Семенович внимательно посмотрел на меня, как на своенравного или нетерпеливого умника.

— То, чему ты учишься, имеет начало, но не имеет конца. Однако, ты верно угадал. Тебя ждет экзамен. Еще точнее — рубеж…

«Вот так, пошутил, а оказывается — накаркал».

— Я уверен, он тебе по сила…

«Мне бы его уверенность».

— Я хочу, чтобы ты осознал, что будет после этого. Тебя ждет много изменений. Это может коснуться и самого дорогого для тебя. Если ты решишься на это, то уже сегодня ты можешь вернуться в то время, когда ты разрабатывал свою теорию полускоростного вихря. Это даже не самоцель. Ты способен на большее.

Здесь Семенович еще раз внимательно посмотрел на меня.

— Да это непросто, это совсем другое. И время пришло, ты уже готов к этому.

«Так к чему же? Опять шуршание фольгой, где сам шоколад?».

— Ты уже готов не только открыть ворота в то, что не доступно людям заурядным, но и стать активным участником жизни этого другого мира, который… Вот он здесь, рядом.

Хотелось оглянуться: «Где именно?».

— Более того, — Семенович наклонился ко мне и доверительно произнес почти на ухо, — Он здесь повсюду!

На мгновение наступила такая тишина, словно стало слышно дыхание деревьев за окном. Семенович выдержал паузу. Мастак. Прошуршала тишина, и он продолжил:

— Когда внешнее вмешательство — гипноз — не смогло пробить твое табу на воспоминания, я понял, что единственная возможность его снятия — это развитие в тебе врожденных способностей сознательного управления собственной энергией.

Семенович снова посмотрел на меня особенно, как-то так по-отечески. Это уже начинало меня беспокоить.

— Сынок, пожалуйста, не сворачивай с выбранного пути! Ты… Ты выбран. Избранник. Ты нужен нам. Очень…

«Вот так. И это уже серьезно!».

Казалось, что он снова собирается упасть в некий священный транс, но опомнился и уже совсем по военному, деловито продолжил:

— На мой взгляд, одним из неординарных и эффективных средств работы с собственным подсознанием является управляемое сновидение.

«Спать, якобы, отдыхать. Но, чтобы спать и работать? Круто! Ну, Семенович, ну и маг!».

— Пусть тебя это не волнует и не пугает. Это нормально. В первую очередь, чтобы войти в сновидение, нужно осознать момент засыпания. Прежде чем заснуть, сформулируй свои намерения. Скажи себе: «Я — сновидящий».

— Сказать легко, — не удержался я.

— Сынок, помни — ты воин Добра, и ты должен не просто проснуться во сне и осознать себя. Ты должен развить свое внимание до такой концентрации и силы, чтобы самостоятельно вывести себя из состояния абстрактного сна в реальность! Да-да! Тебе встретятся реальные люди, ты увидишь реальные объекты, которые в состоянии бодрствования были на грани твоего восприятия.

Моя челюсть начала падать.

— Невозможно заранее предсказать, чем это все закончится. Не исключено, что там тебе может быть причинен вред. А что ты удивляешься? Так или иначе, там ты столкнешься с миром, в котором следует ждать всего.

— Так прямо-таки всего?

— Просто чего угодно.

«Ни фига. Вот влип!». Вслух я сдержанно опомнился:

— То есть, страховки не будет?

— Почему же. Если уж станет совсем невмоготу, есть давний проверенный и надежный способ — проснуться!

«А получится ли?».

— Но здесь я тебя хочу предостеречь! Помни об этом и несколько раз переспроси себя, готов ли ты к этому и есть ли у тебя такая потребность. Потому что, как только ты когда-то вот так выйдешь из этого реально-нереального мира, ты уже никогда больше не должен будешь на все сто процентов доверять окружающей тебя действительности, поскольку те критерии проверки истины, работающие в обычном сознательном сне, там работают тоже — просто по другим причинам.

Я молчал и был немного ошеломлен.

— Все, что ты там увидишь, будет очень похоже на сон, но это уже будет не сон.

* * *

Когда мне это говорил Семенович? Да и говорил ли? Мне уже сложно сказать, где мы с ним чаще общались — в сознательном или подсознательном мире. И сейчас это не так важно. Важно то, что я сижу в своем родном научном кабинете, как орел после изнурительного полета в своем гнезде на сосне. Сижу и осматриваю прошлое и будущее. Думаю.

Иногда выхожу из кабинета, чтобы размять свои перья белые и военные. Как там — «воин добра»? Круто!

Общаюсь со своими приятелями. Более того, хотя не совсем приятно, общаюсь и с нашим замом по научной работе.

— Добрый день, Андрей Владимирович! — хорька он мне напоминает. Мал, вертлив, опасен, — Надолго вы сюда? Рад, рад. Если надо что-то, обращайтесь.

Вижу я его радость. Если не по зубам, то следует быть предусмотрительно заискивающим.

Иду себе по коридорам и вспоминаю. В руке — общая тетрадь с пером. Не расстаюсь. Пастуху воспоминаний вместо кнута нужна ручка. В тетради почти сто страниц и все почти исписанные. Формулы и еще формулы, мир мудреных закорючек и божественных чисел.

* * *

— Ну как он там? — Генерал Крикун хотел было бросить свой пятак: «Эксперименты, как, в пропасти?». Но сдержался. Может и впрямь время другое, как и жизненные скорости другие. И, возможно, это нормально, что трое суток подряд твой подчиненный находится в каком-то беспамятстве. Но и это неверно, потому что как раз именно благодаря этому к нему вернулась научная память под наблюдением странного Семеновича.

— Да все нормально. Поехали с майором Дерюгиным рыбачить. Так сказать — с природой общаться. Говорят, это необходимо для работы, — бойко отрапортовал полковник Ефимов.

В глазах генерала сразу появилась картинка, как по влажному песку запрыгали хвостатые серебряные ладошки. А волны, как испуганные кошки, шипели, влезая на берег.

— Ну и какие результаты этого эксперимента? — почти прорычал генерал, удивив полковника своим видом огромного кота. Таких котов в местной фауне тот не знал.

— Ну?

— Позвольте! — капитан Суслов положил перед собой две общих тетради. Одну — от профессора Геннадия Васильевича, другую — от Анисимова, с еще горячими чернилами, — Это вполне уникально! Хотя целый ряд математических позиций, особенно на постановочном этапе, в этих «работах» повторяется. И хотя только сам Анисимов сможет до конца расшифровать свои записи, но, вне всякого сомнения, мы имеем алгоритм построения системы, которая устраняет вибрации типа полускоростного вихря.

— В чем? — генерал рыкнул, как тигр, знаменитым голосом диктора Левитана. Было непонятно, то ли он кого-то укоряет в недоработке, то ли его не устраивает результат, то ли ему это все просто банально надоело.