Мы повернулись к нему, и он пояснил свою мысль:

– Сначала поедет Серый. За ним, так, чтобы его видеть, двинется Эльнорда. За ней, так же в поле зрения, отправится Душегуб. А за Душегубом поеду я… Ну, вроде бы, у всех нас есть к Отшельнику дело, и все мы едем к нему поодиночке.

Нам мысль показалась вполне здравой, но тут вмешался Шалай:

– Пробовали уже так к Отшельнику подобраться. Один только и доехал… Ну, я так думаю, что доехал… Потому как вернулся-то из Пустоши волк, и, естественно, он рассказать ничего уже не смог…

– Да этот ваш Отшельник – просто злодей какой-то! – возмутилась Эльнорда.

– Ну почему… – пожал плечами воевода. – Просто он осторожный. Поэтому и жив до сих пор…

– А он у вас, случайно, не стихами разговаривает? – Поинтересовался я, вспомнив старый роман Шекли.

– Почему стихами?! – ошарашенно переспросил Шалай.

– А для собственной безопасности! – расплылась в улыбке понявшая мой вопрос Эльнорда.

– Нет! – Шалай даже потряс головой. – Я у Отшельника дважды был. Нормально он говорит. Как все…

– Ну тогда никакой опасности нет, и я отправляюсь к господину Таму один! – подвел я черту под диспутом. Мои друзья посмотрели на меня и… промолчали.

«Специальность 8844 – магобиолог,

Специальность 8845 – магогеммолог,

Специальность 8846 – магополитолог,

Специальность 8847 – магоуролог…»

Справочник «Вузы Москвы». М. 2141 г.

Издание исправленное и дополненное

Так что на следующее утро я один отправился в глубь Вересковой Пустоши по еле заметной тропинке, бравшей начало сразу за оврагом, указанным вчера Шалаем. А мои верные друзья принялись разбивать постоянный лагерь, хотя воевода и утверждал, что отсутствовать я буду не больше двух-трех дней, если, конечно, вообще вернусь.

Почему это местечко назвали Вересковая Пустошь, мне было совершенно непонятно: на мой взгляд, меня окружал тот же самый лес, что тянулся и до граничного оврага. Правда, по ту сторону оврага я не чувствовал на своем затылке такого тяжелого чужого взгляда. А тут едва мой конь вступил на эту тропку, как я почувствовал, что за мной кто-то наблюдает. Наблюдает пристально и неотступно. И еще, по эту сторону оврага стояла поразительная тишина. Ни ветерка, ни крика птицы, ни квака лягушки – ни звука. Даже хруст веток под копытами моего иноходца раздавался как-то приглушенно, словно издалека.

Я ехал шагом, не торопясь, внимательно оглядывая окрестности и пытаясь сообразить, кто же это и откуда меня так пристально разглядывает. Однако долгое время мне это не удавалось. Наконец деревья расступились, и я выехал на широкую прогалину, покрытую густой низенькой травкой и залитую зеленоватым солнечным сиянием. Именно в этот момент я услышал тихий, тоненький голосок:

– Охо-хо… Да не верти ты головой…

Я буквально замер в седле от неожиданности, и голосок меня тут же поправил:

– И не надо так напрягаться! Я же сказала только «не верти головой», а ты сидишь, словно аршин проглотил. Расслабься…

Я хмыкнул про себя и… расслабился.

– Вот… Правильно… – одобрил мое поведение указующий глас.– А теперь незаметно скоси глазки направо… Видишь ствол красной сосны?..

Рискуя заработать стойкое косоглазие, я последовал полученным рекомендациям и действительно на периферии зрения уловил нечто узкое и красное, тянущееся высоко вверх. Решив, что это и есть искомый ствол, я кивнул.

– И не надо мотать башкой!– тут же окоротили меня. – Я и так поняла, что ты увидел сосну!.. Справа от нее растет большой куст орешника, и сейчас между его верхними ветками ты можешь увидеть глаза того, кто за тобой наблюдает.

К счастью, искомый орешник рос слева от сосны, поэтому разглядеть его, не поворачивая головы, мне было несколько проще, чем саму сосну. Я скользнул скошенными зрачками по лохматому раскидистому кусту и между двумя ветками, устремленными вверх, разглядел странно мерцающую тень, на самом деле снабженную парой глаз. Они напоминали глазищи мультипликационной совы и не мигая следили за мной.

Правда, видел я эти глазки всего лишь мгновение. Переливающаяся тень, словно почувствовав, что ее засекли, тут же прикрыла свои буркалы и тихо растаяла. Только ветки орешника слегка мотнулись из стороны в сторону.

– Ну что, видел? – поинтересовалась моя невидимая собеседница.

– Видел… – вслух ответил я.

– Так вот он тебя прощупывает самыми разными заклинаниями. Изучает, можно сказать…

– А его самого можно прощупать заклинаниями? – тут же поинтересовался я.

– Конечно, раз ты его уже увидел!.. Вспоминай давай, что я тебе уже показала!

Тут я понял, что беседует со мной моя книжечка заклинаний! Она, оказывается, и сама поболтать была не прочь!

– Ну, поболтать я далеко не с каждым могу… – тут же откликнулась моя неразговорчивая. – Просто мы с тобой уже так долго общаемся, что я усвоила алгоритм твоего мышления и способна модулировать в твоем разуме необходимые мысли…

Вот так! Какая-то малюсенькая книженция, пособие для недоразвитых магов, способна что-то модулировать в моем мозгу!

– Могу и не модулировать! Очень надо! – последовал ответ обиженной книжки. – Сам тогда и разбирайся со своими филерами!..

И наступила тишина.

Я тут же понял, что был не прав, и постарался со всем возможным красноречием или, вернее, красномыслием выразить свое раскаяние.

– Ладно, чего уж там, – тут же вновь откликнулась книжка. – Я ведь тоже понимаю, что начала диалог в сложный момент твоего бытия, когда ты был совершенно не готов к общению со мной! Но и ты меня пойми, ситуация у тебя сложилась сложная, должна же я тебе помочь!

– Кстати о помощи, – перебил я болтливое печатное издание. – Какое, ты говоришь, заклинание можно использовать?

– Хитрый какой!.. – воскликнула моя библиотечная редкость. – Ни о каком заклинании я не говорила! Я просто предложила тебе напрячь свою вялую память!

На «вялую память» я обиделся и, не отвечая на сей некорректный выпад, напряг то, что мне предложили. И, вы знаете, в голове тут же всплыли заклинание «от нескромного глаза», сиречь от подглядывающего, заклинание «против всуе любопытствующего» и наговор «для тайны сохранения». Не зря я подарок Твердобы так часто и подолгу штудировал. Вот если бы еще мне удалось в этой книжке прочитать все!

– Успеешь, прочитаешь… – ехидно откликнулась книга.

Значит, теперь мне придется привыкать к тому, что все мои мысли становятся достоянием королевской библиотеки! Хорошо еще, что их не передадут дальше и не обнародуют!