— Это не наше судно, таких в Уинчелси нет. Оно длиннее и шире.

— Лошадей! Скорее лошадей! — закричал Чандос. — Едем, Найджел, придется нам самим этим заняться.

Возле ворот гостиницы «Под цветком дрока» собралась суетливая толпа слуг, лучников, копейщиков; люди пели, горланили, грубовато, по-приятельски толкали друг друга. При виде высокой фигуры Чандоса они утихли, и через несколько минут лошади были готовы и оседланы. Головокружительный спуск по крутому склону холма и двухмильная скачка по заросшей осокой низменности привели их к внешней гавани. В ней стояло около дюжины судов, готовых отправиться в Бордо или Ла-Рошель, а на причале толпились матросы, грузчики и горожане, лежали груды винных бочек и тюков шерсти.

— Кто здесь смотритель? — спросил Чандос, соскакивая с лошади.

— Бэддинг! Где Кок Бэддинг? Бэддинг — смотритель, — зашумела толпа.

Мгновение спустя через толпу протиснулся приземистый смуглый человек, широкогрудый, с бычьей шеей. На нем была куртка из грубой красно-коричневой шерстяной ткани, а черная курчавая голова повязана красной тряпкой. Рукава, закатанные по самые плечи, обнажали загорелые до черноты руки, перепачканные жиром и дегтем и напоминавшие две толстые кривые ветви дуба. У него было суровое загорелое лицо, хмурое и злое; от подбородка к виску тянулся длинный белый рубец еще не зажившей раны.

— Послушайте, господа, неужто вы не можете подождать своей очереди? — проревел он злым низким голосом. — Вы что, не видите, что мы верпуем «Розу Гиени» на глубоководье до пролива? Не время теперь нам мешать. Все ваши товары погрузят когда надо, я вам обещаю. Так что поезжайте обратно в город, повеселитесь там, как сумеете, и не мешайте мне и моим помощникам делать дело.

— Да это же благородный Чандос! — закричал кто-то из толпы. — Добрый сэр Джон.

Сердитый смотритель тут же изменил тон и заулыбался.

— Что вам угодно, сэр Джон? Прошу вас извинить меня, если я был груб, да ведь нам тут так надоедают всякие молодые глупцы из благородных, совсем работать не дают, да еще поносят нас, что мы не можем сделать отлив приливом или повернуть ветер с юга на север. Пожалуйста, скажите, чем могу служить?

— Что это за судно? — спросил Чандос и указал на парус, нырявший на волнах уже довольно далеко.

Кок Бэддинг прикрыл сильно загорелой рукой глаза.

— Оно только-только вышло, — сказал он. — Это «Дева», маленький гасконский шлюп, идет домой с грузом бочарной доски.

— Скажите-ка, не появился кто-нибудь у него на борту в самую последнюю минуту?

— Не знаю, я никого не видел.

— А я знаю! — крикнул какой-то моряк из толпы. — Я стоял у края причала, и меня чуть не столкнул в воду такой рыжий коротышка, он еще дышал, словно бежал всю дорогу из города. Не успел я вмазать ему, как он прыгнул на палубу; они сразу отдали концы и пошли на юг.

Чандос в нескольких словах объяснил Бэддингу, что произошло. Обступившая их толпа тоже жадно слушала.

— Да, да, добрый сэр Джон прав! — крикнул какой-то моряк из толпы. — Посмотрите, куда он направляется. Хоть у него на борту бочарная доска, придет он не в Гасконь, а в Пикардию.

— Значит, надо его перехватить! — прокричал Кок Бэддинг. — Ну, ребята, вот моя собственная «Мэри Роуз», она готова к погоне. Кто отправится в путь, который закончится боем?

Все бросились к лодке; но крепыш смотритель сам отобрал нужных людей.

— Отойди, Джерри, у тебя храброе сердце, да ты слишком толст для такого дела. Ты, Льюк, и ты, Томас, и оба Дида и Уильям из Сэндгейта, вы пойдете на лодке. А теперь нам надо несколько воинов. Вы едете, юный сэр?

— Прошу вас, милорд, позвольте мне поехать с ними! — воскликнул Найджел.

— Да, Найджел, отправляйтесь, а все ваши вещи я ночью переправлю в Кале.

— Там я вас разыщу и — да поможет мне святой Павел! — приведу туда и Рыжего Хорька.

— Все на борт! Время уходит, — нетерпеливо крикнул Бэддинг, а его матросы уже тянули линь и поднимали паруса. — А ты куда? Кто ты такой?

Это был Эйлвард. Он последовал из крепости за Найджелом и теперь пытался протолкаться на борт.

— Я туда же, куда мой господин, — ответил Эйлвард, — так что отойди, моряк, а то получишь!

— Клянусь святым Леонардом, лучник, — сказал Кок Бэддинг, — будь у меня побольше времени, я, проучил бы тебя. А ну отойди, дай место другим.

— Это ты отойди и дай место мне! — крикнул Эйлвард, и, обхватив Бэддинга за талию, швырнул в воду.

Толпа сердито закричала — Бэддинг был героем всех Пяти портов[45]и до сих пор не сталкивался ни с кем, кто был бы равен ему в храбрости. До наших дней дошла эпитафия, где сказано, что он «не знал покоя, пока не навоевался досыта». Поэтому, когда он, как утка, доплыл до каната и на руках поднялся на причал, все в ужасе замерли, не смея даже подумать о том, что ждет дерзкого чужака. Но Бэддинг только рассмеялся, стряхивая с волос соленую воду и утирая глаза.

— Ну, лучник, ты честно завоевал себе место на борту. Такой человек нам нужен в этом деле. А где Черный Саймон из Нориджа?

Вперед выступил высокий темноволосый человек с длинным худым суровым лицом.

— Я тут, Кок, — сказал он, — благодарю, что оставил для меня место.

— Ты тоже иди, Хью Бэддлзмир, и ты, Хол Мастерс, и ты, Дайкон из Рая. Так, довольно. Теперь в путь. И да поможет нам Бог догнать их дотемна.

Уже были подняты передние паруса и нижние на грот-мачте, и сотня рук оттолкнула шхуну от причала. Паруса подхватили ветер, и, кренясь и подрагивая, словно от нетерпенья, как спущенная со сворки гончая, судно пролетело вход в гавань и вышло в канал. «Мэри Роуз» из Уинчелси, маленькая шхуна отважного Кока Бэддинга, полукупца-полупирата, была всем хорошо известна; она не раз доставляла в порт богатые грузы с середины канала, оплаченные больше кровью, чем деньгами. Она была невелика, однако ее скорость и неистовый характер владельца наводили ужас на суда у французского побережья, и не один здоровенный немец или фламандец, проходя узкий Канал, в страхе всматривался в далекие берега Кента, готовясь к тому, что из-за серых скал вот-вот вылетит зловещий алый парус с золотым Христофором[46]. Теперь она шла в открытое море, под всеми парусами, ветер дул с левого борта, и когда она зарывалась в волны, ее высокий острый нос покрывался пеной.

Кок Бэддинг с высоко поднятой головой весело прохаживался по палубе, поглядывая то на раздутые паруса, то на крошечный накренившийся белый треугольник впереди, отчетливо видимый на фоне ярко-голубого неба. Позади оставалась болотистая Кембрийская низменность с отвесными склонами Рая и Уинчелси и скалами, вздымавшимися за ними. Слева по борту поднимались высокие белые стены Фолкстона и Дувра; а далеко впереди, у самого края небосвода, тускло мерцали серые утесы французского берега: к ним и стремились изо всех сил беглецы.