А может, просто характер у советника был скверный и ненадежный. Падкий на злато, сребролюбивый. И потому, когда люди Владимира рыскали в Киеве, стремясь найти недовольных существующими порядками, Блуд оказался идеальной кандидатурой. Кстати, Блуд очень тонко чувствовал, на чьей стороне сила и когда и на чью сторону лучше встать. Он всегда держал нос по ветру, поэтому оставался на стороне победителя. Для Владимира такое приобретение было большой удачей.

В том, что именно Блуд больше всех содействовал крушению власти Ярополка, солидарны все летописные своды. Вопрос в другом: когда его завербовали люди Владимира? Обычно высказывается мнение о том, что это произошло в то время, когда северные полки подошли к Киеву. Но на наш взгляд, более правильной является та информация, которую сообщает Никоновская летопись, говоря о том, что Блуд «бе бо уласканъ и улещенъ Владимиром» во время сбора войск Ярополком. Ибо ничем другим провал похода на Север объяснить невозможно. А так налицо саботаж и вредительство, и как итог – Юг оказался совершенно не готов к противостоянию с Севером.

Но дело, скорее всего, не в одном Блуде. Можно вспомнить рассуждение В.Н. Татищева о Ярополке, где он говорит про «неверность и предательство его вельмож». Понятно, что Блуд был не один, без посторонней помощи он просто не смог бы провернуть столь значительное дело. Выходит, что Владимиру перед походом на Киев удалось создать на юге Руси самую настоящую пятую колонну! Причем затраченные усилия себя явно оправдали. В.Н. Татищев напрямую связывает измену людей из окружения Ярополка с именем Добрыни: «И послал в полки Ярополковы с дарами к воеводам, приглашая их присоединиться к Владимиру. Оные же, как ранее сказал, не подчинялись Ярополку и согласились предать полк Владимиру».

Создается впечатление, что Блуд и его сподвижники полностью развалили управление войсками, поскольку киевский князь не то что не смог выступить на помощь Полоцку, а даже дать бой Владимиру в чистом поле. Что и было засвидетельствовано летописью: «Не могыи стояти Ярополкъ противу Володимиру, и затворися Ярополкъ в Киевес людьми своими и съ воеводою Блудомъ» (Новгородская I летопись младшего извода).

Правда, Татищев приводит несколько другую информацию, из которой следует, что полевое сражение все же произошло: «Тогда Добрыня с Владимиром пошли на полки Ярополковы и, сошедшись на реке Дручи в трех днях от Смоленска, победили полки Ярополковы не силою, не храбростию, но предательством воевод Ярополка». Из приведенного выше отрывка совершенно не ясно, командовал ли ратью сам киевский князь или же его воеводы. Даже не принципиально, было это сражение или нет, поскольку от перестановки слагаемых сумма не меняется. Главное – итог, а он был печален.

Киев оказался в осаде. Северные полки обложили его тесным кольцом, а в наиболее опасных местах, опасаясь удара дружины Ярополка, Добрыня велел выкопать ров. Именно в этот момент Блуд активизировал свою подрывную деятельность, можно сказать, что в этот момент он просто разрывался на части. Воевода и пересылался с Владимиром, указывая на слабые места обороны, и в это же время подбивал Ярополка на те действия, которые изначально были обречены на неудачу. Если первого он убеждал как можно скорее идти на приступ, то второму он давал советы совершенно иного свойства. Особенно активно он отговаривал старшего сына Святослава от желания выйти за городские стены и дать бой Владимиру в чистом поле. Кто его знает, как все повернется, ведь Ярополк и воин храбрый, и воевода умелый. Опрокинет северное воинство – и все, конец как мечтам о мести, так и мечтам о неограниченной власти, недаром Владимир обещал Блуду, что тот ему будет «во отца место»! (Пискаревский летописец). Возможно, чтобы угодить будущему новому хозяину города, Блуд планировал лично убить Ярополка, благо в суматохе штурма это было сделать вполне возможно. После чего можно было и открыть варягам ворота.

Ярополк был совершенно сбит с толку такими советами своего советника. А Блуд продолжал нагнетать страх, убеждая своего хозяина в том, что киевляне вот-вот поднимутся против него и откроют Владимиру ворота. Ярополк принимал все за чистую монету. Он верил в то, что говорят, и предательства боялся пуще всего. Лучше других знал, как оно может повернуться. Как следствие, Ярополк запаниковал и, совершенно утратив чувство реальности, решил бежать из Киева. Если бы князь не был так доверчив, и перепроверил доводимую до него информацию, и после этого трезво оценил обстановку, он бы никогда не решился на подобный шаг. Убедившись в лояльности горожан, он бы никуда из города не рвался. Стены есть стены, тем паче киевские. Ведь бесконечно торчать под Киевом Владимир не мог, рано или поздно как новгородцам, так и остальным союзникам захотелось бы по домам. А варяги и викинги это вообще отдельная тема, у них расценки по тарифам не изменились, и каждый день их участия в войне обходился казне Владимира в круглую сумму. По миру пойдешь с такими помощниками! И в этот решающий момент Блуд заявляет Ярополку: «Послушай мене, княже, побегни изъ града» (Никоновская летопись). Князь воеводу послушал и покинул Киев, тем самым окончательно и бесповоротно решив свою судьбу. Странно, что он послушал именно осторожного Блуда, а не отважного и верного Варяжко, на чей меч можно было смело положиться. Но когда Бог хочет человека наказать, он лишает его разума.

Ярополк бежал в город Родень, который стоял на высокой горе близ впадения реки Рось в Днепр. Судя по всему, Родень был хорошо укреплен, окружен высокими валами и крепкими стенами. Что было, в общем-то, немаловажно, поскольку Ярополк собирался окопаться здесь надолго. На что рассчитывал киевский князь, когда укрылся в этой крепости? Ведь должен же был понимать, что если Владимир возьмет Родень в блокаду, то рано или поздно город падет. Если не во время штурма, то голодом уморят защитников обязательно. Значит, были какие-то резоны, которые могли побудить Ярополка именно к такому решению. Проблема заключается в том, что летописи об этом умалчивают, и говорить о таких причинах мы можем только в сослагательном наклонении. Но тем не менее попробуем кое-что предположить.

Дело в том, что помощи князю ждать было совершенно неоткуда, кроме как от печенегов. Здесь достаточно будет просто вспомнить хана Илдея и то, куда после гибели Ярополка побежит его воевода Варяжко. А побежит человек с таким характерным именем не куда-нибудь, а к печенегам. А затем, по свидетельству Новгородской I летописи младшего извода, «много воева с Печенигы на Володимира». Поэтому, пусть и осторожно, можно говорить о том, что Ярополк рассчитывал на помощь степняков. Больше просто было не на кого, иначе бегство в Родень не имело никакого смысла. А ведь, как мы знаем, Ярополк дураком не был…

Тем временем Владимир занял Киев, но задерживаться в нем не стал, а выступил походом на Родень. Изучив городские укрепления и понимая, что во время штурма можно и поражение потерпеть, князь пошел по пути наименьшего сопротивления, обложив город плотной осадой. Голод не тетка, рано или поздно ворота откроют – примерно так мог рассуждать Владимир. И оказался прав. По прошествии времени в осажденном городе начался страшный голод, недаром после этих драматических в народе появилась новая притча – «беда акы в Родне» (Новгородская I летопись младшего извода).