— Куда ты несешь этот пирог, Кислолицый? — спросил Горка. Он считался главным заводилой в нашем классе. Вид у него был издевательский.

— Ты не собираешься съесть его в одиночку? — бросил кто-то еще.

— Конечно, собирается. А с кем ему делиться, если он ни с кем не общается? — насмехалась Айнара.

— Бирюк!

Остальные со смехом встречали каждую унизительную реплику.

Но худшее было еще впереди.

Не знаю, кто бросил тряпку, пропитанную едкой содой, но она попала мне прямо в лицо. Сначала я почувствовал холод, который выделялся на фоне жара унижения. Потом глаза начали гореть. В них словно всадили тысячу острых кинжалов. Никогда в жизни я не чувствовал такой боли и не испытывал такого издевательства.

Мой вой смешивался с обидным смехом одноклассников. Я выронил пирог, который превратился в бесформенную массу, и побежал к раковине, чтобы сунуть голову под ледяную воду.

Пятница, 26 октября 2018

Сестеро наблюдала за черным руслом реки Силь, откуда открывалась дорога через виноградники и свежепосаженные леса. Одинокие деревни, которые навсегда останутся для нее безымянными, усеивали холмы, переходящие вдали в горы. Дребезжание поезда гармонировало с панорамой, открывающейся из окна, создавая ощущение покоя, который она не могла ощутить. Ей мешало осознание того, что ее ждет длинный и до абсурдности долгий путь. Когда тебе предстоит провести десять часов в поезде, не мешает запастись терпением.

Из-за забастовки авиадиспетчеров рейсы были отменены, а те немногие, что все-таки летали из Галисии, были переполнены. Допотопный дневной поезд, связывающий побережье Галисии со Страной Басков, оказался лучшим способом вернуться в Гернику — настоящее путешествие из прошлого со средней скоростью не более пятидесяти километров в час.

Часы на стене подсказали, что едва перевалило за полдень. Чема сейчас допрашивает Мейраса. Сестеро хотелось бы быть там и лично вести допрос. Ведь это благодаря ей Мейраса поймали, а все лавры достанутся ее коллеге. Операция прошла успешно. Мадрасо позвонил, чтобы поздравить ее, и в Министерстве внутренних дел, кажется, были довольны.

И не только они. Новостные сайты наперебой писали на главных страницах о поимке банды Мейраса. Кое-кто даже, позабыв о презумпции невиновности, заявлял, что именно наркоторговец стоит за преступлениями последних дней. Но Сестеро знала, что такая благосклонность — лишь мираж. Скоро они начнут придираться к каждой мелочи, но сейчас им важно продать публике хорошие новости.

— Еще кофе, пожалуйста, — попросила она официанта в вагоне-ресторане.

Оторвавшись от газеты, тот повернулся к кофемашине.

— Может, сразу двойной?

Сестеро не возражала. Либо кофеин поможет ей взбодриться, либо она весь день будет клевать носом, тупо уставившись в окно. Она не может себе этого позволить. Ей необходимо найти связь между жертвами. Эта связь точно существует, и искать ее нужно где-то в прошлом, когда Исабель Отеро еще жила в Дуранго. Непонятно только было, какое отношение такие старые дела могут иметь к наркоторговле.

И не стоит забывать об Олайсоле. Участие бывшего комиссара в спекуляциях, связанных с планами музея Гуггенхайма создать новую штаб-квартиру в Урдайбае, оказалось неприятным сюрпризом. Сестеро надеялась, что он не имеет никакого отношения к убийствам, иначе это ударит по всему полицейскому управлению. Ей не терпелось встретиться лицом к лицу с человеком, который казался таким потерянным во время похорон Наталии Эчано. Слишком много вопросов накопилось.

Открыв блокнот, Сестеро снова уставилась на биографию женщины, убитой во время шествия. Ей казалось, что она уже знает ее наизусть. Детство в Бискайе, учеба в швейной мастерской, работа на бумажной фабрике в Аморебьете, возвращение в Галисию в девятнадцать…

— Держите. — Официант поставил чашку на барную стойку. — Готовитесь к экзаменам?

Терпкий аромат кофе наполнил ноздри Сестеро, пока она обдумывала ответ.

— Вроде того, — сказала она, не вдаваясь в подробности.

Официант постоял еще пару секунд и понял, что разговора не выйдет. Повернувшись к кофемашине, он начал протирать панель управления желтой тряпкой.

— Нам удалось нагнать расписание. Прибудем вовремя, — объявил кто-то в глубине вагона-ресторана.

Сестеро подняла глаза — это оказался проводник. Улыбнувшись, он выложил на стойку бумажник и связку ключей.

— Сегодня почти никого, да? — заметил официант.

Проводник молча кивнул, глядя в расписание.

— В Барко-де-Вальдеоррас сядут четверо.

— Четверо, — протянул официант, ставя две чашки в кофемашину.

Сестеро попыталась сконцентрироваться на работе. В биографии Исабель Отеро зияли огромные дыры. Внезапное увольнение с фабрики, поездка в Лурд… Какое-то событие изменило ее жизнь. Вероятно, здесь крылось что-то еще, помимо смерти отца.

Она проверила телефон.

Тишина.

Никаких новостей от коллег. Как проходит допрос?

Открыв «Вотсап», она написала сообщение Айтору Гоэнаге.

Как ваши успехи?

Буквально через пару минут пришел ответ.

Они отрицают причастность к убийствам. Доказать их вину будет нелегко.

Сестеро не удивилась. Пока они не обнаружат улики, они не смогут предъявить людям Мейраса обвинение в совершении этих преступлений.

Возможно, им стоит сопоставить даты. Включив телефон, она набрала сообщение для Айтора.

Пришли мне все факты биографии жертв.

В ожидании ответа Сестеро сделала щедрый глоток кофе. По другую сторону стекла дремала река Силь и одинокие дома на ее берегах. Ни души вокруг — лишь несколько диких уток, которые рассекали водную гладь. Единственным, что нарушало покой, был гудок паровоза каждый раз, когда междугородний поезд Ла Корунья — Бильбао пересекал один из многочисленных перекрестков.

— Снова пугают нас пенсиями, — заявил официант, протягивая газету.

— Тебя. Мне осталось всего два года — и я свободен. Вот вам, молодежи, не повезло. Будешь горбатиться до восьмидесяти, — фыркнул проводник, опершись на стойку. — Добавь-ка мне холодного молока в кофе, а то кипяток же. Такими темпами он не остынет даже на подъезде к Понферраде.

Сестеро уставилась в телефон. Перед ней развернулись годы. На мгновение она ощутила себя незваным гостем в жизни Арасели Арриета. Такое случается с ней каждый раз, когда она изучает чужую историю, ведь за скупыми строками скрывается самое главное в жизни любого человека: радости и печали, мечты и разочарования.

В этих строках нет ничего подозрительного. Найти связь будет нелегко.

Поезд затормозил, и в окне показался перрон станции. Сестеро захотелось вернуться на свое место — инстинкт, свойственный каждому путешественнику, желание защитить свое место от новых пассажиров. Но уже через несколько секунд она отбросила эту мысль: на платформах, как и в самих вагонах, почти никого не было.