— Что вы такое говорите? — прогрохотал Борис Борисович, еще больше раздувшись. — Да ваш магазин каждый день посещают сотни людей! А если сосчитать все магазины вашей сети, получатся тысячи и даже десятки тысяч! А если взять все продовольственные магазины города, это уже миллионы! А если в масштабах страны… так что воспитательное значение продовольственного магазина гораздо больше, чем у какой‑нибудь школы или газеты! У какого средства массовой информации такая огромная аудитория?

Он сделал паузу, чтобы перевести дыхание, и продолжил с еще большим возмущением:

— И что видят конкретно в вашем магазине сотни покупателей? Чему учат их ваши вывески и ценники? Куда ни ткни — одни иностранные слова! Вот, например, у вас на пиджаке табличка — администратор! А у той женщины и того хуже: кассир-контролер! Это что, по-вашему, патриотично?

— А как же прикажете называть? — опешила Римма Романовна.

— По-русски! — ответил Борис Борисович. — Исключительно по-русски!

— Как же будет администратор по-русски?

— Есть хорошее русское слово — приказчик! Если вы женщина, то будете приказчица!

— Боже мой! — Римма Романовна заметно побледнела. — А как прикажете называть кассира-контролера?

— Слово «касса» в переводе с итальянского значит «ящик» или «коробка», значит, кассира-контролера по-русски следует называть «ящичник-проверяльщик» или, еще лучше, «коробейник-проверочник»… коробейник — прекрасное русское слово! Еще Некрасов…

— Дурдом! — ужаснулась видавшая виды «приказчица». — Да я ни за какие деньги не смогу людей найти, которые согласились бы работать коробейником-проверочником…

— Вы что, конкретно против этого национального проекта? — с плохо скрытой угрозой проговорил Борис Борисович.

Его подручная брюнетка тут же вытащила большой блокнот и принялась что‑то в нем строчить.

— Нет, — испуганно возразила Римма Романовна. — Я, конечно, не против… я просто была не в курсе относительно этого проекта… девушка, вы что там записываете?

— Я вам не девушка, а Ольга Николаевна! — сквозь зубы произнесла спутница грозного ревизора. — А что я записываю, это вас нисколько не касается!

— Ольга Николаевна, не торопитесь, — «приказчица» понизила голос и приблизилась к Борису Борисовичу. — Может быть, мы не будем обсуждать такие серьезные вопросы на людях? Может быть, мы пройдем ко мне в кабинет, там будет удобнее?

Римма Романовна привыкла «решать вопросы» с различными контролирующими службами в кабинете, без посторонних глаз. «Цена вопроса» каждый раз была разной, в зависимости от неприятностей, которыми грозила проверка, — от бутылки приличного коньяка до солидной суммы в конверте.

Сейчас она лихорадочно прикидывала, сколько заплатить этому новому ревизору. Вопрос был непростой — переплачивать ей не хотелось, за это нагорит от хозяина, а недоплатишь — ревизор останется недоволен и устроит какую‑нибудь подлянку…

— Ну вот, опять! — скривился ревизор. — Как вас от этого отучить?!

— Чем вы недовольны? — перепугалась Римма Романовна.

Она решила, что столкнулась с самым страшным явлением природы — ревизором, который не берет взяток.

— Куда вы меня только что пригласили?

— К… куда? В свой к… кабинет!

— Вот опять иностранное слово!

— А как же его называть?

— Столько хороших, патриотичных вариантов: закут, чулан, это… как же… подклеть…

Судя по неуверенности, с которой он произнес последнее слово, ревизор и сам не вполне точно знал, что оно обозначает.

— Боже мой! — Римма Романовна схватилась за сердце. — Это что же, мне теперь придется работать… в чулане?

— Ну, необязательно в чулане, — смягчился Борис Борисович. — Можете в этом… в загнетке!

— Ну, в загнетке так в загнетке! Спасибо, что не в сортире! — вздохнула Римма Борисовна.

— Не сортир надобно говорить, — снова перебил ее ревизор. — И не туалет, а отхожее место!

— Ладно, пожалуйте в отхожее место… тьфу, прошу в мой загнеток…

— Минуточку! — Борис Борисович коршуном подлетел к доске объявлений и сорвал с нее листок с объявлением о приеме на работу. — Ну, вот опять… одни иностранные слова! Менеджер зала, кассир, оператор… слава богу, хоть одно есть русское слово — уборщица! Скоро и ее в оператора ручной уборки переименуют!

Римма Романовна с большим трудом завлекла ревизора и его спутницу в свой кабинет, поставила на стол бутылку французского коньяка, коробку дорогого швейцарского шоколада и предложила:

— Угощайтесь!

— Опять! — вздохнул ревизор, взяв в руку бутылку. — И здесь все иностранное! Ни одной русской буквы…

— Ну что же делать, если товар импортный? — Римма Романовна развела руками. — Мы же не можем заменять этикетки… это дело подсудное!

— Да, действительно… это не ваш недосмотр, это нам предстоит работать с фирмами-поставщиками. А вот за это объявление лично вы понесете ответственность! — И он бросил на стол листок, сорванный с доски объявлений.

— Почему я? — немедленно открестилась Римма Романовна. — Эти объявления вывешивает менеджер департамента кадров центрального офиса…

— Что?! — Борис Борисович подскочил на месте и побагровел. — Да вы вообще ни слова не можете сказать по-русски! Надо же… менеджер кадрового департамента! Да как у вас только язык повернулся! Я такое и выговорить‑то не могу!

— Ну, как иначе можно сказать? — простонала «приказчица».

— Очень просто! Приказчик людской части головной управы! — бойко выпалила шустрая брюнетка Ольга Николаевна.

— Вот, учитесь! — гордо взглянул на свою помощницу Борис Борисович. — Молодой сотрудник, а как много обещает! Все‑таки замечательная у нас молодежь!

— Ну, приказчик так приказчик… — скривилась Римма Романовна. — Короче, эти объявления готовит Андрей Антонович из центрального офиса… тьфу, из головной управы, рассылает по всем магазинам с шофером, в частности к нам, а мы уже здесь вывешиваем. Так что я за них не ответственная…

— Ладно, разберемся с этим приказчиком головной управы! — пообещал ревизор. — Ольга Николаевна, запишите! Как, вы говорите, его зовут? Антон Андреевич?

— Андрей Антонович Кусачкин, — сообщила Римма Романовна.

Она с удовольствием перевела стрелки на молодого самоуверенного менеджера: он порядком надоел всему персоналу фирмы своими бесконечными кадровыми идеями и новомодными экспериментами, а возразить ему никто не мог, потому что у него в руководстве была большая мохнатая лапа. Кусачкин был то ли зять, то ли племянник одного из самых крупных акционеров торговой сети «Ломаный грош». Так что, если этот новый ревизор доберется до Андрея Антоновича, все в фирме будут только рады.

— Он у нас вообще большой западник, — проговорила Римма Романовна мстительно. — Просто помешан на всяких тренингах, транзакциях, фокус-группах… вот с кем вам нужно разобраться!

— Разберемся, — пообещал Борис Борисович, наливая в три рюмки коньяк. — Непременно разберемся!

Подняв свою рюмку, он с чувством провозгласил:

— За великий и могучий русский язык!

У Риммы Романовны немного отлегло от сердца: увидев, как лихо новый ревизор выпил коньяк, она уверилась, что он так же лихо возьмет и взятку.

Проблемы было только две: во‑первых, они были не наедине, картину портила своим присутствием многообещающая брюнетка Ольга Николаевна. Давать же взятку в присутствии третьего человека — смерти подобно, эту великую истину