Только на Западном фронте в 1941 г. особисты во взаимодействии с войсками НКВД по охране тыла задержали и разоблачили свыше 1000 немецких агентов, на Ленинградском и Южном фронтах — около 650, на Северо-Западном — свыше 300.

Следует отметить, что репрессии коснулись и членов семей военнослужащих. Только по 10 августа 1942 г. к ответственности было привлечено 2688 семей изменников Родине. Из них осуждены — 1292 человека.

В книге «Семь вождей» Д.А. Волкогонов писал: «Хотим мы этого или не хотим, но в трагические месяцы начала войны беспощадная страшная воля Сталина смогла заставить многих людей «упереться», призвать все свое личное мужество на помощь, одолеть свое малодушие под страхом смертельной кары».

6

«На новом посту дела у Абакумова тоже пошли хорошо, — пишет Е. Жирнов. — Начальство по-прежнему было уверено, что может на него положиться, а среди подчиненных он сумел прослыть человеком слова, суровым, но справедливым и заботливым командиром. Стиль руководства Абакумова в значительной степени отличался от методов управления Берии и Кобулова. Оба его шефа считали, что дисциплина может держаться только на страхе и окрике. Берия мог вызвать провинившегося и в течение суток не принимать его, но и не отпускать из приемной, и подчиненные, не сходя со стула, получали инфаркты или седели. Кобулов мог обложить площадной бранью любого подчиненного. Абакумов, по воспоминаниям подчиненных, материл исключительно руководителей, которых считал виновниками в любом просчете рядовых сотрудников. И практически все офицеры СМЕРШа, с которыми мне довелось беседовать, рассказывали какую-либо историю о том, как Абакумов позаботился о них или их семьях: для кого добился усиленного пайка, а кому-то дал свой личный самолет, чтобы слетать в глубокий тыл к заболевшим близким». Несмотря на приличный опыт работы в органах, Виктору Семеновичу была свойственна прямолинейность: «Оперативную работу, как и отношение с коллегами, Абакумов всегда выстраивал предельно просто. Разрабатывавшиеся лично им операции никогда не отличались особым изяществом». Один из ветеранов утверждал: «Тонких многоходовых комбинаций продумывать и организовывать он не любил и не умел. Подход был кавалерийский: руби — и делу конец. Он считал, что чем проще операция, тем лучше».

При этом нельзя забывать, что Виктор Семенович возглавил Управление особых отделов в начале войны, когда военная контрразведка только начинала вставать на ноги, решая порой абсолютно новые задачи методом проб и ошибок. Нередко он лично сам подбирал людей, создавая вокруг себя работоспособную команду, легко выдвигал тех, кто показывал хорошие результаты и, на его взгляд, был перспективен. А в людях он умел разбираться. Сам же Абакумов осваивал свою новую должность, учился вместе со своими подчиненными. А ведь именно в годы Великой Отечественной войны военная контрразведка сделала огромный шаг вперед.

* * *

Как отмечается авторами книги СМЕРШ, «только после победы советских войск под Москвой, а затем под Сталинградом возросла активность особых отделов НКВД СССР в борьбе со специальными службами противника. Постепенно складывалась система сбора оперативных данных о немецких разведорганах, их структуре, дислокации и личном составе, о методах их подрывной и шпионской работы, об экипировке и маскировке. Налаживалась и зафронтовая работа особистов».

К середине лета 1942 г. НКВД СССР было учтено 36 школ германской военной разведки, функционировавших на временно оккупированной немецко-фашистскими захватчиками территории, и получены данные на 1500 разведчиков и диверсантов из числа военнопленных. На немецкой стороне считали успехом, если из 10 завербованных в спешке агентов хотя бы один выполнял порученное задание. Однако массовая заброска в советский тыл практически необученной и непроверенной агентуры не достигла цели.

Так, например, 21 ноября 1941 г. красноармеец Клубков Василий Андреевич в составе группы разведчиков, красноармейца Крайнова и Космодемьянской Зои, получил задание отправиться в деревню Петрищево Дороховского района и поджечь квартиры, в которых был расквартирован немецкий батальон. В ночь с 21 на 22 ноября они перешли линию фронта и в течение четырех суток пробирались к намеченному объекту. В 2–3 часа 27-го Клубков подошел к дому, разбил бутылку с «КС» и бросил, а когда она не загорелась, увидел немцев, струсил и убежал в лес. Там его и задержали. На допросе он все рассказал и выдал своих товарищей.

Утром 27 ноября Клубкова немцы отправили в Можайск, где поместили в доме с группой 30 человек, а 11 декабря всех отправили в Смоленск, куда они добирались несколько дней. Конечным пунктом стал Красный Бор. В этом местечке недалеко от Смоленска обучение проходили 500 человек бывших заключенных, детей раскулаченных и большая часть военнопленных. С 20 декабря по 3 января 1942 г. курсантов учили собирать сведения о расположении и вооружении частей Красной Армии, штабов и складов с боеприпасами. Два часа шла лекция, потом немецкий офицер задавал контрольные вопросы, а в конце занятия два человека отрабатывали практическое упражнение.

3 января 1942 г. Клубкова сфотографировали, заполнили на него анкету и сняли отпечатки пальцев. На следующий день Клубков дал подписку работать на благо «непобедимой германской армии». Подписка была заготовлена на бланке, а он только вписал свою фамилию, имя, отчество и другие биографические данные.

Задание было следующим: немедленно после перехода линии фронта собрать самые детальные сведения о наступающих частях Красной Армии в Борятинском районе, затем передать их агенту, после чего явиться в разведотдел Западного фронта и заявить, что был в плену после поджога деревни, из которого удачно бежал. Далее в разведотделе собирать сведения о диверсионных группах, а затем с одной из них перейти линию фронта и сдать немцам.

7 января 1942 г. Клубкова вместе с другими агентами перевезли на крытой грузовой машине до поселка Ерши, а через линию фронта они перешли самостоятельно и разошлись. По дороге Клубкова задержали, допросили и в этот же день направили под конвоем в штаб дивизии, где снова допросили, а затем в составе 28 человек направили на пересыльный пункт в г. Козельск. 20 января они туда прибыли, а уже 1 февраля поездом выехали на формировочный пункт в Москву. В столице Клубков встречает знакомого по работе в разведотделе Западного фронта, куда и является. 28 февраля его задерживают сотрудники особого отдела, а 3 апреля 1942 г. военный трибунал Западного фронта приговорил предателя к расстрелу.

Многие из советских граждан, давших согласие выполнять задание немцев, являлись с повинной или же, не проявляя никакой активности, терялись среди людей.

По данным НКВД СССР на 8 августа 1942 г. органами госбезопасности с начала войны было арестовано 11 765 агентов противника.

Примечательно, что захваченные агенты немецкой разведки, снабженные радиостанциями для связи с центром, перевербовывались спецслужбами СССР для поединка с теми, кто их послал. Начиналась эпоха радиоигр с противником.

Так, например, 20 января 1942 г., после взятия частями Красной Армии города Можайска, в Особый отдел 82-й стрелковой дивизии 5-й армии явились бывшие военнослужащие Красной Армии: бывший заместитель политрука 2-й батареи 875-го противотанкового полка Ольнев М.В., бывший старший сержант 849-го стрелкового полка 303-й стрелковой дивизии Ревин П.Г., бывший старший ветврач 1300-го стрелкового полка 9-й стрелковой дивизии Гранкин Н.П. и бывший красноармеец запасного кавалерийского полка Юсупов X.