— Нет.

Я покачала головой, зябко кутаясь в манто. Меня больше не удивляло, как могла появиться на свете жестокая циничная тварь по имени Юнаэтра тиа Иньлэрт.

Когда-то давным-давно среброкосая сказала:

«Сила драконов лишает людей рассудка».

Теперь я поняла, что она имела в виду. Прозрение, явившееся юной Вестнице у Башни в тот далекий день, было лишь первым проблеском треклятой магии. Не удивлюсь, если позже она научилась «заглядывать» дальше — осознанно или, еще страшнее, невзначай.

Раз за разом, день за днем видеть гибель окружающих тебя людей… видеть смерть родных и возможных друзей. Подобный дар и правда способен свести с ума.

Лишнее, то, что мешает двигаться к намеченной цели, должно исчезнуть. Решила — действуй! Лучше сожалеть о неправильных поступках, чем об упущенных возможностях! Так всегда учили юную эссу. Если постоянно колебаться, искать выгодный вариант, цепляться за воспоминания, боясь случайных потерь, то никогда не сумеешь сдвинуться с места. Я стольким уже пожертвовала, почему мне до сих пор не хватает твердости следовать избранному пути? Причина одна, разве нет, Ланка?

«Самые страшные преступления совершаются во имя любви и… оправдываются ею».

Здание театра скрывалось за верхушками елей и другими домами. Из окна моей комнаты его не было видно. Да и вряд ли мне с такого расстояния удалось бы разглядеть барельеф на фасаде — рассыпающуюся на осколки театральную маску. Моей «маске» пока не пришло время биться на части.

Пальцы непривычно пусты, и эта пустота рождала ощущение утраты, поминутно притягивала взгляд. Материнское колечко с сапфиром я сняла сразу же, как вернулась после беседы с отцом, заперла в шкатулке вместе с жемчужным кулоном, не собираясь без нужды провоцировать Аару.

И даже честно попыталась разделить небо с Исхардом, но не смогла, как не сумела до этого взойти с ним на ложе. Чем закончилось празднование годовщины нашего знакомства, северный лорд наутро не помнил и очень удивился, обнаружив себя спящим на полу в моей гостиной. Зато мы оба надолго сохраним в памяти нашу неудавшуюся попытку отправиться в полет.

Все начиналось относительно неплохо. Я уговорила себя, что это просто дружеское приключение, какое могло бы быть с Крисом, например, или с Харатэль. И безопасный… правильный до зубовного скрежета сон, куда меня пригласил Исхард, действительно отличался от того безумия, которое породило столкновение наших с Риком миров, когда мы жадно, боясь не успеть, нырнули в бушующий хаос образов и чувств.

Мы с меченым оба потеряли голову от нетерпения. Он, истосковавшись по отобранной магии, наслаждался неожиданно обретенными крыльями и свободой от Печати, не зная, сколь надолго ему позволили вернуться в эфир. Я, неопытный птенец, ошалевший от сонма непривычных ощущений, как и любой ребенок, спешила исследовать новую игрушку полностью, до конца, будто опасалась, что ее могут отобрать.

С Исхардом торопиться было некуда. Взмах за взмахом, слово за словом, воспоминание за воспоминанием мы медленно и надежно протягивали между нами нити незримых связей, плетя из двух разных миров общее полотно. Постепенно расслабляясь, раскрываясь, доверяя все больше… пока партнер не попытался добиться полного слияния магических сфер, стирая даже тень присутствия сумеречного дракона из моих снов — естественно, кому же понравится соперник в таких делах? А я вместо того, чтобы отпустить ранящие меня осколки чужих звезд, вцепилась в них мертвой хваткой и напала на северного лорда. Тот ответил на мою атаку — инстинктивно, как голодный пес, которого поманили мясной вырезкой и отобрали, а он в последний момент схватил за коварную руку.

В облике драконов мы сражались… недолго. Гораздо дольше Исхард потом извинялся в реальном мире. Я молчала, хотя по логике именно мне следовало просить прощение. Целые сутки мы избегали друг друга, смущаясь при встречах. И когда северный лорд отправился на очередное задание, вздохнули с облегчением, радуясь даже такой причине избавиться от неловкой ситуации.

Плохо то, что «подтверждение» супружеской любви и верности лиаро мне, скорей всего, не зачли. Кто знает, насколько хватит внушения Веронара и что хранители памяти выкинут в следующий раз?

Поэтому, когда Исхард вернется, я должна быть готова.

Дверь отворилась.

— Удалось достать?

Лоретта помедлила, прежде чем передать мне пузырек с ядом сколопендры, нахмурилась: зелья, для которых чаще всего использовался этот ингредиент, сложно было назвать безобидными.

— Могу я все-таки поинтересоваться, что вы намерены делать? — я смолчала, и коготь продолжила допрос. — Это как-то связано с вашим подарком северному лорду?

Конечно же, Мерик поделился с напарницей догадками. Сам он к командору относился с прохладцей: не простил унизительную для него стычку в первый день. Поэтому, даже если и заподозрил меня в чем-то предосудительном, то не выдал. Насчет Лоретты я не была твердо убеждена.

— Расскажешь Исхарду? — кивнула на пузырек.

— Я ваш коготь. Моя верность принадлежит вам, а не эссе Иньлэрт, — оскорбилась женщина, добавила. — У меня нет права ни осуждать вас, ни подвергать сомнению ваши поступки, но… мне кажется, вы запутались.

— Все хорошо. Я знаю, что делаю, — выдавленная через силу улыбка вряд ли могла кого-то успокоить, скорее, наоборот. — Я действительно благодарна тебе — и за помощь, и за волнения.

В последние недели я все чаще ощущала себя канатоходцем, балансирующим на тонкой нити над бездной. Или даже воровкой, пробирающейся мудреным путем сквозь лабиринт магических ловушек, чтобы выкрасть у судьбы нечто важное.

Удалось бы мне со второй попытки открыть портал раньше, чем Вестница настигла бы нас? Или Крис погиб бы вновь? Кто знает. Я не стала выяснять тогда. Не собираюсь понапрасну рисковать жизнями дорогих мне драконов и теперь.

Все, что мешает, должно исчезнуть. Быть отброшено, как тот вечно путавшийся в ногах жреческий балахон, от которого я избавилась сразу после побега из Южного Храма.

«Вы не думаете, эсса, что нет большей глупости, чем держаться за вчерашний день, даже если он нес надежду на счастье?»

Нес ли? Почему, думая сейчас о Рике, я вспоминаю не свидания под луной, жаркие объятия или поцелуи и прочую чушь из песен менестрелей? Вероятно, потому что их почти и не было, а редкие моменты нашего уединения — тайком, с оглядкой на окружающих — всегда омрачала война и предчувствие грядущих неприятностей. Нам не позволят остаться вместе. Только такой глупый птенец, как я, мог игнорировать очевидные факты и мечтать о семье с меченым!

Лоретта говорила что-то еще, но я прослушала. Хотела переспросить и осеклась, зная, как легко увязнуть в паутине слов и забыть про время. Не успела — хорошее оправдание отложить неприятные вещи на завтра, послезавтра… никогда. Я просто оттягивала неизбежное — а раз так, нечего колебаться.