– Ну наконец-то! – Он развернулся к почти полусотне шикарно разодетых дворян, составлявших его личную свиту, и обрадованно заговорил: – Господа, эти трусливые генобцы, уже две недели удирающие от нас как зайцы, похоже, решились-таки остановиться и дать бой, как и подобает истинным мужчинам.

Ответом ему были радостные крики, коими разразились все сопровождавшие его дворяне. О да! Наконец-то! Сегодня они покажут этим жалким генобцам, коих уже однажды повергли в прах во времена прежнего короля Агбера, который был истинным рыцарем и дворянином…

– Виконт, – нетерпеливо обратился к одному из сопровождающих граф Авенлеба, – вручаю вам правый фланг. Сомните их и зайдите им в тыл. Смотрите, центр их позиции составляет пехота, эти бывшие крестьяне, которым сунули в руки пики и приказали выйти на поле боя. Едва только ваши доблестные всадники появятся у них в тылу, они тут же бросят пики и побегут.

– Клянусь честью, граф, вы не пожалеете об оказанном мне доверии! – вскричал виконт и, развернув коня, помчался вниз, навстречу подтягивающимся войскам.

– Барон, – повернулся граф ко второму, – а вам я вручаю левый фланг. Там у них крутится на конях какая-то шантрэ-па, так что вам с вашими всадниками не составит труда разогнать их.

– Это не шантрэ-па, – неторопливо ответил ему барон, все это время разглядывающий генобцев из-под руки, – а гайяры. У них просто такая манера – перед боем выскакивать из строя и мчаться вперед, подкидывая мечи. А на самом деле они солдаты опытные и упорные. Не разбегутся. Я-то знаю, в прошлой кампании с ними ох как повозиться пришлось.

– И что с того? – презрительно кривя губы, нетерпеливо спросил граф. – Подумаешь, несколько гайяров. Бросьте, барон. Вы самый опытный командир в моем войске, поэтому я и поручаю вам этот фланг. Ну не трусьте! Это не регулярная армия Геноба, а сброд, вздумавший восстать против нашей власти. Мы разгоним их плетками…

Барон задумчиво потер подбородок.

– Что-то непохожи они на сброд. Позицию заняли весьма грамотно, на холме, да еще так, что солнце нам в глаза бьет. Поле впереди тоже неровное, не очень-то удобное для конницы. И трава высокая. Вполне может быть, что в траве рогатки укрыты, а то и того хуже, «чесноку»[3]набросали. Да и маловато их что-то… Коннетабль писал, что в армии мятежников тысяч тридцать пять, почти столько же, сколько и в нашей, а я здесь вижу тысяч на десять меньше. Остальные-то где?

– Оставьте ваши сомнения, барон! – нетерпеливо вскричал граф Авенлеба. – Эти здесь, и тем лучше! Уничтожим этих – остальные сами разбегутся!

– А ну как они нам в самый неподходящий момент в спину вдарят? – возразил барон.

– Не успеют! – уже откровенно неприязненным тоном отрезал граф, раздраженный тем, что его простые и четкие указания все время подвергаются обсуждению. – Так вы примете командование или мне поручить левый фланг кому-нибудь другому?

Барон вздохнул. Парень явно лез на рожон, и быть ему в том попутчиком старому воину смерть как не хотелось. Но если командование и левым флангом получит сосунок типа того лизоблюда-виконта, то, если что-то пойдет не так, граф положит здесь весь цвет агберского дворянства. И какого Владетеля коннетабль поручил командование такой бестолочи, как граф Авенлеба? Сентиментальность, что ли, заела, все-таки он два лета оборонял Авенлеб от насинцев…

– Слушаюсь, ваше высокопревосходительство, – буркнул он и в отличие от виконта, умчавшегося с холма радостным галопом, развернул коня и тихонько потрусил вниз, сопровождаемый насмешливыми взглядами всей свиты графа.

Да, видно, старый вояка совсем сдал… Но барону все эти взгляды были по барабану. Его старая, пропитая печень явственно чуяла большую задницу, надвигающуюся на агберскую армию, так что стоило поберечь коня. Неизвестно, сколько ему еще нужно будет сегодня проскакать.

– Ненавижу регуляров, – шумно выдохнул граф Авенлеба, когда барон удалился на достаточно далекое расстояние. – Всю жизнь ничего, кроме «так точно» и «чего изволите, господин коннетабль», не говорили, а теперь корчат из себя… То – не так, это – не этак. Истинный воин должен бросаться на врага, едва только его увидит, а не обсуждать, что, мол, он не так стоит и вообще его не столько. Ну откуда этот… – граф презрительно искривил губы и почти выплюнул титул, – коннетабль может знать, сколько у генобцев воинов, если он – там, а мы – здесь? Ну ничего, господа, – закончил он, оглянувшись на одобрительно загудевшую свиту, – когда мы вернемся в Агбер, раздавив эту генобскую шантрэ-па, мы поставим перед королевой несколько очень неприятных вопросов. И, клянусь честью, она должна будет дать нам на них вполне определенные ответы.

Гул голосов свиты стал еще более громким, возбужденным и, граф готов был побиться об заклад на что угодно, совершенно точно одобрительным. Он радостно улыбнулся. Да уж, этот глупец, принц-консорт, сделал ужасную ошибку, поставив во главе такой силы (он оглянулся на подтягивающуюся и разворачивающуюся для атаки армию) человека, не просто пользующегося в свете заслуженным авторитетом, но и способного выступить в защиту всех исконных прав и привилегий дворянского сословия. Этого положения он, граф Авенлеба, достиг не сразу. Умело брошенная фраза здесь. К месту рассказанная история о некоем смешном или позорном случае с господином Гроном, якобы услышанная им в своем Авенлебе, в котором тот довольно долго подвизался, еще будучи простым онотьером, – там. Пара анекдотов с известным сюжетом, но переименованными действующими лицами – за карточным столом в некоем известном салоне. Так, по мелочам, и создавался авторитет человека, не страшащегося говорить в глаза кому бы то ни было самые неприятные вещи. И хотя говорить что-то в глаза кому бы то ни было графу пока не пришлось, но подобное мнение, сложившееся в свете, помогло ему занять в обществе достойное его место. В светские салоны, в которые его раньше просто допускали, теперь стали настойчиво зазывать. Чрезвычайно знатные и высокопоставленные вельможи, в приемных которых он раньше проводил часы, ожидая, когда они снизойдут до того, чтобы его принять, теперь сами искали его общества. Самые блестящие дамы дарили ему свою благосклонность. А еще вокруг него сложился дружный кружок людей, которым сильно не нравилось то, что творилось в Агбере в последние два-три года, и которые с восторгом приняли известие, что королевский совет назначил графа командующим армией, направленной королевством на подавление мятежа. Так что после победы в этой кампании, в которой он ни секунды не сомневался, перед графом открывались самые блестящие перспективы. Граф усмехнулся. Ну что ж, господин Грон, скоро мы загоним вас туда, где вам самое место, – под юбку королевы…

– Ваше высокопревосходительство!

Граф обернулся. К нему все тем же радостным галопом мчался виконт, которому он поручил командование правым флангом.

– Войска заняли исходные позиции! – с ноткой восторга в голосе прокричал он. – Мы ждем вашей команды!