Потрясенный таким высокомерием, Раймонд утратил дар речи.

Изабелла, не переставая работать иглой, вдохновенно воскликнула:

— Сын, ты — прекрасный плод прекрасного союза. — Она взглянула на Джулиану и скорбно закончила: — Вот почему мы желаем тебе лишь самого лучшего.

Наступила тишина. Внезапно раздался звонкий голосок Эллы:

— Так вот почему король подарил маме Раймонда! Король знал, что Раймонду нужно только самое лучшее.

Марджери охотно с этим согласилась:

— Что правда, то правда. Теперь мы можем называть его папой?

Элла широко раскинула руки, обхватила Раймонда за шею и сочно чмокнула в щеку.

— Можем, папа?

Раймонд посмотрел в ее глазенки, горевшие обожанием. Потом взглянул на Марджери, которая, должно быть, отлично понимала, какая схватка идет между ним и его родителями, но тем не менее твердо держала его сторону. Обезоруженный столь явными изъявлениями любви, он пробормотал:

— Я буду счастлив, если вы станете меня так звать.

— Не забывай, что мы твои родители, — встревожилась Изабелла. — Мы любим тебя сильнее.

— Ну да, — фыркнул Раймонд. — Как Нечистый святую воду. А вы, девочки, отправляйтесь спать. Завтра, у нас много дел.

— Хорошо, папенька, — сделала реверанс Марджери.

Элла таким же ангельским голоском подхватила:

— Храни тебя Господь, папа.

— Вы только послушайте, как они воркуют! — взорвалась Изабелла, но супруг предостерегающе положил ей руку на плечо, и она утихла.

Дагна увела девочек прочь. Раймонд мысленно поблагодарил ее — он знал, что настоящая битва еще впереди.

— Я вижу, ты еще не избавился от этих кошмарных старух, — с неприязнью сказала Изабелла.

— Так вы изволили обратить на них внимание, матушка? — деланно изумился Раймонд. — Ведь они тоже члены нашего великого семейства.

— Ты ведешь себя, как ребенок, мой мальчик. — Изабелла решила от колкостей перейти к угрозам. — И учти: если ты не перестанешь упорствовать (она кивнула в сторону Джулианы), я отберу у тебя титул графа Авраше.

Раймонд поднялся и протянул Джулиане руку.

Он не был уверен, что она откликнется на его зов, но Джулиана без колебаний протянула ему свою.

— По-моему, матушка, вы намерены воспротивиться воле короля.

Жоффруа махнул рукой:

— Если королю достаточно заплатить, он переменит свое решение.

— Уверен, что вы уже пробовали это сделать, — сказал Раймонд.

Изабелла, царственно кивнув, призналась:

— Король почему-то очень хочет, чтобы ты женился. Но если ты сам попросишь его…

— Так вот зачем вы сюда приехали. Чтобы я отказался от свободной жизни и снова стал вашим рабом? — Раймонд от души расхохотался. — Вы меня совсем дураком считаете, дорогая матушка.

Жоффруа оскалил зубы:

— Если ты женишься на этой чумазой англичанке, для тебя не найдется места на наших землях — ни в моих владениях, ни во владениях твоей матери.

Обезумев от гнева и боли, Раймонд схватил Джулиану за руку и потащил к супружескому ложу. Чуть вздрогнув, она последовала за ним.

И тогда Изабелла, часто дыша, нанесла последний удар:

— Если ты женишься на этой беспутной, я завещаю земли графства Авраше святой церкви.

Сердце Раймонда сжалось, и Джулиана поняла по подрагиванию его пальцев, что угроза подействовала. Раймонд замедлил шаг, и тогда Джулиана крепко стиснула ему руку. Раймонд медленно обернулся и сказал родителям:

— Поступайте как знаете, но на следующее утро после Двенадцатой ночи я на ступенях церкви объявлю всему миру, что леди Джулиана отныне является моей законной супругой.

— Раймонд! — взвыла Изабелла, не веря собственным ушам.-Опомнись?

Не обращая на нее внимания, он позвал:

— Валеска! Пусть мне принесут бадью снега. Джулиана, отгородите наше ложе от зала ширмой, чтобы я их больше не видел.

Джулиана охотно повиновалась. Ей и самой хотелось поскорее отгородиться от этой злобной ведьмы, ее будущей свекрови.

— Я просто удивляюсь, милорд, как вы не умерли еще в детстве, — прошептала Джулиана.

— Меня воспитал лорд Питер Берк, — попытался улыбнуться Раймонд. — Так что все претензии к нему. До тех пор, пока я не вырос и не стал рыцарем, родители не обращали на меня ни малейшего внимания. За что я им бесконечно благодарен.

Он сел на постель и скорбно посмотрел в пространство. Вид у него был такой, словно он только что понес невозвратимую утрату. К примеру, лишился титула и наследства.

Джулиана порывисто подсела к нему, взяла его за руки:

— Они и в самом деле могут это сделать?

— Еще бы, — мрачно ответил он.

И Джулиана поняла, что то была не пустая угроза. Одного дня, проведенного в компании графа и графини де Лоше, было достаточно, чтобы понять: они способны на любую гнусность. Джулиана была готова предложить Раймонду в утешение свои собственные земли, но ведь он не ребенок, которого можно успокоить, подарив одну игрушку вместо другой. Он — взрослый мужчина. Никогда Раймонд не рассказывал ей о своем графстве, но она прекрасно знала, что такое собственная земля. Поля и леса родного края жили в ее душе, без них она просто не смогла бы существовать.

Раймонд изобразил беспечность:

— К чему убиваться? Все равно я не получал с этих владений ни гроша.

Джулиана подумала, что ее земли, ее богатства ему жизненно необходимы. Но знала она и то, что Раймонду нужна и она сама, не только ее приданое. Против воли в душе ее шевельнулось нечто, напоминающее торжество: этот красивый рыцарь был прикован к ней прочно — никуда не денется.

— Вы и в самом деле любимый советник короля?

Он смущенно ответил:

— Генрих делает столько глупостей. Должен же ему кто-то об этом говорить.

— И что же, вы говорите королю, что он сделал глупость? — спросила Джулиана, и сердце ее забилось от гордости.

Подумать только, ее Раймонд так разговаривает с королем!

Ее Раймонд? Джулиана поражалась самой себе.

Еще вчера она считала себя хозяйкой своей судьбы. Казалось бы, когда обнаружился обман и выяснилось, что Раймонд никакой не зодчий, между ними все было кончено. Она была разъярена, оскорблена, но, надо признаться, не слишком удивлена. Ведь с самого начала она чувствовала, что это человек не простой, что это настоящий лорд. Обида — да, гнев — да, но не удивление. Почему же после такого удара она мысленно называет его «своим Раймондом»?

— Да, мне не раз приходилось называть Генриха дураком, — ухмыльнулся Раймонд. — Так что вы подумайте, миледи, стоит ли выходить за меня замуж.