— Послушай, Кайя, я, кажется…

— Все! Это позор! Боже, как же стыдно, меня целый шаазат голой видел. Теперь они обсудят все мои недостатки с другими и вчерашние трусы уж точно покажутся Амиле мелочью, по сравнению с этим событием.

Я лила слезы в три ручья, куталась в мокрое полотенце и простыню и не могла успокоиться. Перед глазами так и стояли похабные ухмылки посторонних леаров.

Йелли взял меня за обнаженные плечи и встряхнул со словами:

— Успокойся! Я не знаю, что такое телефисор, но ты ошибаешься! Тебя никто не видел!

— Но как же, прямо посредине комнаты целая толпа и…

В следующий момент Йелли потряс меня еще сильнее, чем посторонние леары в ванной. Он мягко усмехнулся, погладив меня по макушке, тряхнул белоснежной головой, отчего пара прядок упала ему на лоб. Затем и вовсе привлек к груди, положил тяжелую, большую ладонь между моих лопаток, словно утешал, а потом я услышала его глухой, но уже не равнодушный голос:

— Это ледая — извещение, которое может создать и разослать любой эрат, если уровень силы позволит. Оно одностороннее! Ты изображение и звуки видишь и слышишь, а тот, кто передает, — не видит никого из зрителей. Ниже пятисотого шаазата эраты могут создавать ледаю исключительно в пределах своего шаазата, слишком слабые. Выше — способны оповещать выборочно как своих сородичей, так и остальных леаров. Более сильные могут известить нужную категорию лиц, видимо, как в твоем случае, только женщин.

Новость, что меня голой никто не видел, вызвала шквал облегчения. Но тут всплыла одна мысль, весьма настораживающая:

— А вчера у пещеры мы случайно не…

— Да, — коротко насмешливо хмыкнул Йелли, подтвердив мои опасения, — вчера мы тоже создали ледаю и оповестили весь Леарат о нашем браке. Если ты помнишь, отец сформировал ледяной экран, который запечатлел наше послание и передал его всем и каждому…

Я отстранилась от такой горячей и широкой груди мужа, чтобы в ужасе заглянуть ему в глаза:

— То есть, это было представление не для тех, кто кружил неподалеку, а всему Леарату? — И совсем глухо уточнила: — Мою фразу про голый зад и благодарность ларам тоже слышали все?

Йелли хохотнул и кивнул согласно.

— Но если это была запись, то почему мы не переписали ваше оповещение заново? Без дурацких ремарок с моей стороны? — взвыла я.

Кривая, ироничная ухмылка исказила красивое лицо Йелли — лимит его сердечности и мягкой заботы исчерпался.

— Это энергоемкий процесс, если ты еще не знаешь, и требующий много времени. Его нельзя просто взять, оборвать на полпути и начать заново. Поэтому мы вчера вчетвером так долго кланялись и улыбались. Ждали, когда те, кто получат извещение, будут готовы смотреть. Затем отец произнес заранее подготовленную речь. Если бы мы прервались в середине процесса передачи, часть все равно бы отправилась адресатам. А прерванная передача ледаи — еще больший позор, чем твои нескромные замечания. Ведь кто-то может решить, что мой отец — слабый шааз, раз нити заклинания не удержал.

— Прости, — шепнула я, тайком вытерев нос полотенцем.

— Не переживай, твой промах оказался полезным, — вновь безэмоционально успокоил Йелли.

Словно его чувств хватает очень ненадолго. Затем он мельком мазнул взглядом по моим обнаженным плечам, и напомнил:

— Завтрак на столе, но не забудь: мама с портнихами придет совсем скоро, к девятой глыбе. Она и так дала слишком много времени на отдых.

— Я не поняла: что за глыбы? — встрепенулась я.

Йелли заглянул в свою гардеробную, судя по количеству одежды, разложенной на более привычных мне полках, а не наваленной в сундуки. Быстро окинув меня взглядом, достал белоснежную, наверное, шелковую рубашку и предложил мне. Затем, пока я с благодарностью неловко натягивала ее на себя, разглядывал ножки кровати.

Рубаха оказалась почти до щиколоток, приятно холодила кожу и выглядела как свободная пляжная туника. Лишь отсутствие белья под ней напрягало.

— Иди есть, — приказал Йелли, а затем просветил. — У нас немного иное времяисчисление, чем у других мирян. Глыба почти равна мирскому часу, льдинка — это примерно шесть минут, осколок — одна.

Присев за стол, я собралась не только есть, но и беседовать. И не удержалась, высказав свое мнение:

— Все же леары — большие задаваки. Весь мир давно говорит на аяше, но только для вас это язык низших.

— Ты права, и тебе следует это не только запомнить, но и учитывать в будущем. Ты супруга эрата второго по силе и старшинству шаазата. И должна соответствовать положению.

— В одежде тоже можно отличиться? — в предвкушении улыбнулась я.

Йелли смерил меня оценивающим взглядом и вернул мне не менее предвкушающую те самые запретные игры ухмылку.

— Можно, но будь осторожна. Лучше слушай маму, она бережет честь и благо нашего шаазата даже больше отца.

— Я учту, — легко согласилась я и испуганно ахнула, глядя как Йелли мощным ударом ноги сломал сначала одну ножку кровати у изножья, затем вторую: — Зачем!

Он сформировал снежинку-оповещение, как я уже догадалась, и, отправив ее по назначению, спокойно пояснил:

— Ты же сама потребовала заменить супружескую кровать.

— Причем тут сломанные ножки?

Муж едко улыбнулся:

— Это прекрасная причина для замены кровати. Особенно после первой брачной ночи у истинной пары. Особенно у эрата сильнейшего шаазата Леарата.

Несколько мгновений я сидела молча, переваривая отдававшую горечью информацию, пока не выдохнула возмущенно:

— Так ты за мой счет решил…

Йелли взмахнул рукой, останавливая меня, и холодно произнес:

— Запомни Кайя, все, что я делаю, — на благо шаазата. Всегда! Даже эта кровать послужит на благо. Зато ни у одного, поняла, ни у одного леара не возникнет ни капли сомнения, что мы полностью не завершили связь. И главное, что сегодняшняя ночь может подарить шаазату Арэнк более сильного наследника. Или нескольких, тем самым еще больше усилив нас.

— Я ненавижу тебя, — горько выдохнула я, но уже без вчерашней экспрессии.

Муж мне достался бесчувственный, расчетливый и коварный.

— Можешь, конечно, но учти, теперь мы едины, и каждый будет думать, что главная шааза Арэнк после этой ночи могла понести ребенка. Наследника! Если неудача и беда постигнет меня, следующей будешь ты. Со временем — и наши дети. Поэтому, если ты хочешь жить в достатке и спокойствии, надеюсь, будешь хорошей матерью и преданной женой. Раз верность уже моя.

Ответить я не успела, раздался звук, Йелли позволил зайти чернокрылым слугам и вынести кровать. Они с улыбками тащили огромное ложе, явно собираясь продемонстрировать ретивость хозяина и другим. Дальше я завтракала машинально, даже запивала еду вкуснейшим фруктовым соком, о котором мечтала несколько месяцев, без удовольствия. Просто механически жевала, наблюдая как заносили другую кровать, еще более внушительную, затем горничные быстренько застелили ее, с невероятным почтением и восторгом улыбаясь мне.