Он пристально посмотрел на Володю:

– Кто твоя мать?

– Я же сказал, что не знаю.

– А я вот кое о чем начинаю догадываться, – протянул Тинек. – Знаешь, я поговорю с одним человеком, возможно, он что-то сможет рассказать по этому поводу.

– Когда? – от волнения голос Володи сорвался на хрип.

– Завтра. Утром, – пообещал Тинек.

* * *

На этот раз ему ничего не снилось. А если и снилось, то Володя об этом не вспомнил. Первое, что он увидел, раскрыв глаза, оказалась барная стойка.

Он пошевелился. Тело затекло от долгого и неудобного существования в полусидячем положении. Встать получилось не сразу. Володя размял затекшие ноги и огляделся.

Подвал клуба был все тот же, только не гоняла по стенам и полу возле сцены светомузыка, и приглушенного освещения по углам тоже не было. По всему пространству зала горел совершенно обыкновенный, одинаково ровный свет. Достаточно яркий, чтобы безжалостно высветить все огрехи интерьера, скрывавшиеся за феерией и интимом ночи, что странно сочетались в этом месте.

Место богатых гуляк заняла немолодая и некрасивая уборщица с пластиковым ведром и потрепанной шваброй. И взамен музыки, смешков, вскриков и караоке была тишина, прерываемая лишь бряцаньем ручки по ведру и шварканьем швабры по полу.

«Праздник кончился, блестки сняли, – подумал Володя. – И что осталось безо всей этой мишуры? Жалкое зрелище».

Он потянулся до хруста и расправил плечи. На стойке стояла чашка чая. Нетронутая. Володя коснулся ее кончиками пальцев. Горячая. Сахар нашелся тут же. Володя высыпал в чашку три пакетика, размешал и отхлебнул. Не хватало лимона, но лазить во владениях Тинека он не рискнул.

Последнее, что осталось в памяти от вчерашнего вечера, был звонок родителям, которым напел, что ночует у приятеля, и странный коктейль, который Тинек зажег от спички, прежде чем отдать официантке.

Оборотень появился через несколько минут. Бодрый, несмотря на отработанную бессонную ночь. Подмигнул Володе:

– Привет.

– Привет. Как я вчера заснул?

– Как сидел, так и заснул, – оскалился Тинек. – Чай нашел? Это хорошо. Допивай, и поехали.

Володя послушно сделал глоток и тут же поперхнулся, осознав вторую часть фразы.

– Куда? – спросил, откашлявшись.

– К одному человеку, который кое-что сможет тебе рассказать на интересующую тебя тему. Я же обещал, что позвоню.

– Ты что-то узнал? – загорелся Володя.

– Немного. По дороге расскажу. А остальное на месте сам спросишь. Пей чай.

Второй раз просить не пришлось. Володя, обжигаясь, в несколько глотков добил чашку. По дороге забежал в туалет, пафосный, как и все здесь, зато чистый. Выйдя из кабинки, ополоснул руки и лицо над гранитной раковиной. Выключил воду. Взгляд уперся в зеркало, что тянулось вдоль всей стены. На него смотрело помятое лицо с красными глазами. Сколько он спал? Часа три-четыре? На стуле, одетым, в скрюченном виде, под завывание в караоке пьяных мужиков.

После того, что увидел в зеркале, лицезреть подтянутого и свежего, как огурец, Тинека казалось верхом издевательства. Тот бодро прошагал по стоянке к одинокому «Опелю». Пискнула сигнализация. Машинка моргнула фарами.

Володя замялся. Тинек распахнул водительскую дверь, повернулся. Сказал с неудовольствием:

– Чего стоишь? Садись.

Володя, словно только и ждал приглашения, засуетился, потянул дверцу, плюхнулся на переднее сиденье.

– Это твоя?

– А чья же? – Тинек был серьезен, сосредоточен, и в движениях его сквозила некоторая нервозность. – Пристегнись, я тебя прошу.

Володя потянул ремень.

– А чего же ты раньше на ней не ездил?

– Не люблю, – бросил Константин. – Это как кофемашина, только еще хуже. Необходимое зло в особо крупных масштабах. Я бы и сегодня не сел за руль, только ехать далеко.

Он вырулил со стоянки, добросовестно помигал поворотником и медленно, аккуратно, с прилежностью, достойной первоклашки, покатил прочь.

Володя покосился на оборотня. Тот выглядел напряженным. Отвлекать не хотелось, но удержаться он не смог.

– Ты сказал, что узнал что-то.

– Сказал, – кивнул Тинек, не поворачивая головы. – Узнал. Знаю теперь, как это с тобой происходит.

– Ты про сны?

– Про видения, – поправил оборотень. – Существует такая штука, как ноосфера. Единое информационное поле.

– Где существует? – не понял Володя.

– Там, – Тинек воздел палец к потолку «Опеля», но ясно было, что это «там» не на крыше машины, а где-то значительно выше.

– Я думал, это абстракция.

– Это гипотеза. Маги это объясняют так. Других объяснений нет. Ты будешь слушать? Или продолжишь действовать на нервы?

Оборотень за рулем явно чувствовал себя неуютно и напряженно. Злился на каждое слово. И раздражать его еще больше не хотелось. Володя смолчал.

– Вот и хорошо, – резюмировал Тинек. – Так вот, ноосфера Земли. В ней энергетически отпечатаны все события, когда-либо происходившие, происходящие и те, что будут происходить на планете. Провидцы каким-то образом считывают информацию с ноосферы.

– Как?

– Если бы кто-то знал, это уже давно умели бы делать все мало-мальски грамотные маги. Это не умение, которому можно научиться. Это дар. От природы.

Машину Тинека подрезал черный «БМВ». Тинек дернулся, давая сперва ногой по тормозам, потом рукой по клаксону. Выругался коротко, зло и нецензурно.

– Те, у кого дар развит слабее, – продолжил оборотень, – считывают только верхний пласт ноосферы. То есть видят события, случившиеся совсем недавно. Или те, что должны случиться вот-вот. Причем таким видящим необходимы вспомогательные предметы.

– Какие предметы?

– Руны, карты, хрустальные шары, бараньи лопатки, кофейная гуща.

– Мне не нужна никакая лопатка.

– С чем тебя и поздравляю. Провидцев очень немного. Вроде бы даром обладают только полукровки. Таких, как ты, единицы.

Володя поежился.

– Это только маги владеют таким даром?

– Не только. С колдовскими способностями это вообще никак не связано. Чародеям бы этого хотелось, конечно, но магически считывать ноосферу не научились. Ее даже обнаружить при помощи заклинаний не удалось. Хотя пытались.

– То есть все это из области догадок.

– Я же сказал, гипотеза.

Гипотеза – пустое слово. Напридумывать можно чего угодно, доказательств-то нет. Но все-таки хоть какое-то объяснение лучше, чем никакого.

Володя отвернулся к окну. «Опель» съехал с Кутузовского на Рублевку. Машина резво шла по знакомым местам. Тинек хоть и нервничал, а скорость держал километров сто сорок.