говорить о своих чувствах. Это единственный способ всё уладить — честно и прямо. Один громкий скандал поможет разрешить конфликт, который иначе мог бы затянуться на годы, и, хотя открытое столкновение всегда неприятно, в конечном счёте оно принесёт облегчение.

У обоих методов есть свои достоинства и недостатки, и нельзя сказать, что во всех ситуациях один из них лучше другого. Но что произойдёт, если тепландец иммигрирует в Морозию и устроится на работу в местную фирму?

При возникновении конфликта с коллегой тепландец будет стучать по столу и громко кричать, полагая, что это привлечёт внимание к проблеме и поможет быстро её решить. Через несколько лет освободится должность начальника. Тепландец обладает необходимой квалификацией, но босс предпочтёт повысить другого работника, морозийца. Объяснение будет следующим: «Да, тепландец очень способный работник, но у него серьёзные проблемы в общении с людьми. Он вспыльчив, создаёт вокруг себя лишнее напряжение, нарушает корпоративную культуру». Та же судьба ждёт других тепландцев-иммигрантов. Большинство останутся на низших должностях или вообще не смогут найти работу, потому что руководители будут думать, что все тепландцы вспыльчивы и конфликтны. А поскольку тепландцы никогда не поднимутся до высших должностей, им будет трудно изменить корпоративную культуру в фирмах Морозии.

Примерно то же произойдёт с морозийцами, которые иммигрируют в Тепландию. Морозиец, устроившийся на работу в местную фирму, быстро приобретёт репутацию сноба или безразличного человека; друзей у него будет мало или не будет вообще. Окружающие будут считать его неискренним или не умеющим общаться с людьми. Он никогда не получит повышения — а значит, и возможности изменить корпоративную культуру. Местные руководители сделают вывод, что большинство морозийцев недружелюбны или стеснительны, и предпочтут не брать их на должности, требующие контакта с клиентами или тесного сотрудничества с другими работниками.

Может показаться, что от обеих историй веет расизмом. На самом деле расизм тут ни при чём. Это «культурализм». Люди продолжают героически сражаться против традиционного расизма, не замечая, что линия фронта проходит уже в другом месте. Традиционный расизм исчезает, но в мире становится всё больше культуралистов.

Основой традиционного расизма служили биологические теории. В 1890-х или в 1930-х годах люди в таких странах, как Великобритания, Австралия и США, верили, что некие наследуемые биологические черты делают африканцев и китайцев менее умными, менее предприимчивыми и менее нравственными, чем европейцы. Всё дело в их крови. Такие взгляды считались абсолютно приличными и научно обоснованными. Сегодня у многих людей сохраняются расистские предрассудки, однако эти предрассудки потеряли научную основу и солидную политическую поддержку — если только не перефразировать их в терминах культуры. Утверждение, что чернокожие склонны к совершению преступлений из-за «неправильных» генов, неприемлемо — в отличие от тезиса, что их криминальные наклонности проистекают из неблагополучной субкультуры.

Например, в США некоторые партии и лидеры открыто поддерживают дискриминационную политику и часто уничижительно отзываются об афроамериканцах, выходцах из Латинской Америки и мусульманах, но крайне редко говорят (или вообще не говорят), что дело в ДНК этих людей. Они считают, что проблема в культуре. Когда президент Трамп называл Гаити, Сальвадор и некоторые регионы Африки «вонючими дырами», он имел в виду культуру этих стран, а не генетические особенности их граждан[131]. В другой речи Трамп так высказался о мексиканских иммигрантах в США: «Мексика отправляет нам своих людей, но они не отправляют лучших. Они отправляют нам людей с огромным количеством проблем. И они приносят нам эти проблемы. Они приносят наркотики, они приносят преступность. Они насильники. Ну и, надо полагать, что среди них попадаются и приличные люди». Это крайне оскорбительное заявление — но в него заложен не биологический, а социологический смысл. Трамп не говорит, что все мексиканцы плохие, — он намекает, что хорошие мексиканцы продолжают жить к югу от Рио-Гранде[132].

В центре этих споров по-прежнему остаётся человеческое тело — идёт ли речь об уроженце Латинской Америки, выходце из Африки или Китая. Очень многое зависит от цвета кожи. Если вы идёте по улице Нью-Йорка и в вашей коже много меланина, то, куда бы вы ни направлялись, полиция будет относиться к вам с подозрением. Но и президент Трамп, и президент Обама объяснят вам значение цвета кожи в исторических и культурных терминах: причина подозрительного отношения полиции к вашему цвету кожи кроется не в биологии, а в истории. Вероятно, сторонники Обамы объяснят предрассудки полиции наследием исторических преступлений, таких как рабство, а сторонники Трампа скажут, что более высокий уровень преступности чернокожих — это печальное наследие исторических ошибок, совершённых белыми либералами и чёрными общинами. Даже если вы турист из Дели, ничего не знающий об истории Америки, вам всё равно придётся столкнуться с её последствиями.

Переход от биологии к культуре — это не просто малозначащая смена терминологии. Это глубокий сдвиг с далеко идущими практическими последствиями, как положительными, так и отрицательными. Во-первых, культура отличается гораздо большей гибкостью по сравнению с биологией. С одной стороны, это означает, что современные культуралисты могут быть более толерантными, чем традиционные расисты: если «другие» принимают нашу культуру, мы принимаем их как равных себе. С другой стороны, такая гибкость может привести к гораздо более сильному давлению на «других» с целью заставить их ассимилироваться и более жёсткой критике их неспособности это сделать.

Вряд ли вы осудите темнокожего человека за то, что он не осветляет кожу, но люди могут обвинить — и обвиняют — африканцев или мусульман в том, что они не способны принять нормы и ценности западной культуры. Нельзя сказать, что подобные обвинения всегда оправданны. Во многих случаях нет никакого смысла перенимать господствующую культуру, а иногда это просто невозможно. Афроамериканцы из бедных трущоб, которые искренне хотели бы влиться в американскую культуру, зачастую обнаруживают, что путь им преграждает институциональная дискриминация; а потом им же говорят, что они не прилагали должных усилий и поэтому в своих бедах им некого винить, кроме самих себя.

Второе ключевое различие между отсылками к биологии и апелляцией к культуре в том, что традиционный фанатичный расизм строится на предрассудках, а аргументы культуралистов иногда бывают вполне разумными, как в примере с вымышленными странами Тепландией и Морозией. У тепландцев и морозийцев действительно разные культуры с разным стилем человеческих взаимоотношений. А поскольку отношения между людьми очень важны для многих