оставлю. Я буду с детьми. Я буду любить их одинаково сильно, независимо от того, мои они или Ромы. Ты слышишь?!

В ответ я реву еще больше и горше. Макс такой классный! Любящий, заботливый, понимающий! Но мне так обидно за поведение Ромы… Ну почему он такой Ледяной?!

* * *

Как же давно я не была дома… В родной деревне и пахнет по-особенному! Чудесно! Свежескошенной травой и летними луговыми цветами! Боже, да тут просто рай для вынашивания тройняшек!

Все свежее! И воздух, потому что машин почти нет, и молоко, и хлеб, и сливки! А все же хорошо, что Макс привез меня домой. Это – наше общее с ним решение. Рома пока все еще морозится и переживает все произошедшее в одиночку. Честно говоря, его право. Себя виноватой я тут не считаю. И очень благодарно Максу, что он поддерживает меня в реально трудной. Кроме того, настаивает на свадьбе.

Но, почему же он все же привез меня сюда? Все дело в происках отца Ледяного. Не надо мозолить ему глаза в городе. Я-то лично его не боюсь, но помимо меня, еще имеются трое малышей, за которых я несу ответственность, и потерять которых не могу. Поэтому, пусть Александр Романович думает, что его план сработал. Парни выгнали меня обратно в деревню, и я с довеском их больше не потревожу.

Наш покосившийся домишко окружен хлипким забором. Стучу в калиточку. Ноль реакции. Фердинант перелез через околицу и уже вовсю скачет по заросшей лопухами территории – вот кому тут тоже раздолье будет! И мне радость.

– Может, их дома нет, Милаш? – осторожно интересуется Макс.

Видно, что он тоже удивлен бедностью, ветхостью и запустением деревни.

– Мама-инвалид… – тихо отвечаю я. – Куда же они денутся? Маша говорит, что она целыми днями рядом с мамой сидит…

Достаю телефон, звоню сестре. Не отвечает. Мне становится страшно.

– Да. – срабатывает гарнитура в ухе Макса. – Понял. Ща буду! Милаш, – а это он уже поворачивается ко мне. – Срочно должен ехать. Поедешь со мной обратно?

– Нет, Макс, останусь. Подожду. Если что, позвоню.

– Звони, любимая. Вечером заеду обязательно! – Макс нежно целует меня в губы.

Опускается на колено, чмокает живот ровно три раза. Каждого малыша цемкнул, никого не забыл. Вон, какой заботливый.

Джип Макса быстро уезжает в сторону города. Я же, с пузом, с чемоданом, и с лазающим везде Фердинантом остаюсь около калиточки в полном недоумении, куда же все-таки подевались Маша и мама. Куда они могли запропаститься?

Глава 25

– Милк! Ми-и-илка! Ты ли это?!

Раздается через соседний забор знакомый говорок.

Баба Жека!!! Какое счастье, что она сейчас дома. Хотя… куда ей ходить в нашей деревенечке?!

– Миланья, привет, дорогая! – отворяет она свою калиточку. – Ты что ли в отпуск приехала? Труженица наша!

Причем слово «труженица» баба Жека произносит совершенно искренне, без тени ехидства.

– Приехала маму и Машу проведать, а их дома нет… Не знаете, куда они могли запропаститься?

– Знаю, Милаша, – по-доброму улыбается соседская старушка. – Да ты заходи ко мне, чай с дороги попьем! Я как раз варенья малинового наварила. А остатками, что в баллоны не поместились, сейчас тебя угощу!

– Баб Жека, спасибо вам большое за гостеприимство, но все же где мама? Маша?

– Да, Машка эта дура совсем! – машет на нее руками соседка.

А у меня глаза на лоб лезут от дальнейшего повествования.

– Не в пример тебе Милаш, тупая твоя Маша! А, лентяйка! А, гулена! Ты зарплату пришлешь, а она юбку покороче на рынке купит и фьють в клуб на танцульки свои. Под утро пьяная приползает… За Нюрочкой бедной не смотрит…

Стою, вытаращив глаза. Ушам своим не верю!

– А Нюрочка-то неходячая. Ее и покормить надо. И по нужде сводить… да и мало ли чего. А этой вертихвостки нет постоянно.

– Где мама?! – холодеют мои ноги несмотря на теплую погоду.

– В общем, покумекали мы с Нюрочкой, что делать, с Машкой посовещались, и решили они: то, что ты присылаешь, пятьдесят тысяч, огромное деньги, причем! Разделить пополам. Двадцать пять тысяч Нюрочке, в интернат, двадцать пять Машке, козе дранной! Для нее это прям несуразные деньжищи, вот она и кутит…

– Как пятьдесят?! – не верю я глазам. – Семьдесят…

– Милаш, да не ври! Столько не получают. – Лукаво улыбается баба Жека.

– Не важно. – трясу я головой. – Значит, получается, пока я отправляла всю зарплату сюда Машке, а там жила на крупе и воде, колготок себе не могла позволить, Машка скакала по дискотекам, сдав маму в интернат?!

– Да, Нюрочке там лучше, Милаш. Мы созваниваемся. Там за ней хоть присматривают. А не то, что сестра твоя старшая.

– Господи, как же я могла так с мамой поступить?! – в ужасе шепчу я.

– Милаш, ты деньги зарабатываешь в городе. Как и моя дочь. Не вини себя. Наоборот. Откуда бы у вас, были деньги, если бы ты не работала?! Кто виноват, что Машка такая непутевая родилась?!

– Баба Жека, а дайте мне адрес этого интерната! Срочно!

Пока баба Жека объясняет мне дорогу, я вызываю такси через приложение. Звоню Максу. Кратко обрисовываю ситуацию.

– Милаш, у тебя на карте сейчас достаточно денег. Я еще переведу. Забирай маму, а я узнаю, где есть пансионаты с отличными условиями. Перезвоню тебе. Устроим твою маму туда. Ни за что не переживай. Мне, жаль, что я сейчас не с тобой. Но я не могу сейчас бросить все и приехать.

– Ну что ты Макс, – заверяю я его. – Все сама сделаю. Спасибо тебе за деньги и поддержку.

– Я с тобой любимая. Все. Ушел искать учреждение.

Я оборачиваюсь к старушке.

– Баба Жека, тут мой чемодан, и котик. Вы присмотрите за ними, пока я в центр съезжу? Я не долго!

Фердинант тем временем осторожно обнюхивает чужую деревянную избу.

– Конечно, Милаш! – баба Жека пригибается к Фердинанту и нежно гладит его по головке. – Какой замечательный котик! Я его сейчас сливками угощу, чудо-юдо рыжее!

– Муррр… – такой план Фердинанта явно устраивает целиком и полностью.

* * *

– Господи, мама!!! – бросаюсь к ней, не обращая внимания на остальных соседок по палате.

– Милашка, девочка моя! – расплывается мама в нежной улыбке. – Как же я сильно по тебе соскучилась!

– Прости меня мамочка! Если бы я знала, что Маша так поступит…

– Как поступит? – удивляется мама. – Мне тут хорошо. У меня – подруги. Глянь, мы вот в карты играем. В монополию. А дома скучно было. Машка постоянно по танцулькам бегает. Судьбу свою строит. А ты –