОЛЬКО ИХ. И СЛОВА ОДНИ И ТЕ ЖЕ. КАК