Избегая лобового столкновения, Захар вывернул руль вправо, зацепив подъезжающий «Вольво», вылетел на тротуар. Удар по тормозам — и «Фольксваген» уперся капотом в здание. Все, приехали! «Вольво» от касательного удара отбросило в сторону, подмяв под себя металлические ограждения, он тотчас заглох.

Маркелов понимал, что около офиса его поджидали, кто-то дал на него наводку, а потому у них было достаточно времени, чтобы перекрыть все ближайшие перекрестки. Он был нужен им только мертвым. В зеркале заднего обзора Захар увидел, как затормозил «Мерседес» и из него, одновременно распахивая все двери, торопливо выскочили четыре человека, на ходу выдергивая из-под мышек стволы. В «Вольво» охрана подзадержалась, от удара у машины перекосило двери, и водитель, яростно сжимая челюсти, пытался выбить ее ногами.

Двое охранников, держа пистолеты у пояса, быстро приближались к машине. Захар на долю секунды задержал взгляд на стволах, мимоходом отметив, что машинки стоящие — «вальтеры»! Такие вещицы предпочитают серьезные люди. Распахнув дверцу, он высунул руку и выстрелил в ближайшую цель — в высокого белокурого красавчика. Не тратя времени на лицезрение раненого, Захар перекатился через пассажирское кресло, почувствовав, как рычаг скоростей больно воткнулся в пах. Боковые стекла мгновенно рассыпались от выстрелов, осыпав лицо и шею колючей крошкой. Вывалившись на асфальт, Захар, просунув ствол под кузов, несколько раз пальнул по ногам своих преследователей. Отметил, что упало двое. Еще один, очевидно самый проворный, присев, дважды выстрелил под днище. Одна из пуль прошла совсем рядом, дохнув в лицо обжигающим ветром. Маркелов, перекатившись влево, спрятался за колесо и отправил в ответ две пули. Стрелявший, опрокинувшись на спину, более не вставал. Вот теперь бегом в ближайший переулок!

Водитель «Вольво» наконец справился с дверью, вывалившись, выстрелил по убегающему. Захар резко обернулся и выстрелил; зная, что пуля отправилась по назначению, он юркнул в ближайшую подворотню. Следом злобно забарабанил в стену свинец, высекая из каменной кладки мелкую крошку.

Захар, прячась за деревьями, свернул в первый же переулок. «Нужно только добежать до угла, а дальше они меня не достанут!» Обернувшись, Захар увидел, что за ним никто не гонится. Сунув ствол в карман куртки, он пересек широкий двор, по периметру засаженный густым боярышником, и, прячась за высокие кусты, выскочил на соседнюю улицу, отдирая на ходу узенькую бородку с усами. Больше они ему не понадобятся. А теперь поспокойнее, ничто не должно указывать на то, что он убегает. Несколько раз глубоко вздохнув, он сумел выровнять дыхание и шагнул к обочине.

— Подбрось, командир! — махнул он проезжавшему автомобилю.

Правый поворотник сейчас же замигал оранжевым светом, отреагировав на зов. Остановившись, водитель опустил стекло и бодро поинтересовался:

— Куда?

— Давай в Марьино, братан, — Маркелов уверенно распахнул дверцу, не забыв бросить взгляд в конец улицы.

— Сколько? — живо поинтересовался таксист.

— Не переживай, — улыбнулся Маркелов, — не обижу!

Захар попросил остановиться в двух кварталах от Старомарьинского шоссе. Щедро расплатившись с водителем, он не сразу пошел к нужному дому. Немного поплутав по округе и выкурив сигарету на скамейке в пустом дворике, он пошел дальше. Лучшего места, для того чтобы убрать его, не представится: абсолютно безлюдный двор, вдали от магистралей; шмальнул из ствола в затылок — и можешь неторопливым шагом направляться к машине. В этой глухомани вряд ли кто что-либо заметит.

Приближаясь к дому, Маркелов почувствовал угрызения совести. Это совсем не то ощущение, когда на душе скребут кошки, не давая спокойно заснуть, — здесь нечто другое, не столь зловредное, будто бы забрался в душу крохотный пушистый зверек и, явно хулиганя, махонькими коготками начинает касаться чувствительных местечек. Не сказать чтобы смертельно, но неудобства причиняет немалые. Чем ближе Захар подходил к дому, тем отчетливее осознавал, что неприятных объяснений не избежать. Женщины — особенный народ, они устроены таким образом, что даже случайно оброненную фразу подвергают серьезному анализу. А здесь причина веская — обещал вернуться через неделю, а заявился только через три месяца. Уже у подъезда Захар невольно остановился. Три месяца достаточный срок, чтобы обзавестись другом, тем более что Инна девушка интересная, о таких говорят: «С изюминкой». Барышень с такой внешностью не встретишь на обложках глянцевых журналов, нигде не мелькают плакаты с их изображением. Такие девушки не для общественного внимания, они домашние, — замесить тесто на каравай хлеба да нарожать полную горницу детей — это про таких!

Захар невольно поймал себя на ухмылке. Странная получается ситуация. Вот придет он сейчас в знакомую квартиру, ему откроет любимая женщина. А на диване, в его старых тапочках без задников, сидит незнакомый мужчина и смотрит телевизор. А Инна, со свойственной ей простотой, не замедлит представить: «Знакомьтесь… это мой муж, а это мой бывший любовник… Очень надеюсь, что вы подружитесь. Тем более что имеется общая тема для разговоров».

Маркелов зашел в подъезд. Вроде бы ничего не изменилось. На стенах все те же надписи — молодежь признавалась друг другу в любви. Ничего удивительного, он и сам через это прошел, вот только взросление его происходит немного иначе.

Улыбнувшись, Захар вспомнил, что свою первую женщину он познал в пятнадцать лет, как раз в первое воскресенье июня, в день Волка. Незадолго до этого он сбежал из детдома и прибился к общине. О таких, как он, в стае говорили: «волчий помет»! И прежде чем подняться до волка-«альфа» он прошел не только множество ступеней, но и массу испытаний.

Первое серьезное испытание было женщиной. Ему досталась тридцатилетняя матерая, которую все называли Клавка-колдунья. Затащив его к себе в хату, она долго не слезала с парнишки, сполна утоляя свою похоть. А утром, когда старейшина призвал обоих к себе, баба уверенно заявила, что удовольствие получила полное, а потому Захар может именоваться волком и имеет право быть принятым в стаю.

Другое серьезное испытание случилось через три года. Пришло время, когда следовало обзаводиться собственным хозяйством, и девки, не без томной грусти, посматривали на Захара, уже раздавшегося в плечах и отличавшегося от ровесников спокойным нравом и здравым рассудком.

В день Волка он приглянулся красивой девушке Стефаниде, которая, взяв его за руку, увела далеко в лес, где и отдалась под кустом распустившейся сирени на холодной земле. А через два дня Стефанида поведала, что в эту же ночь она принадлежала еще трем отрокам из стаи, и с улыбкой поведала, что трава самая густая на том месте, где она баловалась с Борюшкой. А следовательно, лучшего хозяина ей не сыскать.

В подобном поведении девушки не было ничего необычного — таким образом в стае поступали многие поколения женщин. Еще прабабки нынешних девиц так подыскивали себе суженых. А осенью Стефанида с Борисом сыграли свадьбу. Горевать было некогда, вокруг было немало шалых девиц, которые, не скупясь, одаривали едва ли не каждого желающего горячими ласками. А вот на следующий год у Захара все заладилось, его избранницей оказалась Инна. Повалив ее в густом ельнике на голую землю, он миловался с ней до самого утра. На следующий день, счастливая, она привела его к тому месту, где была их любовь, и показала на пробивающиеся крепкие ростки растений. А это значило, что его тело было полно живительных соков, он уже созрел для того, чтобы создать семью. Свадьбу планировали устроить на следующий год, и о решении молодых уже было оповещено большинство родственников, когда неожиданно вмешался волхв, Григорий Яковлевич Панкратов. Внимательно выслушав молодых, он не позабыл поинтересоваться о силе ростков, что пробились через импровизированное ложе любви и, выслушав их восторженные объяснения, приговорил: