В результате лучшее, что могут сделать ученые, – это строить предположения. Хотя симптомы Дарвина и согласуются с болезнью Шагаса, мы не можем быть уверены, стали ли его страдания и смерть результатом этого заболевания, сочетания его с другими недугами или чего-то совершенно иного. «История Дарвина длиной в жизнь не укладывается в одно расстройство… Я утверждаю: на протяжении своей жизни Дарвин страдал от нескольких болезней»121, – заключил Коэн.

Независимо от того, повлияла ли болезнь Шагаса на состояние здоровья Дарвина и его смерть, натуралиста, без сомнения, может заинтересовать тот факт, что географическая территория кусачего клопа расширяется. По мере потепления климата ареал обитания Triatoma infestans распространяется к северу. Кроме того, некоторые виды редувиидов, раньше не питавшиеся на людях, теперь переключаются на них – вероятно, из-за вторжения человека в естественную среду. И, наверное, предсказуемо, последовал взрыв численности жертв болезни Шагаса. По данным Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), в настоящее время инфицировано от шести до семи миллионов человек, в основном в Латинской Америке122, и, по оценкам Центров по контролю и профилактике заболеваний (CDC), в США этой болезнью страдают более 300 тысяч человек123.

По словам Патрисии Дорн, профессора Университета Лойолы в Новом Орлеане, эксперта по болезни Шагаса, если во всей этой безнадеге и есть положительная сторона – так это снижение числа вновь инфицированных в Латинской Америке. Как она мне объяснила, это в первую очередь связано с эффективностью программ распыления пестицидов. Кроме того, утверждает Дорн, несмотря на то что до 50 % протестированных образцов североамериканских видов Triatoma оказались переносчиками паразита T. cruzi, при укусах этих видов болезнь Шагаса передается относительно редко. Это происходит потому, объясняет эксперт, что, в отличие от южных родственников, североамериканские насекомые не испражняются во время кормежки. По оценкам Дорн, благодаря их приятным застольным манерам, лишь один из двух тысяч укусов передает паразита жертве. В результате большинство людей – носителей этой болезни в США заразились не в Штатах. Они привезли инфекцию с собой из Латинской Америки, где их и покусали.

Однако не все новости хороши. Укусы Triatoma, даже если при них и не передается T. Cruzi, – основная причина анафилаксии, серьезной и потенциально опасной для жизни аллергической реакции, знакомой людям с тяжелой астмой или аллергией на арахис. Еще Дорн сказала мне, что недавняя смена подхода в сторону противопаразитарного лечения хронической болезни Шагаса остается спорной, поскольку она основана на предположении, что в организме хронических пациентов сохраняется Т. cruzi, хотя раньше возлагали вину на гиперактивный иммунный ответ пациента.

Наконец, хотя передача T. cruzi человеку в США все еще остается редкостью, посмертные признаки болезни обнаружены у собак, возможно, потому, что те поедают насекомых, инфицированных Т. Cruzi, или контактируют с их фекалиями. Адъюнкт-профессор ветеринарной школы Техасского университета A&M Сара Хеймер провела исследование служебных собак на границе между Техасом и Мексикой, и 7,4 % обследованных животных дали положительный результат на болезнь Шагаса124. В аналогичном исследовании собачьих приютов в семи различных экорегионах Техаса Хеймер и ее коллеги обнаружили, что «по самым консервативным подсчетам, в среднем 8,8 %» собак по всему штату дали положительный результат на инфекцию.

Возможно, самая печально известная среди передаваемых через кровь болезней собак – сердечный червь. Вызываемое паразитическим круглым червем Dirofi laria immitis, это заболевание может поражать также кошек, койотов, лис, хорьков, медведей, морских львов и даже людей. Единственный способ передачи инфекции – укус зараженного комара. Если позволить болезни прогрессировать, массы нитевидных червей длиной до 30 сантиметров заполнят правую половину сердца и крупные вены, впадающие в нее, – выглядит так, будто их нафаршировали тонкими спагетти. Для владельцев собак профилактика (с помощью таблеток раз в месяц или уколов раз в два года) оказывается намного дешевле и проще, чем лечение, при котором вводятся препараты для уничтожения червей. После лечения мертвые паразиты немедленно начинают разрушаться, что требует, чтобы обработанные собаки в течение нескольких месяцев избегали физических упражнений, иначе кусочки сердечных червей могут застрять в легочных сосудах, вызывая смерть.

История клопов редувиидов, паразитов Т. cruzi, которых они укрывают, и болезни Шагаса все еще продолжается в XXI веке. Однако известно, что насекомые, которые, возможно, способствовали пожизненной болезни и в конечном итоге смерти «Отца эволюции», сами эволюционируют – адаптируются к разрушению среды обитания, охотясь на те самые виды, которые его вызвали. До сих пор мы были избавлены от крупных вспышек болезни Шагаса, но будущие изменения поведения насекомых в сочетании со сменой климата и распространением людей (многие из которых живут в условиях бедности) могут иметь катастрофические последствия. И независимо от того, страдал ли Чарльз Дарвин болезнью Шагаса или нет, почти наверняка он нашел бы эволюцию жука-цирюльника столь же захватывающей, сколь и пугающей.

Холодным сентябрьским утром в Париже 1816 года 35-летний врач Рене Теофиль Гиацинт Лаеннек проходил мимо луврского дворца и увидел двух детей, играющих с длинным куском дерева. Один ребенок прикладывал к уху конец палочки, а второй скреб булавкой по противоположному концу125. Лаеннек наблюдал за ними несколько минут, эта игра позволила ему ненадолго отвлечься от суровых реалий его профессии. Ибо то были дни, когда в его любимом городе свирепствовала чахотка, убивая бесчисленные тысячи парижан, включая его мать, брата и двух наставников.

Термин «чахотка» отражал то, что жертвы медленно чахнут от болезни, и изначально использовался для обозначения нескольких легочных заболеваний, в том числе бронхита и рака легкого. Но именно болезнь-убийца, охватившая Париж и в первую очередь ассоциирующаяся со словом «чахотка», со времен древних египтян (где ее обнаружили у мумий), греков (которые называли ее фθίσις) и римлян (прозвавших изнуряющую болезнь tabes) отмечала кости своих жертв характерными патологическими изменениями в виде бугорков.

Как и древние врачи, Лаеннек с коллегами и их собратья-парижане понятия не имели, с чем столкнулись. Причиной чахотки считалось сочетание плохого воздуха («миазмов») и наследственности. Что тогда действительно знали – чахотка убивает медленно, вытягивая из жертв энергию и краски жизни и приводя к серьезной потере веса.