Граф помрачнел.

– Так вот, значит, как, – глухо произнес он. – А я-то недоумевал, с чего бы это маркиз… Кстати, – внезапно вскинулся он, – до меня дошли слухи, что вы повесили одного знатного дворянина. Это правда?

Грон согласно кивнул.

– Точно так. С маленьким уточнением. Я повесил не дворянина. Прежде чем вздернуть эту самовлюбленную падаль, я лишил его дворянства. – И он рассказал графу о случае в шестом линейном пехотном полку.

Когда он закончил, граф покачал головой:

– Да, понятно… Не оспаривая ваши мотивы, должен сказать, что в данном случае вы несколько… превысили свои полномочия. Прерогатива лишения дворянства принадлежит лишь королю, в нашем случае – королеве Вы же всего лишь принц-консорт, прошу простить меня за это «всего лишь».

Грон фыркнул:

– Что ж, пусть подадут на меня жалобу королеве. Посмотрим, что она им ответит.

– Ну подобной глупости никто делать не собирается, – усмехнулся граф, – однако ваша популярность в дворянской среде после этого случая превратилась в величину совершенно эфемерную.

– Во всей дворянской среде? – уточнил Грон.

– Ну… нет, конечно. В армии, например, вас просто боготоворят. Да и среди властителей доменов вы тоже в некотором фаворе. У существенной части таковых, если быть точным, а вот свет…

– Да и гвоздь ему в крышку гроба, – весело отозвался Грон. – Тем более что согласно нашим планам складывается ситуация, способная изрядно проредить число этих бездельников. И вам, граф, отводится во всем этом весьма важная роль. Ну кому, как не главе королевского совета, облеченному личным доверием королевы, призвать служилое сословие королевства снова овеять славой древнее оружие предков и вновь послужить полагающейся на него короне Агбера.

Граф удивленно уставился на него:

– То есть вы собираетесь подавить мятеж…

– Именно, – кивнул Грон, – именно. Тем более что они ухватятся за это предложение обеими руками. Все эти разодетые петухи понимают, что без явно предъявленного королеве доказательства своей силы и значимости у них нет ни единого шанса надеяться на хотя бы частичное удовлетворение своих требований. А что может быть лучше для этого, чем маленькая победоносная война? Ну а у меня нет никакого желания оставлять их за спиной в тот момент, когда я двину на Геноб королевские полки. Так что… очень рассчитываю на ваш талант оратора, граф.

Тот несколько минут обдумывал все сказанное Гроном, а затем усмехнулся:

– Должен сказать, что вы очень необычный молодой человек, ваше высочество… Или я вам уже это когда-то говорил?

И они оба рассмеялись.

– Ваше высокопревосходительство! Ваше высокопревосходительство!

Герцог Амели, возглавлявший кавалькаду из десятка всадников, среди которых семеро, так же как и он, когда-то входили в состав королевского совета Геноба, натянул поводья и обернулся. К нему галопом несся вестовой, размахивая тубой для бумаг. Герцог резко дернул поводья, разворачивая коня, и легким посылом подал его навстречу вестовому. Тот резко затормозил, туба вылетела вперед, и герцог поймал ее за перевязь. Брат короля был известен не только как довольно умелый военачальник, но и как отменный кавалерист, управляющийся с конем почти на инстинктивном уровне. Так что только что исполненный им финт был продиктован даже не столько желанием лишний раз блеснуть своим мастерством (хотя и этим тоже), сколько нежеланием герцога терять время.

Сорвав с тубы крышку, залитую сургучом и запечатанную печатью графа Маделика, командовавшего передовым отрядом повстанческой армии, действующим гораздо ближе к границе с Агбером, герцог вытащил донесение, впился в него взглядом и спустя пару мгновений посветлел лицом.

– Ну наконец-то… агберцы перешли границу.

В его свите возбужденно загомонили. Неужели пришло время возрождения Геноба? Их восстание, направленное на восстановление в правах истинного короля Геноба Жазлези VI и восстановление независимости королевства, длилось уже второй месяц. Начало было многообещающим. Восстание сразу же охватило девять из шестнадцати провинций, а спустя неделю к ним присоединились еще две. Да и в остальных пяти агберцам поначалу было очень неспокойно. Потом случилось первое разочарование. Восстание в столице не удалось. Расквартированные там полки королевской армии Агбера всего за несколько часов подавили начавшиеся волнения. Так что направленные герцогом на помощь отряды дворянского ополчения подошли к уже наглухо запертым городским воротам, с башен которых на них холодно смотрели агберские мечники. Чуть позже выяснилось, что объявленный герцогом убитым наместник Агбера барон Экарт, оказывается, жив и здоров, а вот большинство командиров столичных отрядов повстанцев были схвачены еще до того, как в столице ударил набатный колокол. Вследствие этого агберцам и удалось справиться с повстанцами в столице столь легко. Оставшись без руководства, отряды повстанцев только бестолково мотались по столице, а некоторые из них даже не смогли вооружиться, поскольку никто, кроме командиров, не знал, где расположены тайные оружейные склады. Но затем все опять стало налаживаться. Восставшим удалось перехватить пару караванов с продовольствием, следующих в Агбер, и неплохо пограбить прилегавшие к границе Агбера провинции, которые не отважились поддержать восстание. Что, впрочем, мгновенно изменило в них настроения от тайной поддержки повстанцев к недоброжелательному, в лучшем случае – нейтралитету. А жители трех наиболее пострадавших от грабежей провинций даже взялись за оружие и заявили, что если войска повстанцев вступят в их пределы, то будут встречены сталью. Но это лишь раззадорило восставших. Только Агбер все это время почему-то молчал.

– А кто командует королевской армией? – поинтересовался граф Шатрея, правая рука герцога и его наиболее посвященный в их совместные тайны советник. – Этот… Грон?

Герцог усмехнулся:

– К счастью, нет.

– К счастью?! – раздраженно воскликнул граф. – Наоборот, к сожалению. Как бы я хотел, чтобы этот мерзкий выскочка сам сунулся на священную землю Геноба! Я просто мечтаю вогнать ему в глотку фунт доброй стали!

– Именно к счастью, – все так же усмехаясь, повторил герцог. – Всем нам известна ваша ненависть к этому, как вы изволите говорить, выскочке, но я внимательно изучил его действия во время арженской кампании и, должен сказать, проникся к нему уважением. Он очень неплохой полководец. И я бы не хотел иметь его против себя в этой кампании. Потом, позже, когда Геноб станет свободным и восстановит свою военную мощь, – да, может быть. Но не сейчас. Так что я ничуть не поддерживаю вашего разочарования, граф.

Граф Шатрея усмехнулся в ответ и развел руками.

– Вы – мой коннетабль, и я готов выдержать все, что вы посчитаете необходимым. Даже… отсутствие этого негодяя.

Эти слова графа были встречены всеобщим смехом.

– Ну так кто же командует агберцами? – вновь переспросил граф Шатрея, когда все наконец отсмеялись.