– Подожди, а машина чья?

– Гауптмана, с ним и его водителем стычка произошла.

– Твою мать! Машину срочно убирать надо! Так, едем. Ты на машине, я за тобой в отдалении на мотоцикле. Забираем рацию, я возвращаюсь, а ты исчезаешь вместе с машиной. Не надо, чтобы нас видели. Машина – улика. Немцы землю рыть будут в поисках пропавшего гауптмана.

Так и сделали. Илья не спеша выехал из Кром, в зеркале заднего вида маячил мотоцикл с Крамером. У памятного места Илья остановился. Крамер же с ходу свернул в лес, за деревья. Илья прошёл между деревьями, обнаружил зарубку, ножом подцепил кусок дёрна, ладонями разбросал землю, ухватился за лямки и вытащил ранец.

– Можете осмотреть – цела.

– Потом. Ты пару минут побудь, пока я не уеду.

И протянул руку на прощание. Илья из-за дерева наблюдал, как Крамер уложил ранец в коляску, развернул мотоцикл и, пыхнув синеватым дымком, умчался. На дороге пустынно – ни машин, ни людей. Илья подбежал к машине. Надо отъехать от Кром, отвести подозрения и избавиться от машины. Наверняка уже гауптмана хватились, могут передать по всем постам номер машины и модель. От легковушки следовало избавиться. Сжечь, утопить, чтобы не нашли быстро. Лучше бы сжечь, так никаких следов не будет, но огонь и дым привлекут внимание. Выход один – река, проезжал он мимо. А немного дальше – мост и полицейские. Проехал с десяток километров, сперва река показалась, шла параллельно дороге. Илья съехал, остановился, нашёл место удобное – обрывчик метра три высотой. Развернулся, выложил на траву автомат, пистолеты немцев. Включил передачу, дал газ, на ходу открыл дверцу и выскочил. Вроде и скорость невелика, а приложился спиной к деревцу изрядно. Машина рухнула с обрыва, подняв тучу брызг. Илья подошёл, посмотрел вниз. Машина какое-то время держалась на воде, потом начал опускаться моторный отсек, потом кабина. С десяток минут видна была корма, потом и она скрылась, выпустив на прощание воздушный пузырь. И никаких следов. Илья подобрал оружие. Из «парабеллума» водителя достал магазин, выщелкнул патроны. Сам пистолет зашвырнул в реку. Нести два пистолета – лишний груз, лучше оставить «вальтер» гауптмана, у этого пистолета самовзвод есть. А патроны дозарядил в магазин автомата.

Поесть бы ещё, но Крамер не предложил, а Илья попросить постеснялся, да и дело прежде всего. С собой не было ни крошки. День-два продержаться можно, но уж очень есть хотелось. Да и до наших за пару дней не добраться. Часть дороги они проехали с Ирмой на грузовике, потом он на легковушке. Пешком так быстро не получится, так что еду всё равно искать придётся.

За перипетиями настали сумерки. Илья пошёл по дороге. Немцы ночью не ездят, а партизаны, реши устроить диверсию, выберут дорогу с интенсивным движением. Так что особо не опасался. Однако впереди мост через реку, днём там были полицаи. Немного не доходя до моста, с дороги сошёл, пошёл параллельно. Вот и мост. Залёг понаблюдать. Полицейских выдали огоньки самокруток. Присели сбоку моста, отдыхали, курили. Немцы сигареты полицейским выдавали, но немецкие сигареты слабые, наши люди их не любили, потому курили самосад. Ядрёный, и запах от него, что для разведчика играет роль. Не увидел бы огонёк, так унюхал. Илья подполз немного, снял автомат с предохранителя. В темноте ни мушки, ни прицела не видно, дождался, когда огоньки самокруток зардеют, дал очередь. Подождал немного. Если не убиты, а ранены, обязательно выдадут себя движением, стоном либо затвором винтовки клацнут, если ранены легко. Тишина полная, и никакого движения. И никто не всполошился по соседству, а деревушка в километре была, это Илья помнил. Держа автомат на изготовку, приблизился. Два «двухсотых», он стрелял по огонькам, и очередь пришлась полицейским по головам, наповал. С одним из полицейских армейский «сидор». Илья не побрезговал, внутрь руку запустил. Краюха хлеба в чистой тряпице, небольшой кусок сала, варёное яйцо, фляжка. Убитому еда уже не нужна. Илья повесил «сидор» с едой себе на плечо. Через час, уйдя далеко, сделал привал. Съел хлеб и сало, варёное яйцо, жалко, соли не было. Открутил крышку обычной армейской фляжки, понюхал. Спиртным пахнуло. Сделал глоток. Ох! Дыхание перехватило! Самогон – первак, но очищенный, сивухой почти не отдаёт. Сделал ещё глоток, а закусить нечем, занюхал рукавом. Фляжку в карман кителя опустил, а «сидор» на сучок дерева повесил, может, пригодится кому-нибудь.

Еда и самогон прибавили сил. Шагал быстро, но осторожно, ориентируясь по звёздам и луне. До утра не меньше тридцати километров одолел. На днёвку устроился в лесу, в ямке. Похоже, раньше тут какой-то зверь обитал – волк или лисица. От усталости, всё же вторую ночь подряд не спал, да ещё и физическая и нервная нагрузка, уснул сразу. Проснувшись, прислушался. Лесные птицы молчат, стало быть, поблизости людей нет. Солнце уже к закату клонится. Неплохо он поспал, часов восемь. Сил прибавилось, и голова свежая. Если бы ещё кусок хлеба с колбасой или салом, можно ещё идти и идти. На фронте, в армии, кормили не очень сытно, а временами – в отступлении, в наступлении, – бывало, и вовсе несколько дней сухой паёк, а то и его не было. Потому подкожных жировых запасов нет и есть хотелось сильно. Заходить за едой в деревни не хотелось. Форма на нём немецкая, скорее вилы в бок получишь, чем кусок хлеба, получается, чужой среди своих и чужой среди чужих.

По солнцу определился с направлением, шёл по лесу, пока он не кончился. Белым днём идти по открытой местности опасался, залёг. Как стемнело, продолжил путь. Шёл строго на восток – там сосредоточенность немецких войск меньше, просочиться через порядки подразделений легче. За ночь приблизился к линии фронта ещё на три десятка километров, на день лёжку устроил в овраге.

Насыщенность на северном фасе Курского «балкона» немецких войск была велика, но зато в районе Мценска значительно меньше. Здесь немцами планировалось только удержать оборону – пехотой, минными полями, инженерными заграждениями.

До Мценска, находившегося практически на линии фронта, но на немецкой стороне, добрался за двое суток. Как стемнело, стал пешком или ползком пробираться к передовой. Вторую линию траншей миновал, долго ждал удобного момента, чтобы последнюю преграду – первую траншею, наиболее опасную – одолеть. Выбрал место между дежурным пулемётчиком и ракетчиком, выждал, пока часовой по траншее пройдёт, перепрыгнул, за бруствером залёг. Понемногу прополз на полсотни метров. Обратил внимание, что ракетчик ракету перестал пускать. Сигнал плохой: готовят немцы какую-то пакость. И точно. Сзади и правее послышался разговор, потом на бруствере появились четыре тени, пошли на нейтралку. Немецкая разведка! И смело шагают цепочкой, стало быть, есть проход в минном поле. Илья немного выждал, потом правее переполз – и за немцами. Наверное, проход использовался не раз. В проволочном заграждении разрыв пару метров шириной, чтобы разведчики время не тратили на преодоление. Илья старался не упускать немцев из виду, что ночью затруднительно. К разведгруппе приближаться нельзя – заметят и ликвидируют. А отстанешь, сойдёшь с прохода и угодишь на минное поле. И была ещё задумка: идти за немцами, а как они у наших траншей будут – обстрелять и, по возможности, уничтожить.

Потом немцы как-то внезапно пропали. Илья забеспокоился. Оказалось, залегли и поползли. Похоже, наши траншеи близко, к тому же немцы продвигались медленно, проверяли – нет ли мин. Илья снял с плеча автомат, медленно снял с предохранителя, потом вытащил из подсумка гранату. Хотелось бы помощнее, типа советской Ф-1, но в наличии была только немецкая штатная «колотушка». Мало того, что слабая, так ещё и время горения запала большое, четыре с половиной секунды, целая вечность в бою. Выдернул тёрочный запал, зашипел пороховой замедлитель. Илья стал считать секунды. После третьей метнул с колена и упал ничком. Хлопнула граната. Илья приподнялся, стал стрелять по почти невидимым немцам. Даст очередь, перекатится в сторону, ещё очередь, и снова перекат. Патроны в магазине кончились, Илья сменил. Со стороны немцев ответного огня не было, так и из нашей траншеи не стреляли, понять не могли, что происходит, опасались своих задеть. Опасно, но выбора не было, пришлось ползти к немецкой группе. Метр-два проползёт, прислушивается и присматривается, держа палец на спусковом крючке. Опасался зря, вся группа уничтожена была. Взрывом гранаты одному немцу голову просто разнесло, видимо, граната рядом упала. Другие не дышат, и Илье плевать, от чего они погибли – от осколков или пули. Обыскал всех, изъял документы, отличный нож – немцы для разведчиков выпускали, для егерей. К своим пополз. Когда смутно бруствер стал виден, крикнул: