пока не трогай. Пусть наблюдают за ним. Шагайна выпусти, но присматривай, чтобы за спиной ничего не проворачивал. Я дам разрешение.

— Будет сделано, пап. А что по поводу преподавательства?

— Это не мне решать, милая, — вздохнул старик. — Официально разрешить ему преподавать даже я не смогу. Решение принимает Старостат, но я сделаю всё от себя необходимое, чтобы операция продолжалась.

— Поняла.

Поговорив ещё немного, Государь попрощался с дочерью и вышел из дома. Дел было слишком много, потому он не стал тратить время и направился сразу к самолёту.

Когда Пётр Романов сидел в самолёте, он раздумывал над разговором с дочерью. И в частности мысли его витали вокруг древней крови. Одно из исследований аномалий говорило о том, что кровь аристократов вырождается.

Возможно, что в Шагайне пробудилась древняя кровь. Так иногда бывает. История знает несколько примеров, когда семья с вековой историей сначала мельчала, а потом выдавала на свет уникума. Так на свет появился Десятый столп Империи. Константин пока на такого не тянул, но то, как он действует, говорило о нём, как о человеке подготовленном, решительном и способном действовать. Странности же вокруг него…

Рано или поздно они прояснятся.

Император вздохнул и отвёл глаза к окну, смотря вдаль. Ему хотелось получить ответы здесь и сейчас, но иногда лучше подождать. А это он умел делать хорошо.

Глава 22

Я стоял лицом к окну, когда дверь клетки за моей спиной отворилась.

— На выход, — раздалось со спины.

Я обернулся на Дозорного, заметил Диану рядом с ним, кивнул обоим и пошагал к выходу, не произнеся ни единого слова.

На пункте пропуска мне вернули отобранное ранее оружие, личные вещи и одежду. Рубаха и галстук были изорваны и испачканы в крови, а от брюк остались лишь лохмотья. Потому решил выбросить их в первый попавшийся мусорный бак К тому же, Диана взяла с собой новенькую одежду для меня. Сняв с себя старые бинты, которыми обвязали моё тело лекари, я переоделся и вышел из здания. Вдохнул свежего воздуха и пошагал к припаркованному автомобилю.

Диана переговорила с охраной и села в машину, рядом со мной.

— Я поговорила с отцом, Кость, — спустя пару минут молчания осведомила девушка, копаясь в бумагах. — Ты свободен, но к преподаванию сможешь вернуться только тогда, когда докажем принадлежность Трофима Белова к контрабандистам.

Я кивнул. Не ждал от руководства ничего другого.

— Я помогу, — без выраженных эмоций заключил я.

— Буду благодарна, конечно, но у тебя сейчас масса других дел, Кость. Отец настоял на том, чтобы Старостат пошёл тебе навстречу в вопросе защиты города. Твои линии по эффективности и КПД опережают прошлые печати людей на пару сотен лет. Не знаю, как тебе удалось узнать о них, но уверена, абсолютно каждый лидер любой другой страны сейчас готов заплатить огромные деньги, чтобы отыскать источник таких знаний.

— Других новостей, касающихся Белова, нет?

— Пока нет, — мотнула она головой.

Я молча принял информацию и уткнулся глазами в окно, погрузившись в свои мысли.

Неделя взаперти пролетела быстро, скучать не приходилось. В глазах окружающих эта процедура выглядела как заточение под стражу Константина Шагайна до выяснения обстоятельств. На деле же Оболенский поспособствовал тому, чтобы меня поселили в просторную удобную комнату, которая с виду больше напоминала номер в отеле.

Да, свободы действий не было, однако… это позволило сконцентрироваться на одном вопросе.

В месте заключения я много думал и анализировал. Складывал по полкам всю навалившуюся информацию и старался ничего не упустить. То нападение Трофима Белова показало отчётливо — никто не застрахован, а атака может произойти далеко не только со стороны Громовых.

Притом, я был уверен, что ни Дарья Громова, ни Юрий не стали бы затевать подобное. Артефакт, который сейчас хранится у Сергея Болконского, служит для меня некой формой оберега. Эти люди знают, что стоит им только попробовать напасть на меня, как Михаил Громов получит информацию о потерянном артефакте.

К тому же, Диана Романова выяснила, что Трофим Белов связан с «Пегасом», в котором когда-то работал я. Признаюсь честно, совпадение навивало на разные мысли, но это никак не сбивало с толку. Я был уверен в том, что Громовы не имеют отношения к уничтожению печатей ворот Архангельска. Был уверен, что Громовых и их связь с синдикатом «Пегас» третьи лица попросту используют для отвода глаз.

Тогда я пришёл к выводу о том, что никто и не думал делать заказы на меня. Точнее, никто из элит не предполагал подобного.

Контрабандисты — невероятно способные люди, которым не нужен контроль со стороны знати. Они вольны вершить своё правосудие, а их мнимая зависимость от знатных родов — способ избавить себя от ответственности.

Меня пытались убить в тот момент. И, возможно, убили бы, не будь на моём теле «доспехов души». Ментальная атака была настолько мощной, что я и не заметил, как родовая прана без моего ведома отдала все свои силы на поддержку «линий души».

Невероятно… но даже это не было самым страшным.

Мои мысли могли быть прочитаны. И это куда страшнее.

Та доля секунды могла длиться бесконечность для атакующего. Все мои воспоминания, прошлое на Триаде, секреты и прочее… существовала вероятность, что часть из моих воспоминаний прошлого была прочитана Трофимом Беловым. И я не знал, какая именно часть. И узнать не мог.

И даже смерть Трофима Белова ничего не даст. Если он узнал о том, что я был заключён в тело Константина Шагайна чуть меньше года назад, информация уже попала в нужные руки. Оставалось надеяться на то, что моя родовая энергия выполнила работу за меня и позволила избежать слишком опасной утечки информации.

С одной стороны… я корил себя за это. Сама Бездна не могла попасть в мой мозг — настолько я был силён в ментальной составляющей. Однако, с другой же стороны… на Триаде я был готов к любой атаке Бездны. Здесь же мне пришлось отвлечься на спасение других людей.

Но вывод оставался один. За меня взялись крепко — настолько, что изучили все мои возможности вдоль и поперёк. Мой психологический портрет, способности, ход мыслей. Враги знают о моих ценностях, знают, что я готов пожертвовать осторожностью ради спасения других людей. Более того, тем, кому я мешаю, не приходится бесконечно проверять меня и подозревать в чём-то. Они уверены, что я не собираюсь играть в тёмную с Империей.

И что-то мне подсказывает, вольные контрабандисты решили занести мою персону в свой чёрный список.

Потому убеждён, врагов куда больше, чем друзей. Расстраивает лишь, что всё это происходит за спиной Императора. Старик не контролирует ситуацию, тайная канцелярия не имеет никакого представления о настоящих масштабах и силе контрабанды. Руководящие подозревают Громовых и ещё пару знатных семей, но они и представить не могут, насколько ситуация в действительности шаткая.

Против меня словно ведут игру куда более опасную, чем может показаться. Вольные действуют непредсказуемо, имеют огромные возможности. Более того, есть кто-то, кто способен объединить вольных людей. Создать из этой группы целый механизм, который быстро убирает негодных.

Трофим Белов… он ведь всё время был там, среди Дозорных. Он никогда не показывал свою истинную силу. Даже одарённым не считался — обычный рядовой солдат, каких заметить сложнее всего.

На деле же… мужчина ударил на уровне «архимага». Профессиональный доносчик, которых много по Империи. С таким противником мне не справиться, если буду двигаться в одиночку. Но так же и нет смысла выступать против противника, имея в союзниках людей, которые бесконечно подозревают меня.

В общем и целом, та неделя была нужна мне. Она позволила расставить по полкам всю информацию в голове и обозначить главные цели.

* * *

— А я уже начала думать, что нужно подкопать под Громовых, — вздохнула Диана, когда я поделился с ней своими мыслями. — Ну… твои мысли имеют логику, Кость. Но я вот чего не пойму, как они смогли найти твои слабости? Я бы никогда не подумала, что ты… добрый.

Я усмехнулся, пожал плечами. Понятие «добрый» для этой девушки имело слегка искажённую форму представления. Добрым для неё является человек, который готов пожертвовать своей целью ради спасения других, даже не самых полезных людей. Другими словами, для неё это выглядело как слабость.

— Мне пришлось продемонстрировать огромную часть своих качеств,