пути! Это было чудовищно! Это было не по правилам! Ведь он уже убил ее один раз! Сколько же можно?

Анциферов бросился к трибуне, вытянув перед собой руки, хрипло крича:

– Я ведь тебя один раз уже убил! Тебе этого мало? У тебя что – девять жизней, как у кошки? Так я тебя и девять раз задушу, мне это нетрудно!

Сухощавый майор переглянулся с молчаливым человеком в штатском.

– Вы слышали? Теперь многое становится ясным…

Человек в штатском ничего не ответил, только глубокомысленно пожал плечами.

Анциферов вскарабкался на трибуну и протянул руки к горлу Маргариты. Однако та, с необычной для покойницы ловкостью, поднырнула под его локоть, соскочила с трибуны и исчезла в кустах.

Анциферов недоуменно огляделся по сторонам и громко заявил:

– Как покойный премьер-министр Индии и по совместительству председатель комитета по внеземным цивилизациям, я требую, чтобы меня оградили от покушений со стороны убиенных мной представителей общественности! В особенности возмутительными являются факты несанкционированного воскрешения официальных покойников! Если уже выписано свидетельство о смерти, всякие попытки воскрешения являются противозаконными и противоречащими Женевской конвенции!

– Вот теперь действительно многое становится понятным! – удовлетворенно проговорил человек в штатском.

Из боковой аллеи, завывая сиреной, выкатила машина «Скорой помощи» и лихо затормозила перед трибуной. Из нее выскочили двое санитаров и устремились к Анциферову.

– Не подходить! – визжал Виктор Михайлович. – Я, как председатель земного шара и личный секретарь Индиры Ганди, пользуюсь дипломатической неприкосновенностью…

– Ничего, мы тебя вылечим! – пообещал один из санитаров, заталкивая Анциферова в машину.

– Ну вот, ребята, – Анатолий застегнул чемоданчик и повернулся к Лоле и Маркизу, – спасибо вам за все, вы мне просто жизнь спасли! Теперь могу по улицам ходить спокойно.

– Толечка! – Лола тут же повисла у него на шее. – Дорогой, как же мы без тебя будем! Я так привыкла! Ну ты звони, не пропадай надолго!

– Хор-роший, хор-роший… пр-релесть! – проворковал попугай, сидевший на вешалке.

У Лени Маркиза шевельнулось в груди неприятное чувство – за все время совместного проживания Перришон ни разу не назвал его ласковым именем, а все больше исподтишка гадил на пиджаки.

Лола оторвалась от Анатолия только для того, чтобы поднести ему Пу И, который давно уже носился вокруг и требовательно тявкал.

– Пу И, поцелуй его!

Песик радостно лизнул Анатолия в нос, отчего Леня снова почувствовал болезненный укол в сердце. Когда же в прихожую явился кот Аскольд и на прощанье долго и тщательно потерся о брюки отбывающего Анатолия, оставив на них едва ли не килограмм шерсти, в душе Маркиза прочно поселилась обида.

Кот спел прощальную песню и удалился, Анатолий кивнул Лене и тоже ушел.

– Подумать только, – вздохнул Маркиз, – кажется, первый раз в жизни я положил столько времени и трудов, но не заработал на этом деле ни копейки.

– Какой ты, Леонид, меркантильный, – тут же сердито сказала Лола, – я и не подозревала. Ты все в жизни меряешь деньгами, я очень в тебе разочаровалась.

Она подхватила на руки Пу И и ушла к себе. Леня переглянулся с попугаем, тот промолчал.

Валентин Хрущ повернул ключ в замке и открыл дверь своей квартиры. Бультерьер Лютик (полное имя Малюта Скуратов) первым вбежал в квартиру, мягко перебирая крепкими кривыми лапами. И вдруг он удивленно и растерянно заскулил.

Валентин и сам почувствовал, что в квартире что-то не так.

Здесь явственно ощущалось присутствие чужого человека.

Первым делом Валентин направился к своему тайнику, где хранил деньги на случай непредвиденных неприятностей.

Деньги были на месте, но из кухни непостижимым образом исчез холодильник.

Хрущ отвесил челюсть и зашел в ванную комнату, чтобы ополоснуть лицо…

Здесь его ждал еще более неприятный и необъяснимый сюрприз.

Часть дорогой итальянской кафельной плитки была отбита. В отсутствие Хруща кто-то хозяйничал в святая святых – в сантехническом оборудовании!

Хрущ почувствовал насущную необходимость выпить. Иначе он за себя не ручался. Он направился к своему бару, выполненному в форме уменьшенной копии афинского Акрополя.

И тут его подстерегал самый болезненный удар.

Его замечательный бар, который всегда был полон самыми изысканными напитками со всех концов земного шара, опустел! Не осталось ни прекрасных односолодовых сортов виски, ни коллекционных вин, ни выдержанных французских коньяков!

– Да что же это такое? – Хрущ переглянулся с Лютиком, и желваки на щеках у обоих злобно заходили.

«Порвем гада!» – говорили взгляды хозяина и собаки.

Правда, для начала требовалось найти виновника.

Хрущ открыл входную дверь и выбрался на лестницу.

Верный Лютик держался возле его левой ноги.

Как раз в этот момент с верхнего этажа спускались техник-смотритель жилконторы, моложавая сильно накрашенная особа по имени Лариса Мамедовна, и сантехник дядя Чирик.

Хрущ не успел и рта раскрыть, как сантехник устремился к нему и зачастил:

– Ты, это, мне по-хорошему должен больничный оплатить! Я через твои шампуни последнего здоровья лишился, два дня никакой лежал! У меня организм, может, к такому пойлу не приучен!

– Что?! – грозно произнес Хрущ. – Так это ты, пьянь болотная, весь мой бар выжрал? Так, наверное, и плитку у меня в ванной ты переколошматил?

– Да ты че, мужик, с дуба рухнул? – изумился дядя Чирик. – Ты же мне сам позволил! И все исключительно при тебе происходило!

– Да, Валентин Степанович, – вступила в беседу Лариса Мамедовна, – вы лично выразили свое полное согласие… и расписались, где надо… так что нам даже удивительно, гражданин Хрущ, как вы теперь все это поворачиваете!

Хрущ разинул рот, пытаясь что-то сказать, но от удивления растерял все слова. Лютик грозно зарычал, чтобы подбодрить хозяина. Это подействовало, Хрущ пришел в себя и приготовился к показательной расправе, но в это время снизу на лестнице послышались шаги и приближающиеся женские голоса.

Из-за лестничного поворота показались разом три женщины.

Притом, что одна из них была рыхлая блондинка, другая – худая высокая брюнетка, а третья – небольшого роста и огненно-рыжая, в них было что-то общее. Во-первых, они были раскрашены, как индейские вожди перед битвой. Во-вторых, они были злы, как те же самые индейские вожди после битвы.

Это были приятельницы Хруща Антонина, Кристина и Танька Мерлуза.

В обычное время они друг друга горячо и страстно ненавидели, но сейчас нашли общий язык. Как говорят в детском саду, все три грации подружились против вероломного Валентина.

– Ты, хрущ моржовый! – завопила Антонина, едва увидела своего прекрасного принца. – Ты как посмел про нас такой слух гадостный распустить?

– Как посмел? – подхватили остальные красотки.

– Вы че, бабы, обалдели совсем? – удивился Хрущ.

– Это кто у нас заразный? – заорала Антонина. – Я ему звоню по-хорошему, он говорит – вирус у него! Знаем, какой у тебя вирус, а на других сваливаешь!

– Да в чем дело, девочки? – Хрущ попятился: совместной атаки этих трех прекрасных дам он бы не выдержал. Да что – он! Перед ними, несомненно, спасовал бы и Терминатор в исполнении губернатора Калифорнии Шварценеггера. Или губернатор в исполнении Терминатора.

– В чем дело? – переспросила Танька Мерлуза, подбоченившись. – А кто распустил слух, будто мы тебя… будто одна из нас тебя… будто мы… в общем, кто про нас слухи всякие распускает?

– Да я вас всех месяц не видел! – рявкнул Хрущ. – Только сейчас с вахты вернулся. Сама знаешь, мелкий бизнес на Камчатке без присмотра оставлять нельзя!

– Еще и врет, козлина! Все тебя видели! И Крендель тоже!

Хрущ отступил к своей двери, он не любил непонятного. В довершение всего на лестничной площадке появилась аккуратная старушка с завитыми кудельками, на руках она держала такую же кудрявую болонку. Болонка, вместо того чтобы при виде бультерьера завизжать и броситься наутек, залаяла оскорбительно и даже зарычала, стремясь вырваться и врезать этому Лютику как следует. Бультерьер, видя такое поведение, попятился, он тоже не любил непонятного. Болонка тряслась от злости и щелкала зубами.

Хрущ воспользовался секундным замешательством и юркнул в свою квартиру.

Испуганный бультерьер едва успел проскочить следом и очень порадовался тому, что ему своевременно купировали хвост.