Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я еще где-то читал, что отличившегося легионера могли наградить двойным пайком, – припомнил Серега. – А какой смысл? Разве не лучше деньгами?
– В самом деле, – согласился Володя. – Не, я понимаю, что наверняка есть и возможность получить деньгами, но тогда какого хрена не увеличить просто жалованье на ту же сумму? Ведь ясный же хрен, что большинство столько не сожрет и предпочтет звонкую монету!
– Вторым пайком можно кормить раба, – пояснил я. – Думаю, что для этого.
– А нахрена раб рядовому солдату? – не понял Серега.
– Вгребывать за хозяина. Вот мы с вами сейчас отдыхаем и вечером тоже будем отдыхать. Ну, в караул заступим в свою очередь, вот и все. А легионер вечером будет пахать как папа Карло – на строительстве лагеря. Он и колья для него на марше на своем горбу прет. А если и не на марше – так один хрен в лагере хозяйственных работ выше крыши. У кого есть раб – может взвалить всю эту хрень на него, а сам будет только чисто военную службу тащить и валять дурака, когда сменится.
– Да, нехреново! – прикинул Володя. – В натуре нехилое поощрение получается!
– Узаконенная возможность освобождения от работ, за которое не надо давать на лапу центуриону. Для вчерашней деревенщины заделаться «крутым» – дорогого стоит!
– А нас и это не касается, – заметил испанец. – Кстати, тебе-то раб зачем?
– Парень – ученик убитого мастера-металлурга, – пояснил я.
– Думаешь, справится?
– Если не привирает, то ремесло он изучил, а магические заклинания – ну, с этим мы ему уж как-нибудь поможем! – Мы посмеялись.
– Да, свой металлург в этом мире – немалая удача. Еще бы эту черную бронзу освоить…
– Соображаешь!
– Но ведь сплав-то – уникальный. Посилен он для мальчишки?
– А мы сейчас у него спросим. Эй, Нирул! Где ты прячешься, бездельник?!
– Иду, господин!
– Небось спрятался и дрых! – я в шутку изобразил замах рукой, тот так же в шутку изобразил увертывание.
– Скажи-ка мне вот что. Хорошо ли ты знаешь те самоцветы, которые твой наставник подмешивал в медь?
– Знаю, господин. Я и сам их и толок, и отмерял, и смешивал. Морской камень – он цвета морской воды, и его ни с чем не спутаешь. Очень дорогой, его привозят с севера.
– Весь дорогой или только очень хорошие куски?
– Плохие ценятся дешевле, но они не годятся. Боги их не примут и не явят чуда.
– И никто не пробовал?
– Я видел, как наставник толок и плохие, но он говорил, что боги примут их только при особом заклинании, еще более сильном. И все равно для того, чтобы боги приняли его и оно помогло, надо долго поститься и задобрить богов очень обильными жертвами.
– Он это делал?
– Ел он не с нами, а с начальником рудника, так что я не видел. Но животных для жертвоприношений приобретали и отправляли куда-то. Это тоже очень сложный и таинственный обряд, господин…
– А кто это делал?
– Мастер и начальник рудника, господин. Только они сами, больше никто.
Мы с нашим ментом переглянулись и понимающе покачали головами.
– Хорошо, Нирул. Подай-ка мою трубку и тот мешочек с листьями…
– Я могу найти и коноплю…
– Нет, конопли не надо. Садись, доешь кролика, на вот лепешку, потом помой наши миски – да смотри, выше по течению ручья. Сделаешь – отдыхай, пока не подымут в путь.
За трубкой мы обсудили ситуевину. Скорее всего, мастер с начальником рудника неплохо наживались на экономии хороших самоцветов. Теперь, когда мастера нет, начальник рудника терял свои левые доходы, и едва ли его, привыкшего к ним, радовала их потеря. Как они делили с покойным мастером свой навар – нам, конечно, никто не скажет, но это было при покойном мастере, а новая метла по-новому метет.
– Если не согласится на половину – пусть живет на одну зарплату, – постановил я. – Посмотрим, надолго ли хватит его принципиальности…
– Жена его мигом на путь истинный наставит! – хохотнул Володя.
– Если у нас получится, – уточнил Серега.
– Ты у нас геолог или нахрена? – подначил я его.
– Ну, геолог…
– В камнях разбираешься?
– Ну, не в любых же. Ты же про драгоценные говоришь, а я тебе не ювелир.
– А я и не про обработанные говорю, а про сырье. Распознать сумеешь?
– Ну, надо смотреть сами камни. Если это аквамарин…
– От других синеватых камней ты его отличишь?
– Ну да, он из группы бериллов.
– Так, так… А другие бериллы отличишь от похожих?
– Ну, отличу…
– Вот и прекрасно!
– Еще бы металлург твой не сбежал, – напомнил Володя.
– Не сбежит – ему самому интересно черную бронзу выплавлять!
– И все-таки смотрел бы ты за ним в оба, рабовладелец ты наш!
Обсудить детали нам так и не удалось: подошли поболтать дети «почтенной» Криулы – ага, спасибо хоть пешком подошли, как и обещали. Велтур делился ценными соображениями о времени и обстоятельствах исхода тех или иных латинян из-под власти проклятого Рима – похоже, Рим в клане Тарквиниев очень крепко недолюбливали – и явно вознамерился вычислить моего несуществующего предка-эмигранта, почему-то решив, что он должен был быть человеком знатным и известным.
– Разве мало простых людей сопровождают знатных в их скитаниях? – пробовал я его урезонить.
– Но ведь твой предок, когда прибыл в твою страну, зачем-то же скрывал свое происхождение! Что скрывать простому человеку, который никому не интересен? – В общем, парень зациклился на этой идее, и мне стоило немалого труда сохранять серьезную мину и изображать не просто интерес, а живейший интерес, обязательный для настоящего потомка давнего эмигранта.
Ведь в этом патриархальном родовом социуме знатностью рода пренебрегать как-то не принято, и меня бы просто-напросто никто не понял. А у Велтура получалась реконструкция чуть ли не в духе путешествия якобы предка основателей Рима знатного троянца Энея, только в обратном направлении, да еще и продолженного гораздо дальше – через Понт Эвксинский и Скифию куда-то аж в самую Гиперборею.
И все это на полном серьезе, вплоть до конкретных версий, так что даже и не могу сказать, чтоб совсем уж неинтересно было. Волн-то «белой эмиграции» из Лациума, оказывается, немало было. Первая – это вообще с момента разрушения Альба-Лонги и перехода главенства в Латинском союзе к Риму. Но то еще царский Рим, и времена это настолько седые, что нам категорически не подходят. Вторая волна эмиграции пришлась на конец Первой Латинской войны. Цари многих латинских городов поддержали тогда изгнанного из Рима его последнего царя Тарквиния Гордого, но война прошла для них неудачно, и по условиям заключенного мира главенство Рима в союзе сохранилось. Но и эта волна нам тоже не подходит – триста лет, все двенадцать поколений, а никак не шесть, заявленные мной. Велтур не без сожаления отметил, что как раз в этой волне было немало царей и их родни, тоже царских кровей – римляне добивались изгнания неугодных им правителей из союзных им городов. Третья волна эмиграции пришлась на конец Второй Латинской войны, когда Рим окончательно покорил Лациум и поизгонял латинских царей отовсюду, где они все еще оставались. И вот эта третья волна – по времени как раз «моя», вот только все цари и вся их царственная родня уже известны, и места их убежищ тоже известны, и никто из них никуда не затерялся и ни через какой Понт Эвксинский на север лыж не вострил. В общем, не получалось у меня царского происхождения, хоть ты тресни.