– Все-таки прислали исповедовать меня? – Леднев поморщился, как от зубной боли.

– Что я слышу! Прислали! – вскрикнул Мефодий. – Ты с дуба рухнул? Мы же с тобой друзья. Московские студенты! Пуд соли вместе съели.

– Сто лет с тех пор прошло.

– Не сто, а семьдесят четыре.

Леднев откинулся на спинку кресла и прямо взглянул ему в глаза.

– Что ты хочешь от меня, отче? Чтобы я тебе поведал все свои тайны? Вот первая. Вторая. Третья, – говоря это, он загибал свои длинные пальцы и, сложив из них красивый кукиш, сунул Кокуре-кину под нос.

– Ой! Ой! – замахал Мефодий, словно отгоняя пчел. – Тайны у него, ишь ты… Кому нужны твои тайны. Я к святым тайнам Христовым причащен бываю каждый божий день, а ты мне тут про свои тайны… Знаю я все эти ваши тайны, у всех одно и то же, и ты не исключение. Да-да, великий гений, принц науки – ты в своих никчемных тайнах мало чем отличаешься от безмозглой домохозяйки, которая носится со своим уникальным рецептом котлет.

– Тем лучше, – безмятежно сказал Леднев.

Мефодий плюнул с досады.

– Что лучше? Чем лучше? Червяк ты бумажный. Да если хотя бы со мной сравнить, с моими тайнами житейскими – да я против тебя как боевая машина против мухобойки. У меня жизнь была – ого-го! Пока ты пыль библиотечную глотал – я прыгал с десантом в Сирии, я умел сбросить с самолета надувной храм, приземлиться с парашютом и тут же, на месте, развернуть проповедь. Пока ты над диссером гемороил – я отрабатывал тактику боя в составе полковых священников. Пока ты колбами звенел, по конференциям катался, да ходил на приемы с Галкой, как с дорогой вещицей, я там мальчишек наших спасал!

– Много спас?

– А ты не телами меряй – душами! Я души спасал.

– Да-да-да. Но прибежал ко мне за новым сердцем. Спасать чужие души и собственные туши – как это по-христиански.

Мефодий побагровел.

– Крамольник! Хулу на Святую Церковь возводишь!

– При чем тут церковь, Миша? Сердце-то твое.

– Не мое, а государственное! Я сам себе не принадлежу… Моя, как ты выразился, туша, для Державы ценна, а то бы… Да я бы…

– Угу. Давай, расскажи мне что-нибудь еще.

– А и расскажу. Почему бы и нет. Я не гордый. О чем послушать изволите, профессор?

– Расскажи, как ты попом-разведчиком был, в Америку летал интернет окроплять, – ехидно сказал Леднев.

– Не юродствуй! Я выполнял свой духовный долг – уничтожить диавольское оружие врага. Это все промыслительно! Священная миссия!

– Уничтожил? Миссионер… Тебе нужно было не в Америку лететь, а прямо в космос, окроплять спутники Маска.

Мефодий метнул в него испепеляющий взгляд. И вдруг в глазах его зажегся мстительный огонек.

– Знаешь, а я ведь могу подумать, что ты, Дима, – атеист, – сказал он угрожающе медленно.

Леднев промолчал, с любопытством разглядывая его, как неизвестный науке вид. Кокурекин тоже молчал. Пауза тянулась. Наконец он хлопнул ладонями по коленям и встал.

– Ладно, хрен с тобой. Хрен с тобой.

Криволапым своим, карликовым шагом он поковылял в прихожую.

– Мишка! – позвал Леднев. – Так, а приходил-то ты зачем?

Кокурекин обернулся, подумал и с тяжким вздохом обронил:

– Ну, как зачем. Ты же все понял сразу. «Идущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную; и Я воскрешу его в последний день». Душу твою спасти хотел. Исповедать и причастить Святых Христовых Тайн.

Голос Кокурекина впервые звучал серьезно и даже сострадательно.

Леднев опустил голову.

– Ах, вот как. Значит, меня приговорили все-таки.

– Все приговорены. Наступают последние времена.

Он наклонился и достал из мусорного ведра клочок анархистской листовки. Помахал им в воздухе:

– Хаканарх.

Леднев изумленно рассмеялся:

– Господи! И ты туда же! Что за бред?

– А ты сидишь на Луне и ничего не замечаешь?

– Нет, ну… Мою бригаду ассистентов хакнули. И еще зачем-то базу клиентов… Но это как во время землетрясения, когда на тебя бежит лава, сказать: а вы знаете, я тут заметил какую-то сейсмическую аномалию.

– Ага. Если бы только. Взломали Центральное Облако данных и Головной компьютер КТД. Хакнули всю канцелярию, все банки…

– Все банки… – рассеянно проговорил Леднев, покрываясь холодным потом.

Кокурекин многозначительно кивнул и снова помахал обрывком листовки.

– Стена! – крикнул Леднев, вскакивая. – Проверить работу клон-банка!

– Работа прекращена 95 минут назад, – ответила стена. – Режим криоконсервации отменен. Все биоматериалы аннигилированы.

Леднев бросился в операционную. Там, в глубине зала, все так же под защитой лазерной решетки, высилась передвижная башня клон-банка. Но уже издалека, сквозь решетку, он увидел катастрофу – термоиндикаторы на всех ячейках мерцали безжизненным тускло-красным светом.

– Стена, – охрипшим голосом сказал Дмитрий Антонович. – Запустить поиск. Ключевое слово «молодильное яблоко». Найти все документы.

– Объект не найден.

– Проверь еще раз. Проверь локальные диски главного компьютера. Ключевые слова: молодильное яблоко, нск-терапия, кощеева игла.

– Нет результатов.

– Облако. Запрос к Центральному Облаку. Показать данные всех филиалов по объекту «Клон-Банк».

– Объект не найден.

– Фармацевтический завод «Молодильное яблоко».

– Объект не найден.

Леднев вернулся в кабинет, циркульным шагом прошелся из угла в угол, остановился посередине, уставился в пол и, разведя руками, пробормотал:

– Прекрасно. Отличный денек. Клон-банк протух. Документов нет. Фабрики нет. Ничего нет.

– Ну-ну… Без паники, Дима, – ласково сказал Мефодий. Он так и стоял у вешалки в прихожей. – Все ведь можно исправить. У тебя ведь есть формула? – он постучал себя пальцем по виску. – Ты ведь помнишь ее?

Леднев упал в кресло и зло рассмеялся.

– Так ты за этим пришел? За формулой? И как ты надеялся ее получить?

Его тон и смех сбили с толку Мефодия. Но приободрясь, он прогудел торжественным церковным басом:

– Через таинство исповеди. Пред лицом смерти. Присмотрись – и ты увидишь ее совсем близко.

– Я только рожу твою вижу. Если так выглядит смерть – значит, я умру от смеха.

Мефодий крякнул:

– Я серьезно, Дима. Исповедаться тебе надо. Снять с души грех.

– Какой? У меня их много.