Лониган отстранился.

— Ты поразительная.

Он смущенно мотнул головой и ушел не оборачиваясь, будто испугался собственной смелости. Подойдя к официантке, Мэтт вынул бумажник и вручил девушке пачку банкнот.

Доун хотела побежать за ним и потребовать то, чем он ее поманил. Но откуда-то из глубины души поднималось незнакомое чувство — радость от того, что кто-то хочет исследовать ее вдумчиво, не спеша, дюйм за дюймом, день за днем.

В наушнике раздался голос Кико.

— Так. Пора звонить в службу спасения: нам грозит пожар вселенского масштаба.

Брейзи шикнула на него, но отчитать как следует не успела. Вернувшись во дворик, Доун увидела, что актриса недоуменно стучит по наушнику, как будто он вдруг сломался.

И тут Доун услышала Голос. Все ясно — отключил связь с Кико и Брейзи, чтобы поговорить с ней наедине.

— Отличная работа, — произнес он так глухо, что она едва его узнала. — А теперь возвращайся сюда.

Отзвуки его слов кружились в голове, сводя на нет отчаянные попытки не думать о том, что сулило это приглашение.

Подземелье гудело, как потревоженный улей. Решалась судьба их утопии, и на общее собрание были созваны все обитатели — за исключением тех, кто еще не вернулся из Верхнего мира.

На верхнем ярусе каменного амфитеатра восседал Сорин в окружении Избранных. Вампиры высшего ранга устроились в мягких креслах, похожих на троны. Глядя на них, Сорин в который раз поразился их завораживающей красоте: кожа порозовела после недавней трапезы, в глазах клубились водовороты неземных красок. На мужчинах были только просторные шелковые штаны; женщины в соблазнительных платьях из тончайших тканей, украшенных шитьем, наводили на мысли о великолепии старого света.

На нижних ярусах Обожатели, похожие на разнежившихся кошек, полулежали на каменных скамьях в ленивой истоме, прижимаясь друг к другу. Их тела, едва прикрытые прозрачными шелками, блестели от экзотических масел. Некоторые Обожатели — в ошейниках, усыпанных драгоценными камнями, — сидели на полу и ласково терлись лицами о колени Избранных. Забавные, вкусные питомцы. Таков их удел.

Ни Стражи, ни Слуги из числа смертных на собрания не допускались: их мнение (если у них таковое имелось) не имело никакого веса. В конце концов, Стражи — всего лишь марионетки, созданные для определенных целей, и (в отличие от Обожателей и Избранных) лишены способности менять свой облик. Принимать личину, почти неотличимую от смертных, могли лишь истинные вампиры. Что же до Слуг… Одно слово — пища. Впрочем, они выполняли и другую — немаловажную — функцию: трудились наверху, словно преданные рабочие пчелки, обеспечивая нужды подземных обитателей. А наградой — и залогом верности — были блеск и роскошь Подземелья, к которым Слуг тянуло неудержимо, словно к наркотику.

Сорин прислушался к докладу, доносившемуся со сцены. Голос вампирши, отражаясь от каменных стен, разносился по всему залу. Рядом с ней стоял человек с прилизанной седеющей шевелюрой — единственный допущенный на собрание Слуга. На нем были очки, черный костюм и темно-бордовый галстук.

— Проникнуть в сознание Доун Мэдисон и собрать необходимые сведения не удалось, — говорила Галатея — Обожательница в черном кружевном наряде готов, которая возглавила вчерашнюю операцию в «Баве». — Потерпев неудачу, мы отправились в погоню за Слугой — смертным по имени Ли Томлинсон, — но тот успел укрыться в церкви.

Сорин поморщился. Речь шла о бармене из «Бавы», похожем на погибшего актера из Верхнего мира по имени… кажется, Брэндон Ли. Томлинсон испугался за свою смазливую физиономию и выдал сыщикам Лимпета информацию о Робби Пеннибейкере.

Слуга нарушил закон молчания, и теперь остается только одно — ограничить последствия его предательства.

— А вы что скажете? — Сорин повернулся к человеку в очках — адвокату, которого трусливый актеришка нанял, чтобы тот представлял его на сегодняшнем суде.

Смертный поклонился, коснувшись пальцами лба.

— Ли искренне сожалеет о содеянном, Мастер. Мы просим вас принять во внимание тот факт, что он всегда служил вам верой и правдой. Во-первых, он регулярно посещал Подземелье и снабжал вас чистой, не зараженной болезнями, кровью. Он надеялся, что проведет здесь долгие годы и однажды «добьется своего» — станет одним из Избранных. Это первый и единственный его проступок.

— Проступок, который нам дорого встанет, — сказал Сорин, устремив на адвоката уничтожающий взгляд.

Лощеный адвокат слегка нахмурился, признавая справедливость упрека.

— Правосудие смертных дает преступникам право на защиту, Мастер. Я всего лишь выполняю свой профессиональный долг в надежде, что в Подземелье тоже существует такой обычай.

Сорин мысленно хмыкнул: что за нелепое высказывание! Этот Милтон Крокетт — доверенный член их сообщества уже без малого пятнадцать лет. Он привязан к семье и дому, и поэтому его устраивала роль простого Слуги. К тому же он неплохо зарабатывал, поставляя им новых клиентов. Именно он рекомендовал им двух последних Избранных, а теперь еще и новую кандидатку — Тэмсин Грин. Чутье у него было отменное: он безошибочно выбирал тех, кто соответствовал их требованиям — красивых, обаятельных, жадных до славы.

— Вы честно выполняете свои обязательства, мистер Крокетт, — сказал Сорин. — Но Ли Томлинсон проявил преступную небрежность.

Амфитеатр заполнил голос Галатеи.

— В Верхнем мире длинный язык не только у Томлинсона. Если верить слухам, женщина по имени Клара Монаган виделась с детективами Лимпета и наболтала им невесть что. Не исключено, что, прослышав об этом, Ли вообразил, будто и ему это сойдет с рук.

По ярусам прокатился шепот. Возбужденные голоса Избранных слились с сочувственными возгласами Обожателей, которые взволнованно прильнули к своим хозяевам.

Сорин вскинул руку, требуя тишины. Шепот мгновенно смолк.

Да, сказанного Кларой Монаган не вернуть. Но главная проблема — не болтливая актриса, а Лимпет и его сыщики. Узнать бы, что ими движет… Возможно, они просто расследуют смерть Робби Пеннибейкера и защищаются от опасностей, возникающих у них на пути. А может быть, суют нос в дела Подземелья из других, куда более опасных побуждений.

— Дополнительные меры безопасности мы обсудим после того, как разберемся с Ли Томлинсоном. — Сорин положил руки на подлокотники. Нужно сохранять видимость спокойствия. — Мистер Крокетт, кара за содеянное вашим клиентом — изгнание.

Толпа потрясенно ахнула. Изгнания боялись больше, чем смерти. Никому не хотелось лишиться памяти подобно жалким Стражам и навсегда покинуть подземный рай.

Сорин холодно дожидался, пока уляжется волнение.

Умоляюще сложив руки, вперед шагнул адвокат.

— Мастер, Ли Томлинсон готов на все — все, что угодно, — чтобы вернуть ваше расположение.