состояние и, чтобы отвлечь, начинает кормить роллами. Я не чувствую их вкуса – слишком сильно штормит внутри, но послушно ем. А как иначе, если угощает сам кумир?

– Как я могу отблагодарить тебя за все?

– Просто будь со мной. Выбери меня.

Но он напрасно говорит про выбор, свой я давно уже сделала, еще как только услышала первые аккорды тогда, летом. Бежала от него, но, видимо, правду говорят: от себя не уйдешь. И все, чем я так старательно занималась, оказалось бегом на месте, а Кир – вот он, тут как тут, по правую руку от меня. Ровно там же, где и был с самого начала. Только вот за это время он умудрился из далекого и запретного превратиться в самого близкого и желанного.

Мы сидим до последнего. Негромко болтаем обо всем на свете, еще немного поем, любуемся друг другом, а Кирилл даже гладит мои пальцы. Изучает каждый, будто они вместе и по отдельности представляют собой что-то выдающееся. Втягивает в себя воздух возле моей макушки, щекочет за ушком. Я сижу затаившись, словно кошка, которая желает, чтобы все это длилось подольше, но которая не желает показывать, как ей на самом деле приятно.

И лишь когда время близится к полуночи, а зубы мои начинают выбивать дробь даже несмотря на плед, обвивающий плечи поверх куртки, нехотя признаюсь, что мне пора.

– Я провожу, – кивает Кирилл. Поднимается и тянет меня за собой.

– А вещи собрать? – я оглядываю уютный и теплый уголок, в который превратился наш балкон. Свечи подмигивают на ветру, даря этому вечеру совсем уж сказочный и романтический вид.

– Никуда они за пару минут не денутся. Провожу тебя и вернусь за ними.

Возле моей двери мы долго смотрим друг на друга, как будто не в силах разорвать этот странный контакт. Потом Кир прижимает меня к себе и начинает выводить пальцами на затылке круги. От его куртки тепло пахнет кожей, а от шеи свежестью парфюма и ветром. Блаженно прикрываю глаза и отдаюсь ощущениям – сейчас я нахожусь в лучшем месте на свете. Сказала бы, как дома, но дома у меня, как выясняется, и нет. Вздыхаю и отлепляюсь, когда уже дальнейшие объятия начинают попахивать сумасшествием.

– Пока, – шепчу в гулкой тишине лестничной клетки.

– Спокойной ночи, Зайчонок, – светло улыбается мне мой кумир. Кто бы мог подумать, что все так обернется для нас?

В квартире тишина. Но стоит мне только стянуть кроссовки, дверь моей бывшей комнаты распахивается, и в проеме появляется грузная фигура моего двоюродного братца.

– Нагулялась, сестренка? – он демонстративно смотрит на циферблат своих простых серебристых часов. – А ты далеко не пай-девочка, да?

– Твое какое дело? – огрызаюсь, хотя нарушать умиротворение, подаренное Кириллом, совсем не хочется. Но и спускать наглость родственничку – не лучшая тактика.

– Блюду честь семьи, – хмыкает он. – Как думаешь, понравится маме, если она узнает, что соседка, к которой ты ходила, имеет между ног кое-что, чего ей не полагается? – и опять странный масляный взгляд мерзко скользит по мне. Я почти ощущаю его прогорклость и липкость.

– Бабушка – моя семья, – цежу сквозь зубы. – И все. Мне плевать, кому и что там может во мне не понравиться. Лучше бы за сбой последил, – бурчу вполголоса, уже направляясь в ванную, чтобы вымыть руки.

– Поаккуратнее со словами, сестренка, – доносится мне в спину, но я решаю никак не реагировать. Что мне может сделать этот придурок? Маме нажаловаться разве что.

Когда выхожу обратно в коридор, там никого уже нет. Тихонько пробираюсь в бабушкину спальню и с облегчением слышу мерное похрапывание тети Лены – значит она уже точно спит. Вынимаю из шкафа запасную подушку и плед и ложусь, раздвигать диван не рискую. Не хватало еще разбудить ненормальную тетку, а потом выслушивать нотации, а-ля «это все для твоего же блага». Откуда ни возьмись прибегает Пушок и запрыгивает ко мне, устраивается рядом на подушке. Вообще я заметила, что с новыми родственниками идти на контакт он не спешит. То ли чувствует мою неприязнь, то ли просто остерегается незнакомцев. Тем не менее, прячется по квартире маленький котик виртуозно.

И кто бы сомневался, что тетя Лена окажется жаворонком. Просыпаюсь от звука чужих тяжелых шагов. Слышу, как откидывается створка окна, и чувствую, как комнату наполняет свежий утренний воздух, что по температуре мало отличается от вчерашнего вечернего. Ежусь и плотнее укрываюсь одеялом. Тетка, не стесняясь и не стараясь быть тише, заправляет кровать, хлопает дверцами шкафа. Потом идет на кухню, но совершенно не утруждает себя тем, чтобы закрыть дверь в комнату, и я вынуждена пытаться уснуть обратно под аккомпанемент грохота кастрюль, тарелок и еще чего-то там. Вот стерва! Чтоб ей соседи такие же попались!

Тянусь за телефоном и пытаюсь не расплакаться – шесть утра. Еще два часа я могла спокойно спать. Благословенных два часа, студенты поймут! Встаю с дивана, чтобы закрыть дверь, но тут, как назло, в коридоре появляется тетка.

– Яночка, деточка, проснулась уже, – улыбается она мне сладкой змеиной улыбкой. – Очень хорошо, я как раз хотела с тобой поговорить. Чисть зубы и приходи на кухню.

С тоской понимаю, что поспать уже не удастся, эта мегера точно не даст добыче в моем лице спокойно уйти. Плетусь в ванную, а потом на кухню. В небольшом помещении с тетей Леной не развернуться – слишком уж она деятельна и крупногабаритна, но я все же умудряюсь поставить чайник и достать себе френч-пресс, чтобы заварить кофе. От запаха сладкой молочной каши, которую дражайшая родственница помешивает на плите, начинает тошнить. Рывком распахиваю окно.

– Тебе нехорошо? – тетка с подозрением осматривает меня.

– Душновато, – изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не нагрубить. Не знаю, в курсе ли была она про мою неудавшуюся беременность, но сейчас тетя Лена явно ничего хорошего обо мне не подумала.

– Сквозняк будет, – качает она головой. – Будь добра, закрой в окно в комнате, там, наверное, уже проветрилось.

Иду и послушно выполняю поручение. Спорить не хочется, энергия на нуле. Когда снова сажусь за стол, тетка добродушно начинает:

– Кашу будешь? – ее тарелка уже стоит на столе с кусочком тающего желтого масла поверх. Прямо как в детском садике.

– Спасибо, лучше кофе выпью, – мотаю головой. С детства каши терпеть не могу.

– Как знаешь, Яночка. Я все беспокоюсь о тебе, как ты будешь целый день голодная? – ее тон все такой же доброжелательный, и внешне упрекнуть тетку не в чем. Поэтому предельно вежливо отвечаю:

– Спасибо, в университетской столовой поем. К тому же, мне