— Чего не сделаешь ради коров, ведь без них конец гамбургерам!

— В любом случае цель фонда — защита диких животных и сохранение их естественной среды обитания — не может не трогать широкую публику. Ну а если приплести к этому их борьбу против глобального потепления, то выйдет политкорректнее некуда.

— Ясно… Короче, ты хочешь сказать, что в неправительственную организацию по защите природы проникли акулы бизнеса? И ты всерьез полагаешь, что эти бизнесмены прикрываются фондом, чтобы заполучить концессии на добычу колтана?

— Я не полагаю, я в этом уверена. Больше того, Стефан… Внутри МФП определенно существует особая скрытая структура, чья деятельность наводит меня на подозрения.

— Секта внутри секты?

— Вроде того. По сути, в МФП работает какой-то секретный научно-исследовательский отдел.

— Секретный отдел в неправительственной организации? Ты шутишь!

— Нет. Что-то вроде отдела R&D,[51]понимаешь? Сообщество ученых, которым ну очень хорошо платят, причем плоды их трудов засекречены.

— Странно. К чему МФП отдел R&D, а главное — почему секретный?

— Засекречено не само его существование, а скорее предмет его деятельности. Официально отдел занимается исследованием фауны и флоры, биогенетикой и тому подобным…

— А неофициально?

— Вот тут-то собака и зарыта. Хотя погоди, сейчас поймешь. Отдел создан обоими основателями МФП. Первый, Алан Робертс, был богатым южноафриканским бизнесменом. Понимаешь, о ком я?

— О владельце «Робертс. Ltd»…

— Вот-вот. Тебе знакома его история?

— Нет… Слышал только, что это миллиардер от табачной промышленности. И что он умер.

— Ну да, три года назад. Он англичанин и в пятидесятых начинал в Южной Африке как производитель папирос. Вскоре его компания контролировала около тридцати процентов африканского рынка. Этот колоссальный успех позволял ему приобретать элитные западные предметы роскоши и вкладывать деньги в финансовые, горнодобывающие и промышленные компании. Сейчас компания «Робертс. Ltd» занимает третье место среди производителей табачных изделий. И этот промышленник, торговавший табаком по всему миру, о котором поговаривали, будто он никак не забудет апартеид, если ты понимаешь, о чем я…

— «Южноафриканский табак тоже загрязняет руки».[52]

— Так вот, этот промышленник основал неправительственную организацию, которой миллионы людей ежемесячно посылают деньги во имя защиты природы.

— Какая ирония. А кто второй?

— Он не так известен. Это француз. Некий Жан Лалу. О нем я мало что нашла, похоже, он из крупной буржуазии… Могу только сказать, что очень скоро оба они вышли из совета директоров МФП, чтобы полностью посвятить себя этой внутренней структуре, которой пресловутый Жан Лалу руководит до сих пор.

— И как называется эта структура?

— «Summa Perfectionis».

Сколько бы раз Ари ни слушал это место, он не мог сдержать довольной улыбки. «Summa Perfectionis». Значит, заголовок на папке Доктора не имел никакого отношения к алхимическому манускрипту, о котором Маккензи подумал в первую очередь. На самом деле так называлась тайная структура внутри МФП.

Вероятно, именно этим и объяснялись поиски, касавшиеся таинственного «ученого общества», следы которых остались в компьютере Чарльза Линча. Отец Мари, ища информацию о «Summa Perfectionis», естественно, обратился к тайным обществам, связанным с наукой. Теперь и на исчезновение ученых можно было посмотреть под совершенно новым углом.

— «Summa Perfectionis»? Никогда о таком не слышал.

— Оно и понятно. Руководители МФП официально не отрицают существование «Summa Perfectionis», да им и непросто было бы это сделать. Но они, по меньшей мере, здорово темнят… К примеру, невозможно получить точный список членов общества. Известно только, что «Summa Perfectionis» ведет научные исследования во многих зонах, приобретенных фондом для «защиты» природы.

— И правда странно. Как получилось, что ни один журналист, занимающийся расследованиями, не накинулся на эту тему?

— Такое бывает сплошь и рядом. Взять хотя бы Бильдербергский клуб или Трехстороннюю комиссию. В прессе их почти никогда не обсуждают. Тех немногих журналистов, которые пытаются проводить расследования, быстро ставят на место.

— Звучит жутковато.

— Вот-вот. А тебе не кажется, что от всей этой истории к тому же попахивает неоколониализмом?

— Ты думаешь?

— Их так называемая забота о сохранении чужой природы… Все это восходит к временам колониализма, Стефан. Западные люди захватывали обширные пространства, главным образом чтобы добывать там полезные ископаемые, прикрываясь мифом о спасении дикой природы. Ковбойские шляпы, грубые клетчатые рубашки, папироса в зубах… Подумай, и ты поймешь, Стефан, что МФП — прямой наследник колониальных охотников. Все те же действующие лица: экономическая и политическая элита, которая просто погибает от беспокойства об охоте или природе и при этом убеждена в превосходстве западных подходов к управлению природной средой. А в итоге, как обычно, существование и права туземцев просто отрицаются.

— Ты усматриваешь в этом какую-то идеологию, но я не вижу здесь реальной связи с колониализмом…

— И тем не менее все более чем реально, Стефан. К примеру, британский колониализм под предлогом заботы о сохранении природы проводил едва прикрытую политику сегрегации. По той же дороге пошли, начиная с сорок восьмого года, и власти апартеида.

— Как? И с какой целью?

— Грубо говоря, под этим предлогом белые оставляли для себя обширные охотничьи угодья, не подпуская к ним черных. Затем пренебрегали мнением местных жителей и пользовались их месторождениями и лесами. В наши дни во многих странах Африки неправительственные организации, подобные МФП, добиваются создания природоохранных зон в ущерб интересам местного населения. В Амазонии происходит то же самое. В эту самую минуту миллиардеры скупают сотни тысяч квадратных метров амазонских джунглей под предлогом защиты природы и борьбы с глобальным потеплением. На первый взгляд благородное начинание. Но стоит заметить, что этим миллиардерам до людей нет никакого дела, они готовы разорить экономику целых регионов… поневоле задумаешься, а так ли они благородны, какими кажутся.

— По-моему, это смахивает на паранойю.

— Нет. Я убеждена, что действия, предпринимаемые МФП для спасения вымирающих видов, преследуют и менее похвальные цели. Очевидно, именно так объясняется кровное родство между этой экологической ассоциацией и политикофинансовыми кругами.