– Спасибо, – он быстро собирал свой чемоданчик, похожий на докторский саквояж. На пол упал карандаш. Поднимая его, бутафор увидел прикрепленный снизу большого круглого стола приборчик, похожий на большую оливку, – извините.

Король сидел в доме напротив и видел колышущиеся на занавесках тени. Он был в наушниках и хорошо слышал даже натужное сопение костюмера, когда тот поднимал что-то с пола.

Король устроился с комфортом в кабинете какого-то института, окна этого кабинета смотрели как раз на окна Макса Черепахи. В институт Король мог пробираться только по выходным и после пяти вечера. Он влезал в окно туалета на первом этаже и отмычкой открывал нужный кабинет. Этот кабинет находился почти на предельном расстоянии, необходимом для прослушки. Вообще-то прослушка предназначалась для аппаратуры достаточно громоздкой, помещавшейся в фургонах. Фургон припарковывался недалеко от дома. Король приклеил прослушку месяц назад очень сильным клеем, так, для балды, как сказал бы Макс. Два металлических ящичка, наушники и небольшой магнитофон Король хранил тут же, в институте, в подвальном складе институтских приборов. С огромным удивлением он сейчас обнаружил на одном из ящиков написанный черной краской инвентарный номер – вероятно, в институте была инвентаризация, – посмеялся, жалея, что некому рассказать этот анекдот.

Король сидел, положив ноги на стол. Шел двенадцатый час ночи. Король уныло думал, что утром часов в пять из института придется смотаться и найти место поспать. Через пару дней – выходные, сидеть здесь можно будет весь день, но как долго это продлится? Скажет ли кто-нибудь что-нибудь про игру?

В полпервого ночи к Максу приехали двое исполнителей. Они странно походили друг на друга, жесты были отработаны и получались одновременными, словно у актеров из одного номера. С утра они присутствовали на похоронах четверых коллег, расстрелянных в упор в автомобиле возле ресторана на Покровке. Хоронили своих торжественно и дорого, на престижном кладбище, с отпеванием. Потом, как полагается, поминали в большом ресторане, забыв часа через два, за что все пьют. Они приехали получить распоряжения на завтра, лениво растянулись в больших и глубоких креслах. Один из них достал зубочистку и тяжело вздохнул.

– И все-таки, скажу я тебе, жратва хреновая для таких бабок… Да… Я один раз пришел с Федей пожрать к какому-то еврею, вот это, я тебе скажу, класс! И, главное, прям в квартире… – Голос говорившего был высокий, немного писклявый.

– А мне по фигу, что жрать, – его напарник говорил чуть приглушенно, с хрипотцой.

– Не скажи. Вот и с бабами так. Когда все равно, где и как, а когда хочется чего-нибудь такого…

– Куда Макс провалился? Засыпаю на ходу.

– К Максу турки приезжали, небось отберут наш хлеб.

– Я и левой и правой с лету любую мишень укладываю, хрен им, отберут.

– Они будут Слоника вытаскивать из тюрьмы. Нам не доверяют.

– Конечно!.. С ихними-то рожами! Вот увидишь, мы и будем вытаскивать, а они потом переправят.

– Когда? – спросил писклявый.

– Через десять дней. Федя сказал. Придется его уводить с прогулки среди бела дня и подсадить Мохнатого.

Король длительно и со смаком зевнул. Он слышал, как в комнату вошел Макс и похлопал в ладоши.

– Макс, – спросил тот, что говорил с хрипотцой, – хорошо мы ребят похоронили?

– Хорошо, царство им небесное, – прошептал Макс, наливая себе высокий бокал.

– А вот скажи, Макс, что такое – целомудренный? Поп сказал, что наш Гоша был сын любящий и целомудренный?

– И был! – вступил в разговор писклявый голос. – Помнишь, мы у Феди в загородном доме отмечали? Гоша обошел весь дом, а мужского сортира так и не нашел. Везде фотографии баб в полный рост на дверях наклеены. Там три или четыре сортира, и все с бабами. Я ему говорил, да иди ты, какая тебе разница? А он – нет, ни в какую. Так и поссал в вазу с цветами.

– Ребятки, у нас проблема, – медленно и с расстановкой произнес Макс густым и противным басом, – В Москву одновременно приехали Король и румын.

– Ну и?… – спросил писклявый.

– Ну и, если у Бабочки не получится, придется Короля выкрасть, не портить же шефу день рождения! Шеф хочет сам взять румына. Значит, так, завтра пасете румына в «Мечте», смените Рыжего в восемь. Проблем не создавать, каждые полчаса докладывать. Появится Король, представительный такой, стильный старик, объявляете тревогу. Я решу тогда, что делать.

В небольшой и пыльной комнате института Король перекрестился и отключил оба ящика.

Рано утром на следующий день он уже пил кофе в баре гостиницы «Мечта».

В обед Король легко вычислил румынского князя, потому что с того не сводили глаз двое быков. Одетые, как близнецы, они дружно жевали резинки, синхронно двигая челюстями.

Странно было, что румын не обращал на них никакого внимания. Вместе с ним за столиком ел его телохранитель, мощный мужик, так увешанный оружием под пиджаком, что садился и вставал со стула с трудом.

Король ушел в туалет, там в ярком и неживом свете холодных ламп рассматривал, кривляясь, свое лицо в зеркале, ходил туда-сюда, курил и ждал. Румын захотел облегчиться не скоро. Он пришел в туалет вместе с охранником. Дожидаясь румына у умывальников, Король достал колоду карт и показал охраннику несколько завораживающих разбросов двумя руками. Охранник смотрел загипнотизированно, на его руки текла забытая струя воды. Из кабинки вышел румын. Когда он начал мыть руки, охранник ткнул его молча в бок и показал в зеркале на Короля. Король приветливо улыбнулся. Опять достал незаметным движением карты из кармана, на этот раз поместил всю колоду в одной руке и выдвигал одну карту за другой, почти не двигая этой рукой. Румын хмыкнул, достал большой платок, вытер руки, провел по лбу, а когда взмахнул платком, словно отряхивая, в правой руке у него оказались карты. Иностранные, с яркой красной рубашкой.

– Неплохо! – хмыкнул Король.

– Это ты – неплохо, – румын покровительственно похлопал его по плечу, – а у меня твой король! – Румын вытащил червового короля из своего кармана. Король был такой же, как в колоде Короля.

– Знатно! – вынужден был согласиться Король. – А что это мы в таком неприглядном месте? Может, обменяемся опытом где-нибудь?

– Не пойдет, – отозвался румын.

– Почему не пойдет?

– Мне надоедать, как это… меняться опытом по тыще рублей. Я уже уставать. Мне говорили про большую игру в Москве, мне звонил один игрок, но где он?

– А по тыще, и не рублей? – спросил Король, разглядывая в зеркале свои зубы.

– Молодой человек, – грустно проронил румын. – Я знаю русских, я знаю их, как это говорить, мечтательность. Русские прекрасны, они мечтают так заразительно и честно! Никогда не догадаешься.

– Я не русский, – сказал Король. – Я еврей по матери и чех по отцу.