7-й отдел занимался действующим учетом управления особых отделов, отчетностями фронтовых особорганов, учетом изменников, шпионов, диверсантов, террористов, паникеров, дезертиров, самострельщиков и антисоветских элементов, особым учетом изменников Родины, агентов разведки и лиц, скомпрометированных по показаниям последних, проверкой номенклатуры ЦКВКП(б), НКО, НКВМФ, шифроработников, допуском к секретной, мобилизационной работе, проверкой командируемых за границу и личного состава Красной Армии и ВМФ;

8-й отдел — агентурно-оперативное обслуживание шифроорганов, инспектированием шифроорганов особых отделов, учетом и пересылкой шифров;

9-й отдел — курировал Главный морской штаб, разведуправление ВМФ, школу разведупра, управление наркомата и учреждения центрального подчинения и их периферийные объекты, управление, штаб, узел связи ВВС ВМФ, управление ПВО ВМФ;

10-й отдел — руководил контрразведывательной работой особых органов фронтов и округов;

11-й отдел — обслуживал инженерные и химические войска, саперные армии, оборонительное строительство и войска связи;

12-й отдел — Главное управление формирований и комплектования Красной Армии.

* * *

Иван Александрович Чернов пришел на работу в органы в 1932 г. После школы НКВД занимался оперативной работой.

В 1936 г. проводил операцию в Китае: через Монголию организовывал доставку оружия для воинских частей Мао Цзэ-дуна в Яньани. Затем служил в Разведуправлении Красной Армии — помощником начальника отдела специальных операций в Генштабе. Занимался Китаем. В сентябре 1941 г. подал рапорт о направлении в Действующую армию и его вызвали в Управление особых отделов к Абакумову. Так старший батальонный комиссар Чернов впервые встретился с будущим начальником ГУКР СМЕРШ.

Абакумов в упор посмотрел на Чернова и сказал:

— Вы отстали от чекистской жизни, будете замначотделения, большего дать не можем.

Иван Александрович попытался ему объяснить, что у него три шпалы, да и все-таки работал помощником начальника отдела, мол, куда еще ниже. Но тут же понял, что говорить об этом бесполезно. «Но раз идет война — разве можно отказаться», — подумал он.

Спустя десятилетия, И.А. Чернов вспоминал: «С наступлением холодов перебрался я на Лубянку, там оставалась группа управленцев и небольшая часть оперативного состава — основные силы были эвакуированы в Куйбышев. Работали днем и ночью, спали когда придется, урывками, а мылись во внутренней тюрьме, где был душ».

А вот что вспоминал о B.C. Абакумове ветеран-особист А.И. Нестеров: «Он пришел к нам уже сложившимся чекистом. Опыта у него хватало — все-таки почти десять лет в органах. На основе мельчайших деталей не всегда, но довольно часто он делал правильные выводы и принимал верные решения. В чем ему нужно было отдать должное — хватка у него была крепкая. Он требовал беспрекословного исполнения своих указаний и уж о данных поручениях никогда не забывал и если что-то решал, от своего решения не отступал никогда, жестоко настаивая на своем. Работать с ним было нелегко, но всегда была уверенность в том, что назавтра он не скажет: «Я ничего подобного вам не поручал».

Чекисты высоко ценили Абакумова, хотя многие и побаивались его».

* * *

5 октября 1941 г. в 17 часов 30 минут члену Военного совета Московского военного округа генералу К.Ф. Телегину поступили сообщения из Подольска: комендант Малоярославского укрепрайона комбриг Елисеев сообщал, что танки противника и мотопехота заняли Юхнов, прорвались через Малоярославец, идут на Подольск. До Москвы от Малоярославца по шоссе менее ста километров. По тому времени это два с половиной часа в пути. Информация, прямо скажем, страшная. Генерал Телегин о случившемся тут же доложил в Генеральный штаб и приказал командующему ВВС МВО полковнику Сбытову проверить данные, поступившие от Елисеева. Летчики Сбытова несколько раз вылетали в сторону Юхнова и информация подтвердилась…

В это время из Генштаба доложили Верховному, потому что вскоре Телегину позвонил Берия и спросил:

— Откуда вы получили сведения, что немцы в Юхнове, кто вам сообщил?

А после доклада генерала сказал свое резюме:

— Слушайте, что вы там принимаете на веру всякую чепуху? Вы, видно, пользуетесь информацией паникеров и провокаторов.

Затем позвонил сам Сталин:

— Телегин? Это вы сообщили Шапошникову, что танки противника прорвались через Малоярославец?

— Да, я, товарищ Сталин, — ответил генерал.

— Откуда у вас эти сведения?

— Мне доложил из Подольска комбриг Елисеев. А я приказал ВВС немедленно послать самолеты и перепроверить, и еще также проверку осуществляю постами ВНОС.

— Это провокация. Прикажите немедленно разыскать этого коменданта, арестовать и передать в ЧК, а вам на этом ответственном посту надо быть более серьезным и не доверять всяким сведениям, которые приносит сорока на хвосте.

Никто не хотел верить в очевидное. Уж слишком быстро немцы подошли к столице Советского Союза.

К начальнику Управления особых отделов вызвали и полковника Сбытова. Все по тому же вопросу. Причем требование было: прибыть немедленно. Можно только представить, что он испытал, поднимаясь по этажам дома № 2 на улице Дзержинского в кабинет Абакумова.

«Когда Сбытов вошел к нему в кабинет, Абакумов резко и грозно спросил:

— Откуда вы взяли, что к Юхнову идут немецкие танки?

— Это установлено авиационной разведкой и дважды перепроверено.

— Предъявите фотоснимки.

— Летали истребители, на которых нет фотоаппаратов, но на самолетах есть пробоины, полученные от вражеских зениток. Разведка велась с малой высоты, летчики отчетливо видели кресты на танках.

— Ваши летчики — трусы и паникеры, такие же, видимо, как и их командующий. Мы такими сведениями не располагаем, хотя получаем их, как и генштаб. Предлагаю вам признать, что вы введены в заблуждение, что никаких танков противника в Юхнове нет, что летчики допустили преступную безответственность и вы немедленно с этим разберетесь и сурово их накажете.

— Этого сделать я не могу. Ошибки никакой нет, летчики боевые, проверенные и за доставленные ими сведения я ручаюсь.

— А чем вы можете подтвердить такую уверенность, какие у вас есть документы?

— Прошу вызвать командира 6-го истребительного авиакорпуса ПВО полковника Климова. Он, вероятно, подтвердит.

Абакумов стал вызывать Климова, а до его прибытия Сбытова задержали. Когда прибыл Климов, Сбытова снова вызвали в кабинет Абакумова.

— Чем вы можете подтвердить, что летчики не ошиблись, сообщив о занятии Юхнова танками противника? — обратился Абакумов к Климову.

— Я такими данными не располагаю, летали летчики округа.

Тогда Сбытов попросил вызвать начальника штаба корпуса полковника Комарова с журналом боевых действий, рассчитывая, что в журнале есть соответствующие записи. Комаров прибыл, но так же, как и Климов, заявил, что работу летчиков корпус не учитывает и в журнал боевых действий не заносит. После тяжелого и мрачного молчания Абакумов повернулся к Сбытову, сказал: