Ну, то есть почти. Если бы они занимались настоящим сексом — набрасывались друг на друга, как голодные волки, — все было бы понятно и привычно, как в старые добрые времена. Но их любовные игры обычными не назвал бы никто.

Даже сама Доун.

Правда, сегодня все было иначе, чем в прошлый раз, когда он вошел сначала в ее сознание и уже оттуда добирался до всего остального. Сегодня их встреча затянулась, потому что Голос постоянно превращался из таинственного героя-любовника в наставника и наоборот — каждый раз без малейшего предупреждения. Он даже не дал ей отдышаться после финала: тут же прочел целую лекцию о блокировании сознания, подробно расписывая различные тонкости управления даром, который называл «самым надежным оружием».

Вскоре Доун совсем запуталась. Угадать, что ее ждет в следующий момент, было невозможно — хоть монетку бросай.

— С каждой нашей встречей, — вешал Голос, — я все больше поражаюсь тому, что творится в твоей голове. Сколько неприятных мыслей ты сложила в коробки и задвинула в самый дальний угол сознания — пылиться до скончания века…

Ясно. Значит, Кико успел уже рассказать ему о фотографии.

— Ну и пусть пылятся. Кому они мешают? — огрызнулась она, рассматривая портрет дамы елизаветинской эпохи, которую запомнила с прошлого раза. Казалось, вечно юная красавица с понимающей усмешкой на розовых полураскрытых губах пристально наблюдает за Доун.

Но на этом чудеса не заканчивались. Остальные картины, на которых тоже были изображения женщин, сегодня пустовали. То есть пейзажи и интерьеры остались, но вот сами их обитательницы пропали — точно так же, как на огненной картине над камином. Доун хотелось спросить, чем объясняется столь разительная перемена в интерьере кабинета, но Голос не давал ей и слова вставить.

— Нельзя жить в постоянном напряжении. Поверь мне, рано или поздно ты взорвешься. Яркое тому доказательство — то, что произошло вчера, сначала в «Баве», а потом в кафе, во время встречи с Лониганом.

Имя частного детектива Голос произнес с едва уловимым раздражением, в котором Доун усмотрела признак того, что он все-таки ревнует. По крайней мере она на это надеялась и даже немножко обрадовалась. Извращенка.

— Ну да, у меня сдали нервы, и я сдуру послала защитную волну. — Доун перевела взгляд на колонки, из которых доносился Голос. — Может быть, я и перегнула палку, но в результате выяснилось, что он не реагирует не только на чеснок и распятие, но и на ментальные волны. По идее, вы должны только радоваться: в вашем досье появилась новая информация.

— Возможно. Но ты опять уводишь наше обсуждение в сторону.

— Ага. Это точно, — усмехнулась она, пряча смущение за наигранным нахальством.

Голос вздохнул, и Доун ясно представилось, что в эту минуту он, должно быть, раздраженно разводит руками.

— Доун.

— Лимпет.

Повисла натянутая пауза.

— Ну, хорошо. Несмотря на твою поразительную способность огрызаться на каждое замечание, я рад, что по крайней мере ты расслабилась и сможешь вести себя адекватно.

Подтрунивает над ней насчет секса… ну или чем там они занимались.

— Вы не очень-то задавайтесь. У нас с вами взаимовыгодный альянс — и не более того. Вы получаете возможность бродить по закоулкам моего сознания, а я снимаю стресс. Не воображайте себя моим спасителем только потому, что ублажаете меня под гипнозом, крышу мне сносите. Между прочим, от наших сеансов до мастурбации — один шаг.

В наступившем красноречивом молчании Доун почти физически ощущала гнев босса.

С чего бы это? Неужели Голос и правда думал, что делает ей одолжение? Ну-ну, мечтать не вредно.

Краем глаза Доун заметила какое-то движение на картине с елизаветинской дамой. Показалось? Она резко повернулась к портрету, но изображение по-прежнему смотрело немигающим сочувственным взглядом.

Голос заговорил снова. Раздражение в его тоне сменилось убийственной невозмутимостью.

— Что ж. Я тебя понимаю. В следующий раз, когда представится такая возможность, мы продолжим обучение, но уже, пользуясь твоим выражением, — без мастурбации.

Доун хотела было возразить, но тут же прикусила язык. Нельзя же сначала пропесочить его за то, что он проделывает, а потом пойти на попятный и заявить, что она совсем не против. Получится, что она динамистка, а Доун никогда себя таковой не считала. И ведь было время, когда она злилась на босса только за то, что он проник в ее сознание. Правда, злости хватило всего на полчаса, а потом она начала млеть и таять.

Боже, ну и каша у нее в голове.

— А пока, Доун, продолжай упражняться в том, что мы начали изучать сегодня — как расслабляться, как распознавать опасность. Реальную опасность. Не стоит тратить драгоценную энергию, воздвигая ментальные барьеры против каждого встречного. Да, и попробуй делать это перед зеркалом, чтобы научиться держать лицо. Учись скрывать свои намерения, иначе окружающие решат, что ты…

Он замолчал, подыскивая подходящее выражение.

— Рожаю футбольный мяч?

— Исключительно поэтичная метафора. Но примерно это я и имел в виду.

В дверь постучали, и дискуссия завершилась сама собой. В дверь просунулась голова Кико.

— Не помешал?

Не дожидаясь ответа, он влетел в офис: глаза вытаращены, сам весь раскраснелся… В голове Доун тут же вспыхнул сигнал тревоги.

— Брейзи только что позвонил наш информатор из полиции, — выпалил он. — Она просила сержанта Брайтона приглядывать за всеми, кто имеет отношение к нашему расследованию — и вот…

— Кико, — строго произнес Голос.

Телепат шумно выдохнул. Доун впервые видела, чтобы он не мог говорить. Нервничает?

— Кико? — окликнула она.

Наконец он немного успокоился.

— Клара Монаган мертва.

— Что? — Доун вскочила с кушетки.

— Пару минут назад в полицию сообщили об обнаруженном теле. Ее уже опознали.

— Причина смерти? — тихо спросил босс.

Его тон не предвещал ничего хорошего.

— Потеря крови. Говорят, у нее разорвано горло. — Кико пришел в себя и махнул Доун рукой: собирайся, мол. — Мы поехали, босс. Ее дом совсем близко, на Хайленд-авеню. Сержант Брайтон обещает, что мы сможем взглянуть на тело, но нужно успеть до того, как поднимется шумиха.

— Будьте осторожны, — напутствовал их Голос.

Доун подхватила оружие и куртку и помчалась к выходу, на бегу застегивая наплечную кобуру. Сзади семенил Кико, едва поспевая за ней на своих коротеньких ножках.

Сбежав по лестнице, они столкнулись с Брейзи, которая как раз выходила из своего каземата. За ее спиной мерцал тусклый голубой свет, и лицо оставалось в тени. Доун услышала какой-то монотонный скрежет, и снова задалась вопросом: что прячет Брейзи за этой дверью?