Словно в ослепительном стоп-кадре, перед Эрикой появляются две руки, они приближаются к ней с двух сторон. Они явно удивляются тому, что неожиданно им привалило. Сила их хозяина превосходит силу учительницы, поэтому она произносит слово, которым так часто уже пользовались не по назначению: «Подожди!» Он не намерен ждать и объясняет ей, почему не намерен. Он всхлипывает от алчности. Он плачет и потому, что на него произвело огромное впечатление, как все легко удалось. Эрика покорно принимала во всем участие.

Эрика отодвигает Вальтера Клеммера от себя на расстояние вытянутой руки. Она извлекает наружу его член, давно уже для этого приготовленный. Остается лишь последний штрих, ведь член уже готов к употреблению. Клеммер, испытывающий облегчение, поскольку Эрика сделала этот трудный шаг за него, пытается повалить учительницу навзничь. Эрике приходится использовать всю авторитетную весомость своей индивидуальности, чтобы остаться в вертикальном положении. Вытянутой рукой она держит Клеммера за член, а он тем временем беспорядочно роется у нее внутри. Она говорит, чтобы он перестал, а то она уйдет. Ей приходится несколько раз тихо повторить свое требование, поскольку ее воля, неожиданно возобладавшая над ним, не так легко пробивается сквозь ярость самца. Голова его затуманена яростными желаниями. Он медлит. Спрашивает себя, так ли он все понял. Ни в истории музыки, ни где-нибудь еще мужчину, домогающегося успеха, не изгоняют вот так запросто. В этой женщине нет ни искорки отдачи. Эрика начинает мять пальцами красный корень. То, что позволено ей, она строго запрещает мужчине. Ему нельзя больше трогать ее. Чистый разум Клеммера требует держаться, не дать сбросить себя вниз, он ведь всадник, а она, в конце концов, лошадка! Если он не прекратит шарить у нее внизу, она перестанет трогать его член. До него доходит: истинное наслаждение наступает тогда, когда чувствуешь сам, а не тогда, когда заставляешь чувствовать других, и он покоряется ей. После нескольких неудачных попыток его рука окончательно соскальзывает с Эрики. Не веря своим глазам, он рассматривает свой орган, который словно существует отдельно от него, раздуваясь в руках Эрики. Эрика требует, чтобы он смотрел нанее, а не на размеры, которые приобрел его пенис. Ему не следует измерять величину этой штуки или сравнивать ее с другими, ведь этот орган принадлежит только ему. Маленький или большой, он ее устраивает. Клеммеру это неприятно. Ему нечем заняться, а она трудится над ним. Имело бы смысл, чтобы все было наоборот, ведь так происходит и во время занятий музыкой. Эрика держит его на расстоянии. Между этими телами разверзается зияющая пропасть, глубину которой составляют семнадцать сантиметров его члена, ее вытянутая рука и десятилетняя разница в возрасте. Порок всегда принципиально предстает как любовь к неуспеху. И хотя Эрику всегда натаскивали на успех, ей ни разу не удалось его добиться.

Клеммер хочет проникнуть в нее по второму пути, более интимным способом, и несколько раз произносит ее имя. Он загребает воздух руками и снова отваживается отправиться в запретную местность, прося раскрыть для него ее черный праздничный холмик. Он обещает ей, что так им обоим будет еще приятнее, и он уже готов к этому занятию. Его вздутый член трепещет, отливая синевой. Он рассекает воздух как гибкая розга. Вальтер теперь по необходимости более заинтересован своим отростком, чем Эрикой. Она приказывает Клеммеру замолчать и ни в коем случае не двигаться, иначе она уйдет. Ученик стоит перед учительницей, слегка расставив ноги, и еще не представляет, чем все закончится. Он в смятении подчиняется чужой воле, словно речь идет о разучивании шумановского «Карнавала» или сонаты Прокофьева. Руки его беспомощно повисли по швам, он просто не знает, куда их деть. Контуры его фигуры комически искажены пенисом, бодро выставившим себя напоказ, этим отростком, который стоит торчком, изображая из себя воздушный корень. На улице темнеет. По счастью, Эрика стоит неподалеку от выключателя. Она бьет по нему ладонью. Она рассматривает расцветку и устройство клеммеровского члена. Она запускает ногти под крайнюю плоть и запрещает Клеммеру издавать громкие звуки, будь это звуки радости или боли. Ученик застывает в несколько скрюченной позе, желая продлить удовольствие. Он плотно стискивает бедра и сильно напрягает железные мускулы ягодиц.

Пусть он не вздумает кончить именно сейчас! Клеммер постепенно начинает получать удовольствие и от самой ситуации, и от чувства, возникающего в его теле. Не имея возможности действовать, он произносит слова любви, пока она снова не заставляет его замолчать. Учительница и последний раз предостерегает ученика от каких-либо словоизлияний, все равно, говорит он по делу или нет. Неужели он ее не понял? Клеммер стонет, потому что она нещадно по всей длине обрабатывает его прекрасный любовный инструмент. Она нарочно делает ему больно. В самой верхней части раскрывается отверстие. Оно ведет внутрь Клеммера, и к нему подведены различные трубочки. Отверстие открывается и закрывается в ожидании момента извержения. Вероятно, этот момент настал, потому что Клеммер издает обычный предупредительный крик, что он не может больше сдерживаться. Он уверяет, что старался вовсю, но никакие усилия не помогают. Эрика обхватывает член вокруг венчика зубами, и хотя от этой увенчивающей Клеммера короны не отламывается ни одного зубчика, владелец ее дико вскрикивает. Его призывают к спокойствию. Он громким театральным шепотом объявляет, что он вот! сейчас! кончит! Эрика выпускает прибор изо рта и сообщает его обладателю, что на будущее станет записывать все, что позволит ему с собой делать. Я буду записывать свои желания, и вы в любой момент сможете с ними ознакомиться. Вот человек в его противоречье. Словно открытая книга. Он должен заранее этому радоваться!

Клеммер не совсем понимает, что она имеет в виду, он кричит, чтобы она ни в коем случае не останавливалась, потому что он сейчас взорвется, словно вулкан. Он требовательно тянется к ней своим маленьким пулеметом, чтобы она надавила на спусковой крючок. Эрика отвечает, что ни за что больше к нему не притронется. Клеммер складывается пополам, почти касаясь грудью коленей. В этом согбенном положении он делает несколько шагов по помещению. Беспощадный свет лампы — белого шара — падает на него. Он просит Эрику, она не уступает. Он сам берет себя в руки, чтобы завершить то, что она начала. Он рассказывает своей учительнице, почему с точки зрения здоровья непозволительно столь безответственно обращаться с мужчиной, находящимся в подобном состоянии. Эрика отвечает: «Уберите руки, господин Клеммер. Иначе вам никогда не видеть меня в такой ситуации». Он расписывает ей, какие возникают боли, если воздержаться. Он вряд ли доберется пешком домой. «Возьмите такси», — спокойно советует Эрика и споласкивает руки под краном. Она делает несколько глотков. Клеммер тайком от нее пытается сыграть на себе гаммы, которых не встретишь ни в одной нотной тетради. Резкий оклик останавливает его. Он просто должен стоять перед учительницей, пока она не разрешит ему сделать что-нибудь другое. Она хочет наблюдать за изменениями его тела. Она больше не прикоснется к нему, он может быть в этом уверен. Господин Клеммер дрожащим и робким голосом умоляет ее. Он страдает, потому что их отношения так резко оборвались, пусть эта связь и не была двусторонней. Он сообщает Эрике о своих глубоких переживаниях. Он подробно расписывает каждую отдельную фазу его страданий от пяток до макушки. Его член при этом уменьшается в размерах, словно в замедленном кино. Клеммер по своей натуре не из тех, кто с молоком матери впитал в себя повиновение. Он из таких, кто постоянно доискивается причин. Он обращается к учительнице с поношениями. Он совершенно вышел из себя, поскольку уязвлено его мужское достоинство. После того как мужчина закончит заниматься игрой или спортом, его нужно толком сполоснуть и прибрать в футляр. Эрика огрызается. Она говорит ему: «Заткните пасть!» Она говорит это таким тоном, что ему действительно приходится заткнуться.