У меня уже оскомина на языке, так часто я напоминаю своим пациенткам о важности соблюдения охранительного режима в послеоперационном периоде.

• Тяжести не поднимать.

• Не наклоняться.

• Лежать строго на затылке.

• Голову носим, как дорогую хрустальную вазу.

• Если надо что-то поднять, сначала приседаем на корточки, потом, не наклоняя головы, достаем упавшее или не стесняемся и просим помощи у окружающих.

• Всю домашнюю работу откладываем на месяц, пускай хоть все мхом порастет, в конце концов на этот случай есть клининговые службы.

Но тут я заметила, как правое глазное яблоко стало немного выстоять вперед относительно левого. Я подошла к пациентке, чтобы осмотреть ее, выстояние увеличивалось буквально на глазах.

— Вас что-нибудь беспокоит? — спросила я.

— Появилось чувство распирания в правом глазу, таких ощущений раньше не было, — ответила пациентка.

Я пригласила медсестру, которая померила давление — 160/90 мм рт. ст., — и принесла лед. Выстояние правого глазного яблока вперед продолжало нарастать, сквозь швы на нижних веках проступили капельки крови, ткани нижнего века стали плотными.

«Отлично! Ретробульбарная гематома на ночь глядя!» — устало подумала я.

Найти себе сверхурочную работу? Люблю, умею, практикую!

— Мария Петровна, у вас возникла ретробульбарная гематома, то есть в клетчатке за глазом началось кровотечение, кровь течет за глазное яблоко, выталкивая его наружу из глазницы, — попыталась я объяснить происходящее максимально доступно.

— А почему это случилось? — наивно поинтересовалась пациентка.

— Потому что вы резко наклонились и потом резко встали, у вас поднялось давление, — терпеливо объясняла я. — Я сейчас возьму вас в операционную, и мы под внутривенным обезболиванием выпустим гематому, вы давно ели-пили?

— Часов в восемь, наверное, — растерявшись, ответила пациентка.

— Хорошо, тогда пока больше ничего не кушать и не пить. Сейчас к вам подойдет анестезиолог. Не волнуйтесь, это небольшое вмешательство, но без него никак не обойтись.

Основная опасность нарастающей ретробульбарной гематомы в том, что она сдавливает зрительный нерв, и если сдавление окажется слишком сильным, возможна частичная или даже полная потеря зрения.

Звоню дежурному анестезиологу, операционной сестре, сообщаю о возникновении гематомы, даю команду подавать пациентку в операционную.

00:17. Снова облачаюсь в операционный костюм и собираю волосы в пучок, надеваю шапочку, маску, очки. Опять мою руки мылом и обрабатываю антисептиком. На сей раз беру в ассистенты молодого дежурного пластического хирурга. Ретробульбарная гематома — редкое осложнение, но о нем обязательно надо помнить, знать симптомы и тактику лечения, иначе последствия могут быть катастрофическими. Так что да, даже в полночный час мы не забываем о педагогическом процессе.

На сей раз наркоз будет внутривенный, поскольку я не планирую работать дольше часа. Снимаю швы с правого нижнего века, из под лоскута сразу начинает выделяться кровь. Удаляю сгустки, отмываю рану раствором антисептика, нахожу источник кровотечения, коагулирую кровоточащий сосуд. В ответ на мои манипуляции рядом «просыпаются» еще несколько мелких сосудов, коагулирую и их. Все, рана сухая, уходим. Накладываю внутрикожный шов, и теперь об этом ночном происшествии будет напоминать лишь яркий сиреневый кровоподтек вокруг глаза, но и он рассосется недели через две-три. Повязка.

«Всем спасибо!»

Я вышла из лифта в холл уже спящего Института.

— Домой? — спросил из темноты голос охранника.

— Да пора бы, — ответила я и направилась к выходу.

Не могу назвать себя суеверной: никогда не смотрюсь в зеркало, если приходится возвращаться домой, первой перехожу дорогу после черной кошки, не плюю через плечо и не стучу по дереву, но за многие годы выработала в себе привычку не желать «спокойной ночи» людям, несущим ночную вахту. Это уже вопрос не столько моего суеверия, сколько спокойствия остающегося на посту.

— До завтра.

— До завтра, — устало улыбнулась я и вышла на улицу.

Я стояла на крыльце и вдыхала теплый воздух летней ночи. Торопиться не было сил. Вспомнилось, как много лет назад зимой на этом же крыльце ждала свою пациентку, которая позвонила мне среди ночи и заплетающимся от выпитого спиртного языком заявила: «Ксения Евгеньевна, я подралась… мне порвали веки…»

На тот момент этой милой барышне было 38 лет, а с момента ее нижней блефаропластики прошло всего 10 дней. Послеоперационный период без особенностей, и вот тебе на: алкоголь, драка, разорванные веки. «Хорошо, Оксана, приезжайте в клинику, скоро буду», — ответила я и стала собираться.

Я приехала первая и, припарковав свою машину, поднялась на крыльцо Института. Снег валил хлопьями, стремительно превращая дорогу в пейзаж Крайнего Севера. Звонить в дверь и будить охранников не стала. «Приедет пациентка — зайдем вместе», — появилась в голове светлая мысль.

Через 15 минут по заваленной снегом Ольховской улице мимо меня юзом проскользила вишневая «девятка» и остановилась, уткнувшись носом в сугроб. Потом с диким рыком сдала назад и замерла напротив крыльца. Секунд через 30 из машины вышла моя пациентка и неустойчивым шагом по странной траектории направилась к крыльцу. Увиденное потрясло даже меня. Оба нижних века были полностью разорваны, от косметических швов не осталось и следа, под ресницами зияли раны, из которых по обеим щекам широкими полосами текли кровавые реки слез, и всю эту картину завершала распухшая нижняя губа. Я позвонила, и охранник открыл нам двери.

— Доброй ночи, — поздоровалась я, и мы направились к лифту.

По дороге в стационар Оксана поведала мне о том, как месяц назад рассталась со своим мужчиной. Именно тогда она решилась на блефароластику, чтобы наконец-то избавиться от ненавистных мешков под глазами. Процесс восстановления протекал достаточно легко, и уже через 10 дней она поняла, что готова встретиться со своим благоверным и показать ему «какую королеву он потерял». Свидание назначено, уложены волосы и сделан макияж, чтобы скрыть легкую оставшуюся после операции желтизну под глазами. Долгожданная встреча состоялась, но алкоголь увел беседу в неверное русло. «Вот интересно: она что, не читала мои послеоперационные рекомендации, где шестым пунктом прописан запрет на прием алкоголя в первый месяц после операции? Кому я их пишу?» — думала я, переодеваясь в хирургическую форму.

В перевязочной было все рутинно: обработка ран и кожи антисептиком, обкалывание краев раны местным анестетиком, наложение косметического шва на оба века. Кровь с лица отмыли, проклеили веки специальными стрип-полосками телесного цвета для надежности и дали барышне холодные гелевые подушечки.