– Ты чего? – всполошился Романов и по примеру родича обернулся назад.

Следом скакали верховые, растянувшиеся в цепочку. Ляхи! С полсотни – точно! Вдвоем, да верхами, оторвались бы. А теперь…

Бояре в два счета догнали повозки и холопов. Поравнявшись с первой, где сидели бабы и детки, Иван Никитыч заорал на возчика и на холопов:

– Гони, мать твою, что есть духу! Емеля! Назар! С боярыней едете! Остальным – спешиться!

Пока Иван орал, Федор уже останавливал вторую кибитку и телегу, перерезал постромки, отпуская коней. Боевые холопы, спрыгивая с седел, привычно переворачивали пороховницы и патронные сумки, втыкали в мороженую землю бердыши и проверяли оружие. Благо, что Романов и Шереметев уже давно оборужили людей кремневыми ружьями. Минут двадцать точно продержатся, а за это время бабы и детки будут в обители!

Иван Никитыч, встав рядом с Шереметевым, вскинул мушкет, прикинул на глаз расстояние – еще чуток, и можно палить…

– Как и вызнали-то, куда идем? – хмыкнул Федор Иванович.

– А чего тут вызнавать-то? Много ума не надо – сообразили, что Лавры не минуем…

– Иван, а деньги-то для Мезецкого где? – вспомнил вдруг Шереметев.

Романов чуть не завыл! Точно – все деньги, что собрали, вместе с казной старого князя Мстиславского, были в телеге, под сеном! Вот угораздило же…

Пришлось добежать до телеги, поворошить под сеном и, скакнув, ровно заяц, тащить тяжеленный мешок.

– Погоди – щас холопа пошлю, – решил Иван Никитыч, выбирая взглядом, кто пошустрее.

– Давай-ка, сам вези, – сказал Федор Иванович.

– Ты чего? – возмутился Романов. – Убьют, как я бабе твоей в глаза гляну?

– Быстрее, боярин! Эти деньги еще до Белого озера везти! Холопы повезут али бабы с детьми? А убьют нас обоих – зазря, считай, все наши старания пропали. И Мезецкому ты обещал девок его сохранить! Давай…

– Эх, Федор… – проскрипел зубами Романов, но, осознав правоту друга, кивнул: – Щас, поскачу… дай хоть одного, да спешу!

Боярин выбрал того, кто подскакал ближе, выстрелил, метя в грудь коня. Передняя лошадь резко завалилась на бок, а всадник, вылетев из седла, угодил под копыта напиравших сзади. Загремели выстрелы холопов, и нападавшие смешались, отступая. Отойдя на безопасное расстояние, часть верховых спешилась и, выстроившись в цепочку по обеим сторонам дороги, пошли в новую атаку.

– Иван, не тяни! – прикрикнул на друга Шереметев.

Боярин Романов торопливо перезаряжал мушкет. Закончив, толкнул оружие к ногам Федора Ивановича и принялся выискивать глазами лошадь. Обниматься, говорить прощальные речи было некогда. Шереметев не стал просить, чтобы Иван позаботился о его жене и детях. Ясно, что позаботится.

Пока ловил коня, привязывал к луке кошель с серебром, Романов замешкался. Уже в седле Иван Никитыч почувствовал, как в спину что-то ударило. Не так, чтобы очень больно, но – чувствительно. Так, словно снежным комком залепили…

Поморщившись, боярин Романов поскакал к обители. Он уже был у самых ворот, когда понял, что руки и ноги его не слушают, а седло куда-то уходит. Валясь наземь, Иван Никитыч улыбнулся – не придется смотреть в глаза вдове и сиротам боярина Федора…

– Евфимий, щенок, душу выну! – орал Никита, гоняя по сугробам большеголового парня в бараньем тулупчике.

Парень, как заяц, нарезал по поляне круги и верещал. Но немного не повезло – запнулся, упал, а мужик, догнав, пнул его в спину и принялся бить кулаками.

Мужики, сидевшие вокруг костра, только посмеивались и не вмешивались. Ниче, Фимка парень здоровый, выдюжит! Да и лупит батька за дело! Фимка, посланный в дозор, проспал отряд панов, рыл десять. Нет бы перехватить, да в мороженую землю по самые уши вбить, так Евфимий, сукин сын…

Была еще одна причина, чтобы колотить сына. Паны-то что, ляд с ними – прошли и прошли. Эти ушли, других отловим. Но парень заснул на сугробе! Понятно, устал, но не маленький, должен понимать, что заснуть зимой поверх сугроба – смерти подобно! Уж если совсем невмочь, то надобно в снег зарыться. Фимка меж тем вырвался из рук отца и припустился в лес, но Никита, ухватив дрын, нагнал его, сбил с ног и стал охаживать по спине. Отрок орал благим матом, пытаясь уползти. Отец, разъярившись, стал бить его по голове.

Переглянувшись, мужики пожали плечами – не дело, конечно, если дрыном по башке, да отцу виднее. Но так думали не все, потому что один встал и подошел к озверевшему мужику.

– Хватит! – сказал он, перехватывая дрын.

– Че?! – вытаращился Никита. – Я ему батька – что хочу, то и делаю! Ты кто таков, чтобы вмешиваться? Да я тебя щас…

Никита попытался вырвать дрын, но тщетно – в руках у мужика он словно в лед врос! Оставив эту затею, размахнулся, пытаясь попасть нежданному заступнику в ухо. Увесистый кулак врезался в раскрытую ладонь, как в стену.

– Хватит, – спокойно повторил мужик, глядя прямо в глаза. Никита сник и будто усох, став ниже ростом. Ему стало не по себе. Не то от пронзительного взгляда, не то от лица, которое и рожей-то нельзя назвать – один шрам, из которого торчат глаза без век…

– Да я его поучить хотел маненько, – сказал Никита, оправдываясь. – Что ж он, сучий потрох, службу завалил? Че, сына нельзя поучить?

– Поучил, хватит… – Подняв из сугроба скулящего Фимку, мужик обнял его одной рукой, другой ухватил за плечи отца и повел обоих к костру.

Пока шли, Никита опамятовал и в ужасе подумал, что мог бы забить до смерти собственного сына! Как бы он опосля жил? А тот, что со шрамами, сумел и парня спасти, и отца перед сыном не унизил…

У шишиг, сидевших вокруг костра, не осталось ни родных, ни близких. У каждого за спиной могилы, пепел родного дома, клочок отцовского поля, поросший кустарником… Теперь они не люди, а шишиги – лесная нечисть, что нападает в укромных местах на человека, не оставляя ни косточки, ни волоска. Еще их звали «шильниками», как зовут в народе убийц, предпочитавших бить жертву шилом – ранка незаметна, да укол смертелен…

У Никиты, пока он с Фимкой был на охоте, убили жену и пятерых детишек, отца с матерью, соседей. Вдвоем схоронили всю деревню. Никита с той поры побелел, а парень разучился говорить…

Вожак, строгавший сучок, посмотрел на виноватого Фимку и тяжело дышавшего Никиту, усмехнулся и слегка сдвинулся. По его примеру сдвинулись остальные, давая место.

– Ну, что дальше-то будем делать, Онцифир? – поинтересовался один из мужиков, просительно заглядывая в глаза атамана. – Может, в стан пойдем?

Вторую неделю шишиги не спали и толком не ели, высматривая подходящую добычу. На большой силенок не хватит, а вот такой, в десять голов – самое то! И попадались, как на грех, за пятьдесят рыл. А сегодня из-за Фимки добычу упустили…