Герберт попытался уравновесить влияние Брюнона влиянием Адальберона Верденского, к которому, видимо, Гуго Капет испытывал определенную симпатию. Герберт, хотя и ненавидел занятие медициной, все же назначил лечение и лекарства епископу Верденскому, страдавшему от камней в почках. Будучи признательным ему за это, епископ написал королю Франции письмо, в котором отговаривал его поручать Реймскую церковь – «главу королевства франков», – «злодею, предателю, дурню» (в таких любезных выражениях он охарактеризовал Арнульфа). Но как он ни ссылался на память своего дяди[237] и привязанность, которую к нему питал король, рекомендации его не оказали никакого результата. Гуго был прельщен предложениями Арнульфа, видя в этом превосходное средство разъединить Каролингов. Он надеялся, что с помощью предательства вернет себе Лан: после двух поражений под стенами этого города Гуго уже потерял надежду захватить его силой. Возможно, став благодетелем сына Лотаря, он надеялся успокоить свою совесть в отношении узурпации короны у Каролинга Герберта же Гуго опасался, зная по опыту, что тот находится в слишком близких отношениях с империей.[238] Тем не менее, Гуго Капет предоставил право выбора своего епископа жителям Реймса. Он не мог самолично принять решение, постыдно не нарушив своего слова. С другой стороны, с этим уже было пора заканчивать, поскольку прошло больше месяца со смерти Адальберона, а переговоры все не прекращались.

Король решил вернуться в Реймс и все же заставить его жителей подчиниться своей воле, но так, чтобы казалось, будто он полностью учитывает их мнение. Итак, Гуго собрал духовенство и знатных горожан,[239] изложил им предложения Арнульфа, не скрывая, что находит их весьма полезными, и сделал вид, что оставляет за ними право окончательного принятия решения. Жители Реймса ответили, что недавно Арнульф пообещал им то же самое: преданность королю и быть к ним благосклонным. Но он слишком молод, и неизвестно каков у него нрав и характер, и, в конце концов, они посоветовали Гуго получить дополнительные сведения об этом человеке. Результаты этого расследования почти не вызывали сомнений. Король был настроен к Арнульфу явно благосклонно, и ему заранее гарантировалась поддержка большинства духовенства и, в особенности, среди мирян. Арнульфа провозгласили достойным епископства, если он выполнит все свои обещания. Итак, Арнульф пообещал все, что от него хотели услышать. Представ перед королем и «избирателями», Арнульф удовлетворил их своими весьма учтивыми («учтивейше отвечал» (тоdestissime respondit)) ответами. Затем собрание переместилось в церковь монастыря Сен-Реми, располагавшегося тогда в миле от Реймса, где и произошло посвящение в архиепископы. После того как Гуго посоветовался с приближенными, он, следуя обычаю, произнес речь, весьма любопытную с точки зрения его планов на отношения с Каролингами и которая свидетельствует о его бдительности Рихер, монах из Сен-Реми и, как следствие, «избиратель», несомненно присутствовал на ассамблее и передал суть, если не дословно слова короля.

«Если бы благословенной памяти Людовик, сын Лотаря. скончавшись, оставил после себя потомка, то наследовать надлежало бы ему; но так как нет никого из прямых наследников королевского рода, каждый знает, что я был избран вами и другими князьями и лучшими из рыцарей и стою во главе вас. Теперь, поскольку остался единственный потомок королевской династии, просим даровать этому оставшемуся потомку почетный сан, чтобы имя его великого отца не исчезло в забвении. Если же он пообещает сохранить верность, пообещает защищать город и не вступать ни в какие отношения с нашими врагами, а, напротив, будет их преследовать, я совершенно не против даровать ему епископский сан в соответствии с мнением, которое вы вынесете, однако с условием, что по решению мудрых людей, он должен будет мне принести клятву верности. И, чтобы яснее выразить мою мысль, я думаю, что по принесении клятвы он должен будет написать расписку, содержащую такие слова проклятия: что все счастье изменится для него в зло, богатство превратится в руины, вместо почета постигнет позор, что время превратится не более, чем в мгновение, что вместо почести он получит только презрение и, наконец, что зло заменит все благо. Более того, я требую, чтобы эта расписка была переписана в двух экземплярах, один для меня, другой для него. Пусть она станет ему погибелью, если он когда-нибудь позорно нарушит данное обещание» (131, гл. IV, 28–29).

Вот письменно заверенная клятва Арнульфа: «Я, Арнульф, Божьей милостью архиепископ Реймский, обещаю королям франков, Гуго и Роберту, хранить им нерушимую верность, оказывать им совет и помощь во всех обстоятельствах, соответственно моим знаниям и возможностям,[240] сознательно не предоставлять ни совета, ни помощи их врагам. Перед лицом Всевышнего, святых и всей церкви даю я эти обещания; если я соблюдаю их, то в вознаграждение за то получаю вечную жизнь, если же я уклонюсь от этого (что не угодно Господу!), то все благословения обернутся для меня несчастьем, дни мои сократятся, другой получит мое епископство, а друзья мои отвернутся от меня и навсегда останутся моими врагами. Я подписываю эту клятву, данную мной как свидетельство моего благополучия или несчастья, и прошу моих братьев и сыновей (перед Господом) подписать ее в свою очередь. – Я, Арнульф, архиепископ подписал» (131, гл. IV, 60).

Это решение получило всеобщее одобрение. Арнульф уже слишком далеко зашел, чтобы теперь идти на попятную. И когда он выступал на ассамблее и его спросили, примет ли он эти условия, он ответил утвердительно, написал клятву, громко прочитал и подписал. Один экземпляр тогда передали Арнульфу, другой сохранил Гуго Капет.