— Сражайся, — просипела злобно и вырвала руку. Тяжело вздохнул и встал на ноги. В ту же секунду ее голос прозвучал бодро:

— Я всё ещё люблю Ансира.

Мурсулина стояла рядом, гордо подняв голову. Посмотрел на неё — безумная женщина. Магическое лассо переливалось возле её шеи, а она продолжала рисковать своей жизнью. И моей кстати тоже.

— Он женат, — не купился на её выходку Хамелеон, начиная обходить нас по кругу. В воздухе почувствовалась концентрация магии, и я приготовился отбивать нападение.

— Мы можем с ним встречаться тайно, тем более он сейчас всё знает, — продолжила дерзить она. — Нам всегда с ним было хорошо вместе.

Хамелеон остановился, на его коже проступили чёрные чешуйки, отливающие зеленоватым цветом. Она нашла его уязвимое место.

— Он любил меня долгими ночами на королевском ложе, — подлила она масла в огонь. Вокруг затрещало пространство от напряжения. Хамелеон смог простить ей мальчишку, но простить меня он ей не мог.

— Я подарила ему себя добровольно, — продолжала бить она по больному.

Не понимал, зачем она его травит. Хочет, чтобы он убил меня?

Магический удар снёс меня. Удалось сгруппироваться, встать на ноги и ударить по Хамелеону. Через минуту мы сцепились, как два цепных пса, поливая друг друга магией на расстоянии.

Княжна стояла в стороне, сложив руки на груди и молча наблюдая за боем.

Каждый новый удар по мне Хамелеоном становился всё грубее. Ему надоедало играть, и я кожей чувствовал, что скоро со мной разделаются быстро и жестоко. Главному преступнику Ирагана никогда не хватало терпения, чтобы получить желаемое.

Невольно прижимался к стене купола, отбивая магические и огненный волны. Нападать практически не получалось. Воздух трещал, накалившись от боя. Начал теряться во времени, продолжая уверенно держать оборону.

Из последних сил ударил по нему огнем. К моему удивлению Хамелеона снесло и размазало по стене. Вскочив на ноги в обгоревшей одежде, он в ярости рванул в атаку. Многочисленные волны магии не давали мне собраться. И теперь уже я пропустил удар, меня снесло, а через секунду горло мне перетянула огненная удавка.

Хрипя и сдирая с себя чужую магию, я видел, как на пол оседала Мурсулина. Ее лицо было белым, как полотно. Я знал, что вместе со мной погибает и она. Внутри кольнуло — обе наших смерти будут бессмысленными.

Хамелеон отследил мой взгляд. Дальше произошло что-то странное и непонятное для меня. Удавка ослабла, а через пару секунд и вовсе рассыпалась. Он рванул к Мурсулине и, рухнув на колени, подхватил её тело, не дав упасть на пол. Княжна была без сознания.

— Любовь моя, — я не узнал его голос. Хамелеон был на грани истерики. Его рука лихорадочно ощупывала её тело, он проверил пульс, зрачки и схватил за запястье. Моя метка расползалась по ее телу медленно убивая за то, что она не выполнила обещание.

— Черт, — с отчаянием выругался он. — Ты дала клятву, — он крепко прижал ее к себе продолжая словно безумец шептать. — Глупенькая… девочка моя…

— Сдайся и ее клятва перестанет действовать, — хриплым голос произнес я, с трудом усаживаясь на полу. Встать бы сейчас не смог, в глазах все плыло.

— Клятва, — он кинул на меня взгляд голодного дикого зверя, — я разорву ее! — собственно чего-то такого я и ожидал от него. Было бы странно, если он так просто сдался.

Древняя магия поплыла между ним и Мурсулиной. Я видел, как тёмно-зеленый полупрозрачный туман окутывал их тела. Он сиял и двигался вокруг по часовой стрелке, создавая красивые вихри. Такой магии я не знал и не обладал ею. Было, чем восхищаться. За пределами купола замерли невольные свидетели, даже обращенный Демогон сидел сверху и не моргал, глядя внутрь.

Мурсулина пошевелилась и попыталась приподнять голову. У неё ничего не вышло.

Туман рассыпался и испарился.

— Моя девочка, — с садистским предвкушением сказал Хамелеон, рассматривая её запястье. Оно очистилось от печати — наш уговор с ней потерял силу.

— Конечно твоя, — отозвалась она. Если бы я её плохо знал, то подумал, что она рада видеть Хамелеона. Но в её голосе прозвучал скрытый сарказм, что не могло меня не насторожить. Сюрпризы от княжны Мурсулины Оназис явно не закончились.

— А теперь я убью его, любовь моя, — то ли от потрясения, то ли решив подыграть приторно-ласково пролепетал он.

— Давай-давай, жду не дождусь, — уже откровенно издевалась княжна. Хамелеон помог подняться ей на ноги и стал сам подниматься. Я последовал за ним. Мы оба, морщась и сжимая зубы с трудом оказались в вертикальном положении.

Хамелеон решился атаковать первым. Он размахнулся рукой, чтобы ударить меня магией. Я же приготовился отбивать нападение. С его руки сорвался сноп искр, а в моем случае магия пеплом осыпалась на пол. Фееричного боя не получилось. Пока он рвал наш договор с Мурсулиной, древняя магия действовала на нас двоих лишая магических сил — он видимо запамятовал про этот нюанс, я же просто не знал.

— Мерзавка, — он подарил Мурсулине мерзкую улыбку, полную ненависти. Она не осталась в долгу и отвесила ему красивый поклон, как актриса на подмостках в конце выступления. Хамелеон иронично хмыкнул и неожиданно спокойно сказал:

— Люблю тебя.

И пошел на меня в рукопашную.

Хочу вам сказать, что драться на кулаках куда хуже, чем магией. Мы активно мутузили друг друга, валяя по полу, выбивая зубы и ломая ребра. За последний год физической подготовкой никто из нас не занимался, и мы сражались на равных.

Спустя минут десять я начал побеждать его. Хуком в челюсть вырубил. Тело Хамелеона рухнуло на пол, из уголка губ у него сочилась кровь. Стоя над поверженным врагом и тяжело дыша, я исподлобья смотрел, как ко мне приближается Мурсулина.

— Поздравляю с чистой победой, — промурлыкала она, превратившись все в ту же злобную и нахальную драконицу.

— Не знаю, что и сказать, — собрал во рту кровь и выплюнул. Регенерация отсутствовала полностью.

— Ничего не говори, — в её глазах мелькнуло что-то теплое и приятное, но тут же исчезло. — Правь Ираганом со всей возложенной на тебя ответственностью. И запри Хамелеона навечно в самой лучшей камере тюрьмы Регинтарона. Даю слово — ты меня больше никогда не увидишь.

Она замерла, поморщилась и посмотрела на запястье. Тяжело выдохнула.

— Незадача, — произнесла задумчиво она. — У тебя нет магии, значит и принять мою клятву не можешь. Обидно, — и она еще раз тяжело выдохнула.

— Обидно, — повторил зачем-то я, пытаясь уложить в голове произошедшее.

— Ну, что ж, — она пожала невинно плечами. — Мне, к счастью, пора. Поэтому я отчаливаю. Ты большой мальчик и разберёшься со всем этим бедламом сам.

— Может останешься, я помогу тебе реабилитироваться в глазах общества, — предложил ей.