о нападении дикарей и засаде. Все, кроме Елены достали оружие, целясь в угрожающий остов. Женщина боязливо спряталась за широкую спину Романа и робко выглядывала из-за плеча. Ожидание затянулось, но никто не напал. Странные звуки из корабля тоже больше не повторились.

Михаил громко крикнул в сторону разбитого судна:

— Эй, кто там?!

Но вместо человеческого голоса ему ответил звонкий собачий лай. Между покосившихся пластин внешней обшивки показался Ярчук. Весело гавкая, он выскочил из разрушенного корабля и помчался обратно к хозяйке. Псу с трудом удалось подняться по крутым стенам кратера, яма была достаточно глубока. Михаил выдохнул с облегчением, обстановка для него разрядилась. Больше удивляло поведение Елены и сказалец не мог не спросить у Романа об этом.

— Твоя жена не может себя защитить? Она что, не носит оружия?

— Не хочу, — сама ответила женщина. — Я видела достаточно смертей, достаточно жестокости. Всю мою общину без пощады вырезала Навь. Я никогда не причиню вреда другому человеку.

Удивление чересчур ярко отразилось на лице Михаила. Роман вздохнул и лишь сокрушенно покачал головой. Только теперь глава семьи понял, как тяжело шурину приходилось с Еленой. Он был здоров и силён, его навыков скитальца хватало для защиты жены. Но человек не способный за себя постоять всегда будет обузой в дороге. Со стороны желание Елены могло показаться истинной придурью, но страшно было даже представить, что ей пришлось пережить.

Ярчук наконец поднялся по стенкам оврага и прыгнул обратно на руки к любимой хозяйке. Пёс снова забрался под куртку, разыскивая под одеждой человечье тепло. Скитальцы было двинулись дальше, но Роман вдруг отстал и подошел прямо к Анюте.

— Хорошая у тебя винтовка, и странная такая. Дашь посмотреть?

Осознание поразило Михаила электрическим током. Он вдруг вспомнил, как смотрел Роман на руны вырезанные на оружии Нави. Во взгляде мужчины появилось что-то не доброе. Скиталец обернулся и, даже не успев подумать, предостерёг.

— Не надо!

Вся группа сразу остановилась. Анюта побледнела и попятилась прочь от Романа. В её ледяных глазах сверкнули недобрые искорки. Она никому бы не позволила прикоснуться к «Пера» без особого повода. Это было её оружие, только её.

— Рома, ты что?.. — Хотела вмешаться Елена, но муж резко одёрнул женщину, он был настроен решительно.

— Есть у меня одна догадка. Прошлым вечером появилась из-за странного говора вашей «язычницы». А сегодня, когда руны на винтовке увидел, так совсем всё сошлось.

Он угрожающе наступал на Анюту, поднимая свой заряженный дробовик. В голосе Романа зазвенела холодная сталь.

— Покажи.

Анюта оскалилась, её рука потянулась к ножу, с края губ потекла струйка крови.

— Изызди, гош! Не то к пращурам тебя снаряжу за Смородину. На Калиновом мосту у Марены забвенья изведаешь!

— Вот оно что, — криво ухмыльнулся Роман. — Не жалей её, Лена, не надо… Ведь не знаешь, кого ты жалеешь. Не человек она, не такие как мы. Пригрел мой зятёк у себя Навьего выродка. Я по глазам их всегда узнаю – нет такого взгляда у нормального человека. Навий это взгляд, дикий. Они же ещё с детских Зим убивать начинают. Крови-то на руках этой девки ой-ёй...

Роман повернул голову к Михаилу и медленно проговорил:

— Что же ты делаешь, сука? Они же Светлану убили, а ты? Ах ты, паскуда…

Олежка быстро всё понял и потянулся к своему автомату. Отец сделал шаг вперёд и сам оказался под прицелом взведённого дробовика. Елена не ожидала, что всё обернется так круто. Прижав Ярчука к груди, женщина в страхе попятилась в сторону. Она лишь испуганно успела шепнуть:

— Не надо, Ромочка…

Но было уже поздно. Роман неожиданно бросился на Олежку и толкнул его богатырским плечом. Сын сказальца выронил автомат и покатился по крутому склону на дно глубокого кратера. С яростным криком Михаил тут же набросился на своего шурина. Пока тот разворачивался, старику удалось нанести удар в крепкую челюсть, но Роман легко перенёс эту боль, а следующий удар перехватил широкой ладонью. Кулак врезался в лицо Михаила, заставив землю и небо вокруг пошатнуться. Не сумев устоять на ногах, тот упал и тут же сверху на него навалилось тяжелое тело Романа. Лицо мужчины побагровело, а в глазах сияло безумие. Он бился так, будто сражался с чем-то отвратительно мерзким.

— Убью-ю-ю, су-у-у-ука! — выл могучий скиталец, вжимая пальцы в горло ненавистного ему человека. — Променял Свету на Навь?! Да вы её вместе с сыном по очереди трахайте! Тепло вам вместе с ней?! Тепло?!

Его слова что-то оборвали внутри Михаила. Неистовый поток чёрной злости прорвался через плотину терпения. Поджав колено, сказалец нанес удар в грудь Романа, и они перевернулись. Теперь уже Михаил был над шурином. Не чувствуя боли, он бил кулаками по лицу полному ненависти.

— Заткнись! Заткнись! — кричал старик между ударами. В каждой искре свой боли, в темноте лютой ярости – он видел её. Видел золотые волосы и протянутую к нему руку, видел то лето, где она была рядом. Никто! Никто не смеет трогать светлую память о женщине, которую он любил!

Утробно зарычав, Роман сбросил сказальца с себя и вновь вскочил на ноги. Бешено сверкая глазами он хотел опять кинуться в драку, но Елена схватила мужчину за плечи. Она пыталась остановить разозлённого мужа, однако, в пылу ярости тот и её оттолкнул. Елена упала, собака под её курткой взвизгнула, а