Впрочем, эти вычисления парня не распространялись на прочих аристократов, пусть и не царских кровей, которых в те времена тоже удалилось из латинских городов в изгнание великое множество. Большинство, конечно, разделило судьбу своих царей и их родни, но всех их поголовно разве упомнишь? Были среди них, наверное, и такие, на кого и у Рима, и у его друзей-союзников имелся особенно большой и острый зуб, и некоторым из них, возможно, небезопасно было оставаться в хорошо известном греко-римскому миру Средиземноморье. И почему-то Велтур был непреклонно уверен, что как раз именно мой персональный предок и был как раз одним из таких аристократов-беглецов, а не просто его товарищем по изгнанию. А может быть, даже – как знать – и все-таки какая-нибудь царская седьмая вода на киселе из их незаконных потомков, которых тоже вполне могло быть столько, что всех упомнить просто невозможно. Это, конечно, уже не так почетно и престижно, как законная ветвь рода, но тоже не совсем уж пустяк – особенно в Испании. И с такой настойчивостью пацан советовал мне поднапрячь память и вспомнить все, что мне рассказывали или хотя бы намекали о нашем происхождении отец и дед, что у меня даже подозрение невольно закралось, уж не предлагает ли он мне в эдакой для приличия слегка завуалированной форме самому придумать себе знатную родословную, которую здесь хрен кто проверит…

Его сестра тем временем подсела к Васкесу и о чем-то с ним тихонько болтала – я с моим все еще далеко не блестящим знанием турдетанского языка мог разобрать только отдельные обрывки фраз, но сидела так, что обводы ее весьма соблазнительной фигурки бросались в глаза прежде всего мне, да и глазками чертовка периодически постреливала соответствующим образом. Обоих нас подразнить решила, оторва эдакая, что ли?

– Девчонка явно положила на тебя глаз, – сообщил мне мент, когда отряд снова вытянулся в походную колонну. – Капала мне на уши всевозможной женской чепухой вроде красивых безделушек и тряпок, купленных на рынке по дешевке – женщины есть женщины, сам знаешь, – но при этом как бы невзначай то и дело пыталась выведать у меня всю твою подноготную.

– Тоже о моем происхождении?

– Нет, о тебе самом.

– Так, и чего ты ей про меня наплел?

– Представил тебя в самом выгодном свете! – И ухмыляется, скотина!

– Если мне, чтобы соответствовать этой твоей характеристике, придется теперь душить львов и ловить вепрей голыми руками – сперва я скормлю им тебя! – пообещал я ему. – Авось отравятся – мне тогда легче душить их будет!

– Нет, повторения подвигов Геракла я тебе не инкриминировал, – успокоил он меня после того, как посмеялся. – Рыцарских подвигов в духе Роланда, Ланселота или Эль-Сида тоже. Я придумал кое-что получше!

– Что именно?

– Ну, мы же арбалетчики, стало быть стрелки. Но не простые, а гвардейские, элитная сотня великого князя. Помнишь «Три мушкетера» Дюма? Вот что-то вроде той роты королевских мушкетеров. Арбалет мы берем в руки только тогда, когда заступаем в караул по княжескому дворцу, так что быть великими стрелками-снайперами нам вовсе не обязательно. А в свободное от службы время мы эдакие гвардейские пижоны, ведущие светскую жизнь – все как в лучших домах Парижа!

– Ага, которого еще нет и в помине!

– Да какая разница! У нас же не Париж, у нас Москва! Да знаю я, что ее тоже еще нет! Ну так и что? Кто поедет проверять? У нас же там круглый год снега по колено! Точнее – летом, а зимой – по пояс!

– Ага, и медведи бродят по улицам!

– Обязательно, Максим, это же классика! Причем такие, что и Гераклу голыми руками ничего не светит. Поэтому мы, люди благородные, но все же простые смертные, даже с копьями на них не охотимся, а расстреливаем из тех же арбалетов. И вепри у нас там тоже такие же, так что успокойся, проверка на вшивость тебе не грозит!

– Ну, насчет снега летом по колено… Завираться-то зачем?

– Но я же должен был пустить сеньорите пыль в глаза! Как же сделать это, не преувеличивая? Да не беспокойся, она же это прекрасно понимает и сделает поправку – что на самом деле не по колено, а максимум по щиколотку!

– Да я не про то. Как мы, по-твоему, хлеб в снегу выращиваем?

– Зачем же в снегу? В теплицах, разумеется! Должны же мы как-то ухитряться вести приличную жизнь в столь невыносимых условиях! А подробности – ну, не мы же этим занимаемся, а крестьяне. Да и кому интересны все эти северные хитрости от нищеты здесь, в теплом Средиземноморье? Уровень жизни благородного сословия там я изобразил по средиземноморским меркам более-менее сносный, но не шикарный, так что успокойся, никого он здесь не заинтересует.

– Ладно, допустим. Ну и в чем тогда наша крутость, если львов мы не душим, птице в глаз на лету не попадаем и по десять голов одним взмахом меча не сносим?

– Как это в чем? Мы же вроде королевских мушкетеров – пьем вино, играем в карты, ухаживаем за прекрасными дамами, деремся на дуэлях, враждуем с точно такими же гвардейцами кардинала… тьфу, верховного жреца – все как в лучших домах Парижа! А ты у нас вроде д’Артаньяна!

– Дуэли, говоришь…

– Ну да, на шпагах. Ты же неплохо фехтуешь. Твой укол не так точен, как мой, но фехтовальными приемами ты владеешь лучше меня, а шпагами здесь не пользуются, и проверить нас некому и нечем. Длинные мечи кельтов – это же совсем не то.

– Ладно, допустим. Чего ты еще наплел? Тайные операции типа вояжа за бриллиантовыми подвесками королевы… тьфу, великой княгини?

– Разумеется! Зачем же придумывать то, что за нас давно придумал Дюма? А раз это связано со священными тайнами венценосных особ – нас поймут правильно, когда мы не захотим рассказывать подробности или исказим правду. Ну а поединки на шпагах, перестрелки и погони – это же классика жанра!

– Перестрелки из арбалетов? – вмешался Володя.

– Не только. У нас были и пистолеты, которые мы утратили при своих романтических и захватывающих приключениях.

– А это нахрена?

– Я подстраховался на случай, если вдруг обнаружат мой. Вы думаете, его легко прятать? То, что мы скрываем его наличие, в этом случае тоже поймут правильно. Оружие редкое, страшно дорогое и настолько секретное, что как оно работает, мы и сами толком не знаем. Мы ведь благородные кабальерос, а не канальи-мастеровые! Наше дело – уметь пользоваться им.

– А погони на чем? Твоя смерть будет ужасной, Васькин! – уведомил я этого окончательно завравшегося плагиатора.

– За что?

– Вот как раз за это. Я сильно похож на лихого наездника-ковбоя?

– Я тоже не умею ездить верхом! – сообщил Володя.

– И я не умею! – признался Серега. – Ты, Хренио, вконец охренел!

– Сеньоры, позвольте открыть вам страшную тайну! Я тоже совершенно не умею ездить на лошади! – И ржет, зараза!

– Тогда какого ж хрена! – вырвалось у нас троих.

– А мы и не разъезжаем на лошадях. Какие, к черту, лошади, когда у нас снега по пояс? Мы разъезжаем по нашим необъятным, но слишком заснеженным просторам на оленьих нартах, которыми правит слуга-возничий, а благородный сеньор важно восседает в ожидании, пока его не доставят к месту его очередного подвига.