Борисов подхватил его реплику:

– А чего ж частному сыщику не прогуливаться, ежели городская стража всю работу сделала? Вон, увели парнишку-то, в браслетах.

– Потому и увели, что с ним закончено, – осклабился Верещагин. – А вот у меня ещё есть дела с остальными пассажирами яхты. Ну, например, вы, Николай Африканович, знали Ольгу куда лучше, чем показывали, не так ли? И кто из вас был главный в ваших шпионских играх?

– Каких-таких шпионских играх? – заинтересовавшись, Мушинский подался вперёд.

– Да ну, Миша, он ерунду какую-то порет! – попытался отвлечь его приятель, но это было бесполезно.

Пёс вцепился в кость, и разжать ему челюсти никто бы не сумел.

– Неужели вы не знали? – Алекс делано удивился. – Так ведь господин Борисов вместе с Ольгой Бобровских работали на мишленовских инспекторов. То есть, пардон, экспертов! Только вот не знаю, кто в этой игре был сверху, так сказать…

– Ах вот оно что! – Мушинский задумчиво кивнул. – То-то мне показалось, что слишком уж много они знают обо мне и о моём ресторане… Ладно, друг дорогой, надеюсь, ты помнишь поговорку о стеклянном доме?[18]

Развернувшись, Верещагин быстро спустился на набережную и. не оглядываясь, пошёл в сторону центра города. За его спиной ещё какое-то время слышалось шипение Мушинского и вялые оправдания Борисова, но это было уже вовсе неинтересно.

Постояв напротив здания городской стражи, Алекс побрёл дальше по улице.

«Ну, влезу я сейчас в допрос, – думал он с некоторой ноткой уныния. – Если Петелин начал говорить, могу сорвать настрой, и он захлопнется. Если нет – так и мой приход ничего не изменит. Надо на него надавить, сорвать с привычной резьбы, но вот чем?»

В конце концов он приглядел тихий кабачок со столиками прямо у линии воды, заказал кружку пива и раков, и твёрдо решил предаться сладкому ничегонеделанию. В конце концов, у него отпуск!

Тем временем допрос шёл своим чередом. Или стоял на месте, это уж с какой стороны поглядеть. Петелин ответил на вопросы, касающиеся его паспортных данных, после чего замолчал. О чем бы ни спросил лейтенант Ковригин, ответ был один:

– Эти сведения имеют частный характер.

– Ничто не имеет частного характера, когда речь идёт об убийстве. Оно отменяет все частности. Мы не можем судить, что имеет к нему отношение, а что нет, не вторгаясь в личную жизнь тех, кто окружал убитых.

– И тем не менее, я не намерен говорить о своей личной жизни.

Побившись три часа, лейтенант плюнул и отправил задержанного обратно в камеру со словами:

– Кажется, нам обоим нужно подумать.

Петелин неожиданно улыбнулся. Улыбка получилась бледная и странная, даже жутковатая. Так могла бы улыбаться старая фарфоровая кукла.

– Надеюсь, вы согласитесь, что и мои мысли также исключительно частное дело.

Не ответив ни да ни нет, Ковригин вызвал конвойного и приказал отвести задержанного. Себе самому он готов был признаться, что не имеет понятия, как допрашивать этого молодого человека. Но к завтрашнему утру обязан найти ту точку, на которую может надавить, чтобы ворота открылись.

Друзья встретились в восемь вечера у дверей того самого кафе «Любовь к трём апельсинам», владельцы которого рискнули предложить жителям степенного, неторопливого города гастрономические эксперименты.

– Молекулярная кухня? – Ковригин сложил брови домиком. – Здесь, у нас? Да ладно!

– А почему, собственно, нет? – с некоторой обидой поинтересовался официант. – Между прочим, и знаменитый московский «Яр», и «Палкинъ» в Петербурге на углу Невского и Владимирского проспектов принадлежали ярославцам! Вы сперва попробуйте, а потом будете вспоминать и нахваливать!

– Хорошо, давайте, будем пробовать, – улыбнулся Алекс.

Первые кусочки чего-то, похожего на хороший стейк и оказавшегося супом из кровяной колбасы с тыквой были продегустированы с осторожностью, но это было и в самом деле вкусно, и детективы расхрабрились. Они отдали должное рыбе с пенным соусом из мяты и хрена, и совсем уже было собрались выбрать десерт, когда в руки лейтенанту толкнулась птичка магвестника. Тот прочитал, широко улыбнулся и перебросил листок Верещагину.

– Дмитрий Геннадиевич Жарков с июня 2179 года проживает в посёлке Саригерме в районе Даламана (Султанат Анатолии), в 2180 году после вступления в брак с госпожой Ясемин Демир принял анатолийское гражданство. Владелец и шеф-повар ресторана «Balik ve Et»[19], – прочёл Алекс и не нашёл ничего лучше, чем спросить: – Интересно, что означает название ресторана?

– Понятия не имею, – расхохотался Ковригин.

– Ты чего веселишься?

– Да я весь вечер ломал голову, как надавить на нашего подозреваемого! Всё-таки как ни крути, у нас единственная прямая улика – уникальные точки в аурных следах. И их любой адвокат при некотором старании сведёт до несущественных.

– А он проигнорирует твою информацию или не поверит ей, – возразил Алекс. – И что тогда?

– Да ну, не может такого быть. Он же и убил ради мести за дядюшку.

– Это мы так предполагаем, – Алекс был безжалостен. – А фигурант скажет, что и не думал о судьбе господина Жаркова, совершенно даже не волновался. Не забывай, он математик, и просчитывает ситуацию куда лучше нас с тобой. Конечно, рано мы его задержали.

– Не рано. Ты и так в последнюю минуту перехватил. Уехал бы Петелин из Ярославля – считай, всё, пришлось бы объявлять розыск по всему Царству Русь… Вообще-то я отправил группу делать обыск в бабкином доме, плюс в комнате в общаге. Не то чтобы я тебе не доверял…

– Да понял я, официальный документ нужен в любом случае. Но я думаю, что ту самую тетрадку…

– С зайцем?

– Именно её. Я думаю, что он её держал рядом с собой.

– При личном обыске обнаружена не была, – покачал головой Ковригин.

– Иван вчера полдня отсутствовал на судне, взял выходной. Мог вынести компромат с яхты и припрятать поблизости, так, чтобы прихватить уходя. А уходить он уже планировал, сообщение о смерти Красовской просто подстегнуло его.

– Ладно, – захваченный рассуждениями лейтенант отодвинул чашку с кофе и принялся рисовать на салфетке схему. – Ярославль для Ивана чужой город, он его не знает, значит, ориентируется в первую очередь на яхтенную стоянку. Вот набережная, вот тут стоит «Оливье», – на линии, изображавшей набережную, появилась жирная точка. Если идти вот сюда, попадаешь на вокзал, – стрелка пошла от яхты вглубь города, почти перпендикулярно реке. – Если пойти сюда, то упрёшься в городской портальный зал…

– Порталом он пользоваться не будет, – прервал его рассуждения Алекс. – Слишком легко отследить, слишком строго фиксируются проходящие. Да и стоит недешево. Как ещё можно покинуть город?

– Экипаж, думаю, отпадает. Тоже дорого для студента, подрабатывающего на летних каникулах. Остаётся река. Четыре раза в день идут «Молнии» в сторону Астрахани, то же расписание в сторону