Лиза познакомилась с Умару в ее клинике. Черт дернул пригласить иностранцев! Оксану она сама привела и оставила в своем доме! Она дала ей кров, копалась в Оксаниных проблемах, как мама родная! И что получила? У сына семья рушится, и, того гляди, он приведет на место первой пигалицы вторую, только уже с довеском!

Далеко бы зашла Инна, накручивая себя подобным образом, если бы крики в гостиной не усилились, переместившись в прихожую.

— Так не делают! — возмущалась свекровь Оксаны. — Коли ты была бы дома, и он бы не ушел! Свои дела надо дома решать, а не по чужим углам с ребенком отираться! Могла бы к нам с дедом прийти! А коль ты подолом машешь, у самой, значит, рыльце в пушку!

Инна Викторовна слушала выпады Игоревой матери с некоторым удовлетворением. Ей даже хотелось, чтобы та нашла слова побольнее и напоследок ужалила Оксану. И вдруг до нее дошло, что сейчас Оксана в слезах придет к ней! Что надо будет искать какие-то слова, говорить с ней, смотреть ей в глаза. Ее до краев заполнил внутренний протест. Она не хотела, не могла встречаться сейчас с Оксаной! Она прислушалась.

Хлопнула дверь. Наверняка Оксана вышла следом за своей гостьей на улицу. Проводит до ворот, чтобы убедиться — свекровь ушла.

Торопливо, словно она находилась не в собственном доме, Инна Викторовна поднялась к себе в комнату и закрыла за собой дверь.

В тот день раскопали горшок. Шума вокруг этого события заварилось достаточно. Горшок оказался практически целый, и профессор опасался, что сосуд расколется при транспортировке. Лариса лично упаковала находку в десять слоев бумаги, обложила ватой и поместила в коробку из-под макарон. Ей же было поручено отнести находку в лагерь. Профессора же было не оторвать от того места, где могли находиться подобные экспонаты.

Петров издалека увидел, что Лариса несет что-то громоздкое, и, бросив топор в кучу хвороста, рванул навстречу. Лариса была вся сосредоточена на своей драгоценной ноше, и потому, когда Петров, весь взмокший, с перекошенным лицом, вырос перед ней, она испугалась. Он вынырнул из овражка, поросшего диким цикорием, и, тяжело дыша, преградил Ларисе путь.

— Поставь, — указал глазами на коробку. Она повиновалась. — Совсем с ума сошла?

Вопрос был столь неожиданным и бестактным, что Лариса задохнулась, а в следующее мгновение на глаза вылезли слезы.

Петров понял, что ляпнул не то, и замахал руками сам на себя.

— Ты же знаешь, что тебе нельзя носить тяжелое! — сказал он и схватил Ларису за плечи. Выглядел он так, словно она совершила преступление.

Лариса все еще не могла понять, чего он от нее хочет.

— Это глиняный горшок. Очень древний. Целый, — механически объяснила она.

— Да хоть мумия верховной жрицы! Ты не должна была тащить это одна! Что, некому больше? Полный отряд лбов! А потащила беременная женщина!

— Я… ТЫ-… Откуда ты знаешь?!

— Откуда, откуда — от верблюда1

— Тебе тетя рассказала! — дошло до Ларисы. — Это она поручила тебе пасти меня! Вот почему ты носишься со мной как с писаной торбой!

Догадка взбесила Ларису. А ведь она все поползновения Петрова воспринимала как ухаживания! Оказывается, тетя Инна постаралась! Воспользовалась случаем и поручила Петрову стеречь ее.

Не дожидаясь объяснений, Лариса схватила коробку и помчалась через овраг. Петров — за ней.

Как раз на середине оврага он настиг ее и схватил коробку с другой стороны.

— Пусти! — прошипела Лариса.

— Отдай!

Они вцепились в коробку с двух сторон, никто не хотел уступить. В конце КОНЦОБ Петров дернул коробку на себя, Лариса от толчка потеряла равновесие и рухнула в заросли чертополоха.

— Идиот! — раздалось из лопухов.

Петров, ощутив наконец вес коробки, не удержался и разразился коротким смешком. Он оставил коробку в покое и кинулся на помощь Ларисе. Та попыталась оттолкнуть его и подняться самостоятельно, но силы были неравны. В результате Петров оказался рядом с Ларисой в лопухах и сразу же приступил к примирению. Едва его колючая щека коснулась мягкой бархатистой кожи другой щеки, знакомые ощущения волной накрыли Ларису. На какое-то мгновение она потеряла контроль Мужские губы были активными, а руки — нежными. Лариса поняла, что уже готова ответить ему той нежностью, которая без спроса образовалась внутри и рвется наружу. Но мозг вовремя подал сигнал бедствия. Она вывернулась и вскочила на ноги. Петров тут же обхватил ее ноги и уперся лбом в ее коленки. Это тоже было приятно. Хотелось пройтись пальцами по его волосам. Там были колючки, и Лариса аккуратно вытащила их.

— Мир? — спросил Петров снизу.

— Перемирие, — буркнула Лариса.

Петров переместился на колени, и теперь его голова оказалась вровень с талией Ларисы. Он вдруг повернул голову и прижался ухом к ее животу. Этот жест был настолько интимным… Интимнее поцелуя.

Лариса отошла в сторону. Петров остался на коленях посреди травы.

— Ты не должен этого делать, — строго сказала Лариса.

— Почему?

— Ты не должен вести себя так… будто между нами что-то было! — Ларисе было совершенно непонятно, чему он улыбается, опустив голову в траву.

— Разве я веду себя… так?

— Именно! Ты ведешь себя так, будто имеешь какие-то права на меня!

Петров неторопливо поднялся с травы, отряхнул колени.

— Просто я не хочу, чтобы ты опять попала в переделку. Думаешь, легко было вытаскивать тебя из пещеры? Да ты чуть не утопила меня! — В его темных глазах плясал смех.

Вот и держись от меня подальше! Скоро ты дашь повод для сплетен в лагере. А если ты будешь ходить за мной по пятам, то не удивлюсь, когда скажут, что ребенок похож на тебя!

Лариса решила, что удачно пошутила. Но смеха в ответ на шутку не услышала. Петров в обнимку с коробкой опередил ее и преградил ей дорогу.

— Разве плохо, если он будет похож на меня? — спросил он, и Лариса попыталась разглядеть в его глазах искры недавнего смеха. Их не было. Улыбка выглядела напряженной, а глаза ждали.

— Я пошутила, — пояснила Лариса и попыталась обогнуть Петрова.

Он не пустил ее.

— Посмотри на меня. Я — ничего? — Петров пригладил торчащий на макушке вихор.

Лариса прищурилась.

— Помнится, мама говорила мне, что мужчина должен быть чуть симпатичней обезьяны.

— А я… симпатичней обезьяны? — подхватил Петров. Лариса не удержалась и прыснула.

— И дети у меня ничего получились? А?

— При чем здесь твои дети? — возмутилась Лариса. Ей не понравилось, что грань между шутками и серьезом у Петрова столь тонка и незаметна. — Твои дети похожи на тебя. Мои будут похожи на меня.