образовалось несколько государств, у одной столица была в Казани, это государство контролировалось европейской армией, хотя государствами я это называю только для удобства, это была просто огромная тюрьма с рабами, причём национальность их была не только русской, туда попадали как гражданские, те кто бежал от радиации из Беларуси, Украины и самой Европы, так и солдаты европейской армии за какие-нибудь проступки.

Они лишались права грабить наравне с остальными и шли работать на земле, а также на каких-нибудь производствах и так далее.

Это всё информация из китайских источников, которую я узнавал сильно позже чем происходят события, которые описываются мной сейчас.

Южнее смешанные европейско-русские войска владели Самарой и областью, ну и третья крупная опорная точка — Пермь, вот в этом треугольнике сейчас находилось самое большое количество и солдат и людей, не считая мелкие группы мародёров, до тысячи человек, которые бродили по всей России. Когда-то такие группировки успешно устраняли отряды подобные отряду Максима, а как сейчас — я уже знать не мог, я даже не знал жив ли мой знакомый и за кого он сейчас. Поняв это, я немного расстроился, ведь до последнего надеялся, что вот-вот и меня отправят к нему и только сейчас смирился с тем, что этого не случится, похоже, никогда.

Что же касаемо части нашего мира, потому что в тот момент Россия и являлась для меня и для всех ехавших в той машине, целым миром, то тут уже начинала складываться похожая ситуация. Нашлось достаточное количество ублюдочных генералов из тех, что ушли с Мусаевым «за горы».

Довольно быстро после его смерти они сообразили сделать такими же верховным главнокомандующими себя. Только им не нужно было соперничать между собой: примерно половина увела свои части, на «свои» земли, то есть те, на которых они так же, как и европейцы решили поработить население, хотя конечно в намного менее жесткой манере, но платить «за защиту» теперь не мог отказаться никто, а гарантий этой самой защиты не было никакой.

Оставшаяся же часть армии, причём большая, стала с ними бороться, налетая, как и в западном направлении на европейских мародёров, так и на своих предателей за Уралом. А ещё ходили слухи о сыне Мусаева, на тот момент, двадцатилетнем парне, который набрал школьников вроде меня, несколько сотен, и ушёл никому не известно куда, но является, чтобы кошмарить тех, кого считает своими врагами.

Я же направлялся в район Новосибирска, служить своему новому генералу. Изначально что за место ещё никто не озвучивал, но откуда-то я знал, что это будет крупный город, на несколько миллионов человек и завидев на указателях название этого населённого пункта я был уверен, что наша остановка именно там. Больше людей — больше добычи, да и деревни около города были довольно крупными, особенно по сравнению с теми, что я видел раньше, когда из нескольких десятков домов жилыми оставалась лишь пара-тройка, тут же заселённость зданий была куда плотнее. Не видел я кстати и такого количества солдат никогда раньше. Их можно было заметить куда бы не ты не посмотрел.

Военный вёзший нас заглушил двигатель и сказал идти за ним, мы слушались. Я осматривал бетонные дома, где-то вдали виднелись стеклянные небоскрёбы, количество народу меня одновременно и пугало и завораживало, куча собак и котов, машины и шум, все куда-то то шли, то бежали, а посреди этой толпы двигались мы. Войдя во двор, заключенный между четырьмя высотными домами, я увидел подъезд с какой-то красной табличкой, мы к ней и направились, по ней стало понятно, что тут находится кто-то из командования, или может быть заседают офицеры, преданные этому генералу или генералам. Внутри плохо работало освещение, стены давно не крашены, это в общем-то нормально, заниматься ремонтом во время войны — слегка неблагодарное занятие. Солдат сопровождавший нас постучал, потянул дверь на себя и немного приоткрыл её, в коридор брызнул белый дневной свет, солдат всунул голову в образовавшийся проём.

— Здравствуйте, — он сделал паузу, — можно к вам, не заняты?

Из комнаты ничего не ответили, но тем не менее солдат открыл дверь полностью и жестами указал нам, что нужно быстрее зайти. Мы вошли. За столом, с довольно добродушным выражением лица сидел офицер в русской, темно-серой форме, его волосы были длинней чем разрешалось военным, хотя виски и, насколько я помню, затылок выбриты, сверху шевелюра была отросшей сантиметров на десять, вне кабинета она, наверное, пряталась под шапку. Но сейчас русые волосы свисали вниз, немного отброшенные на бок, он начал разговор с того, что поправил свою причёску, рукой перебросив копну волос на другую сторону.

— Ого, Антоша, — он улыбался и смотрел на каждого из нас, кого здесь зовут Антон, понять было сложно, — вот это ты нормально припер. И какой это вы класс?

— Вот этот чернявый уже закончил школу, это тот зверь, что чуть не убил пацана, я вам говорил, — он положил мне руку на плечо, — бодался до последнего, верный будет, говорил, что не знает, что мы делаем, не может так просто пойти. — Антоша рассмеялся, — но вот пришёл, надо было только пострелять возле него.

Офицер без эмоций на лице покивал.

— Ну ладно, — офицер встал и посмотрел на меня, наши взгляды встретились — ещё молодой, через лет пять будешь вообще кремень. Такие свирепые нам тут нужны. Как раз заменишь мне вот этого тупицу, — он кивнул на Антона.

Антон в свою очередь услужливо захихикал. Я же не реагировал никак.

— Как тебя зовут, солдат? — продолжил офицер.

— Тобиас Далал.

— Ого. Ты к нам приехал откуда-то, я так понимаю? — догадался он.

— Когда мне было семь родители переехали из Германии. Потом попал в военный лагерь.

— А родители что? — подумав, он переформулировал вопрос, — это они тебя отдали в лагерь?

— Родителей нет с семи лет.

— Ну нет так нет. А дети?

Я улыбнулся и ответил вопросом:

— У меня?

— Ну да, у нас тут отцов выше крыши твоего возраста. А ты что девок не тискаешь, сейчас самое то, или ты у нас любитель парней?

— Нет, — я покраснел, стесняясь того, что женщины у меня были только в мечтах, — детей нет.

Даже те короткостриженые дамы, которых я видел только пару раз в неделю и то издалека казались мне аномальными красотками, что уж говорить, когда в Новосибирске я уже увидел сотни женщин, с длинными и чистыми волосами, чистыми лицами и в женской одежде, по дороге в общем-то я только об этом и думал. А этим вопросом меня будто подловили.

— Запиши