Когда его холодные губы шевельнулись в ответ, Джулиана немного успокоилась. Однако Раймонд, кажется, ожидал от нее чего-то большего. Чем вызвала она его недовольство в прошлый раз? Он не спеша, постепенно увеличивал напор, и, когда она попыталась сомкнуть губы, у нее ничего не вышло. Задыхаясь, Джулиана оттолкнула его и испуганно захлопала глазами.

Тогда Раймонд провел пальцем по ее губам и предложил:

— Еще разок.

Во второй раз получилось лучше. Джулиане, пожалуй, даже понравилось. Когда его язык проник в ее рот, она возмущенно выпихнула его своим языком, а Раймонд в ответ почему-то застонал.

Джулиана снова дернулась и непонимающе уставилась на него.

Вид у Раймонда был престранный: грудь тяжело вздымалась, а пальцы как бы ненароком подобрались к тесемкам ее рубашки.

— Ну как вам французский поцелуй?

Не успела она опомниться, как он уже стянул с нее рубашку через голову. Проделано это было так ловко, что Джулиана просто диву далась. Он и дальше действовал столь же решительно и безошибочно — моментально нашел в темноте ее сосок и припал к нему губами.

Сердце у Джулианы колотилось как бешеное. Она зажмурилась, а когда открыла глаза, то уставилась невидящим взглядом в потолок. Ее руки непроизвольно шарили по его густым черным волосам. Внутри, где-то в самой утробе, происходило что-то странное, отдаленно напоминавшее ощущение, когда в животе шевелится младенец. Но то был не младенец, а голос плоти — постыдный и совершенно восхитительный.

Смесь страсти и страха, желания и отвращения вылилась в сдавленный стон. Раймонд тут же отодвинулся.

— Ты так чувствительна, — сказал он. — Но не нужно стесняться. Скажи мне, что тебе нравится.

— Мне… — выдохнула она, — мне все это не нравится.

— Я же вижу, что ты просто таешь. — Он накрыл ладонью ее грудь. — Видишь? Вот верный признак.

Ее соски были напряжены, а голова отчаянно кружилась. Джулиана так и не поняла, как Раймонд догадался о ее тайных чувствах. Он вертел ею, как сорванным цветком розы, обдирая лепестки один за другим.

— Мне холодно, — пожаловалась она.

— Я вижу, — улыбнулся он, взглянув на ее блестевшую от пота кожу.

Джулиана покраснела и снова натянула рубашку, мысленно проклиная предательницу плоть. Дрожащим голосом молодая женщина призналась:

— Я не знаю… Не умею… Смогу ли я понравиться мужчине, который… целовал так много француженок.

Он крепко обнял ее:

— Для начала у тебя получилось неплохо. Только не думай, пожалуйста, что я нахожу тебя непривлекательной.

— О нет! — Она вспыхнула. — Я вижу, как ты на меня смотришь… Совершенно очевидно, что ты с удовольствием исполнил бы свои супружеские обязанности.

— Никакие это не обязанности. Твоя холодность меня совсем не удивляет. — Он помолчал, подергал себя за серьгу в ухе. — Не удивляет, но я все равно от нее не в восторге. Если б я знал, что останусь ни с чем, то не стал бы принимать снежную ванну. Так мне и надо — я-то думал, что я неотразим.

Он притянул ее к себе. Джулиана немного посопротивлялась, а затем сдалась. Ее щека очень удобно легла ему на плечо, и холодная кожа Раймонда, как по волшебству, тут же согрелась. Вскоре Джулиана почувствовала, что разгорячилась не только его кожа. Лежать рядом с распаленным от страсти мужчиной было одновременно и страшно, и интересно.

Джулиана заерзала, не в силах сдержать возбуждение.

Он осторожно положил руку ей на бедро.

— Тише, девочка. Я ведь давно любуюсь тобой, давно тебя хочу. Еще с того дня, когда мы сидели вдвоем в заснеженной избушке. Мне трудно было сохранять… целомудрие. — Он хмыкнул. — Так что не искушай меня. Давай-ка лучше спать. Я же буду предвкушать день твоей капитуляции.

Он повернулся так, что его грудь прижалась к ее спине. Тела совпали идеально — как две ложки.

Не удержавшись, Джулиана спросила:

— А что будет, если я не сдамся?

— Ничего, я своего добьюсь, — пообещал он.

— А все-таки, если не получится?

Он тяжело вздохнул, и пряди на ее шее слегка колыхнулись.

— Тогда поставим точку в нашу брачную ночь. — Он положил руку ей на талию. — Договорились?

— Вы слишком добры, сэр, — церемонно сказала Джулиана.

— Это верно, — убежденно произнес он.

Его рука лежала на ее разгоряченной коже. Забеспокоившись, Джулиана опустила рубаху пониже, до самых коленей.

— Теперь успокоилась? — спросил он.

Она ничего не ответила и вся напряглась.

— Ладно, спи. Сегодня больше ничего не будет. Не упрашивай.

— Я слышал, ты принял мой совет и всерьез занялся ухаживанием. Раймонд сердито посмотрел на Кейра:

— Откуда такие сведения? Что-то я не видел тебя в зале вчера вечером.

Кейр закончил ковать плуг и швырнул его в холодную воду.

— Спасибо, я имел счастье раньше познакомиться с твоими родителями.

— Джулиана тоже с ними познакомилась, — мрачно сказал Раймонд.

— И она все равно согласна выйти за, тебя замуж?

— Свадьба состоится на Рождество.

Кейр отложил инструменты, вытер руки о фартук.

— К чему такая спешка?

— Не могу позволить, чтобы она от меня улизнула. — Раймонд подошел к двери кузницы и взялся руками за притолоку. — Утром просыпаюсь — ее нет. Я вскочил как полоумный, стал метаться…

— И что, нашел ее?

Раймонд с отвращением махнул рукой:

— Она прикладывала снег к носу Феликса. Тайком от меня. Боялась, что я разорву этого ублюдка на клочки.

— Ты сделал это?

Раймонд недобро улыбнулся:

— Нет, но как следует его припугнул. Он бросился из зала наутек. Надо будет разыскать его и посоветовать убираться из замка Лофтс, и чем скорее, тем лучше.

— Между прочим, сэр Джозеф поселился в конюшне. Может, тебе туда заглянуть?

Раймонд резко обернулся:

— Что ты хочешь этим сказать?

— Там миленькая компания, — сказал Кейр, вешая на гвоздь свой кожаный фартук. — Граф, барон и ловкий кукольник, который управляет ими обоими.

— Граф? Барон? Ты хочешь сказать, что Хью находится под влиянием?.. — Раймонд задумался. — Ну, насчет Феликса у меня сомнений нет, но Хью? Стало быть, ты считаешь, что сэр Джозеф — ловкий кукольник? Да ведь это просто старый рыцарь, который ворчит на весь белый свет, потому что его время койчилось.

— У меня есть глаза, — ответил Кейр и вышел на улицу глотнуть свежего воздуха. — Смотрика сам.