— А-а, — протянула Джейл, выпрямляясь в седле. — Ну, пивная бочка так пивная бочка.

Поблагодарив привратника кивком, Джейл тронулась с места.

— Постоялый двор? — удивленно переспросил Теолрин, продолжая двигаться быстрым шагом, чтобы не отставать от Джейл — точнее, от ее Клэйва. — Здесь?

— А по-твоему, где ночевать таким, как мы? В хлеву?

— Не знаю. Я думал...

— Плохо думал. Следующий раз думай лучше.

Теолрин не стал встревать в словесный диспут — слишком много сил он потратил на десятичасовую ходьбу. Вместо этого он предпочел изучить окрестности — благо, тут было, на что посмотреть.

Повсюду горели фонари, так что ему была видна большая часть происходящего вокруг. На этой ферме разводили коров — Теолрин по большей части слышал их мычание, хотя отдельных особей даже видел. В восточной части фермы расстилались покрытые густой травой поля; ему прежде ни разу не доводилось видеть такое количество зелени в одном месте. Неудивительно, что увиденные им коровы выглядели столь упитанными. Одна из них, находящаяся в одиночном загоне, и вовсе казалась гигантом. Более того, как раз когда они проходили мимо забора с этой коровой, у той начало течь молоко — похоже, работники этой фермы попросту не успевали вовремя всех подоить.

Джейл, правда, в ответ на его указание на корову и высказанную вслух мысль лишь закатила глаза и удручающе вздохнула.

— Терпеливые Небодержцы, чудила. Дай быку спокойно поссать, а?

Поняв, что к чему, Теолрин больше не пытался строить из себя великого наблюдателя.

Оставшийся путь они провели в молчании.

* * *

Постоялый двор они нашли спустя минут двадцать — тот затесался между приземистыми теплицами, в которых выращивали овощи... А, может, и не овощи — после неудачи с распознаванием быка Теолрин старался не строить догадок. По крайней мере, не высказывать их вслух.

Внешне «бочка» точь-в-точь напоминала типичный городской трактир: средних размеров двухэтажное здание, разве что с пристроенной сбоку конюшней. Юркий мальчишка выскользнул из тени и резво подскочил к спешивающейся Джейл, чтобы забрать у нее поводья. Джейл отцепила от Клэйва сумки, и лишь затем сунула мальчишке несколько голубых стекломонет, после чего тот, пообещав позаботиться «о лошадке как о себе самом», повел коня в стойло. Лишь после этого Теолрин последовал за Джейл внутрь постоялого двора.

Помещение, в которое они попали, оказалось в меру просторным и светлым. В нос сразу же ударил запах чего-то подгорелого. Посетителей было немного (по крайней мере по сравнению с теми тавернами и трактирами, в которых Теолрину доводилось бывать в Дар-на-Гелиоте): у ближайшего окна сидели два брюзжащих старика, за соседним от них столиком ковырялся в миске темноволосый мужчина средних лет, а у дальней стены у длинного стола перед потрескивающего стеклами очагом бурно пьянствовала компания из восьми мужчин. В шуме их разговоров и смеха никто даже не обратил внимание на вошедших, чему Теолрин не мог не порадоваться — его совсем не прельщала перспектива лишний раз привлекать внимание. Чье бы то ни было.

— Займи пока нам место, — бросила ему Джейл, протягивая сумки.

Теолрин нехотя взял их и, пока Джейл бодро шагала к стойке, поплелся к ближайшему столу, где, наконец, переложил все вещи на пол. Небодержцы свидетели, даже с его новыми силами сегодняшняя вторая половина дня выдалась не из простых. Было чертовски приятно, наконец, избавиться от тяжестей и плюхнуться задницей на лавку. После холодной земли и горных камней ровная стеклянная поверхность чувствовалась почти как перина.

Однако еще приятнее, безусловно, оказалась возможность по-человечески поесть — Теолрин набросился на еду, как голодный зверь, когда через несколько минут трактирщик принес на их столик две миски, над которыми вились струйки пара, и две пенящиеся кружки. Лишь утолив голод и жажду, Теолрин позволил себе расслабиться. Пожалуй, он это заслужил — хотя бы ненадолго.

Теолрин откинулся назад, спиной к прогреваемой стене, и довольно выдохнул, игнорируя Джейл, что, допивая пиво, рассказывала ему про комнату, на которую ушел почти весь остаток их денег. До чего же все-таки было приятно вернуться в цивилизацию. Посидеть в теплом, закрытом от дождей и ветра помещении, поесть добротно сваренную похлебку и запить ее кружкой горьковатого пива. А потом поспать — и не на драной циновке, где чувствуется каждый впивающийся в бок камень, а в нормальной, мягкой постели. Это ли не счастье? А ведь у него было все это — до того, как он по наивности решил, что достоин чего-то большего.

До того, как подобрал проклятый алый осколок и решил перехитрить Гильдию стеклосборщиков.

Теолрин невольно вспомнил полные боли и ужаса крики патрульного, на которого он вылил расплавленные стекла плавильни. Неужели так и дальше будет продолжаться? Он будет убивать, убивать, убивать... даже тех, кто просто стоит на страже порядка? Разве к этому он стремился? Теолрин чуть качнул головой, отвечая на свой же вопрос. Ну уж нет. Он и так принес в этот мир достаточно крови, боли и смерти. Хватит. Достаточно. Теолрин решил: как только они окажутся в безопасности от преследователей со стороны Ковена и инквизиции, он покончит со всем этим. Оставит всю боль позади и вернется к прежней, спокойной жизни — пусть даже к жизни стеклосборщика. Возможно, ему даже удастся уговорить Джейл остаться вместе с ним? Возможно, они, если хорошенько постараются, то даже смогут создать нечто большее, чем пару собратьев по несчастью, соревнующуюся в язвительных комментариях в адрес друг друга.

Теолрин даже представил себе это: небольшую, но уютную квартиру, в которой всегда тепло и есть еда. Их небольшой, так сказать, мирок, укрытый от вражды и ненависти окружающего мира...

Однако чем дольше Теолрин размышлял об этом, тем отчетливее он понимал, что этим задумкам не суждено осуществиться — по одной простой причине.

Они никогда не будут в безопасности.

Никогда.

Как бы далеко они ни ушли — пусть даже на Арканморскую дугу или острова Имиральского архипелага — от них не отстанут. Не одни, так другие Летающие со своими прихвостнями примутся искать их.

Теолрин понимал: все мосты сожжены. Пути назад нет.

Он сам подписался на это, не так ли? Придется идти до конца.