При этих словах лицо Оливии просветлело и стало еще прекрасней. Эллена бросилась на грудь монахине и разрыдалась. Оливия молча ждала, когда девушка успокоится.

— Вы не опасаетесь, дитя мое, — наконец сказала она, — что, почувствовав себя оскорбленной вашим непослушанием, настоятельница, готовая угодить вашим врагам, не воспользуется этим и заточит вас на сей раз не в келью, а в этот ужасный карцер? Это вполне соответствовало бы пожеланиям маркизы и было бы намного легче исполнить, чем силой постричь вас в монахини. Увы, у меня есть все основания опасаться, что именно это и задумано против вас. Мы должны благодарить судьбу, что церковные торжества не позволяют ей сделать это уже сегодня.

Вздох, вырвавшийся из груди бедной Эллены, был скорее похож на стон отчаяния. Девушка поняла, что для колебаний и раздумий нет более времени, — она должна принять предложение Винченцо и немедленно бежать с ним. Сейчас в душе она молилась лишь о том, чтобы усилия его не были напрасными.

Оливия была обеспокоена молчанием девушки.

— Я могла бы привести и другие примеры суровых наказаний, дитя мое, но воздержусь. Лучше скажите мне, чем я могу помочь вам. Пусть я снова буду наказана, но я хочу облегчить участь еще одной жертвы жестокости.

Эллена разрыдалась еще сильнее.

— А если они узнают об этом? — еле смогла вымолвить она, задыхаясь от слез. В ее прерывающемся голосе была благодарность. — О, что тогда будет с вами?..

— Я знаю, — твердо ответила сестра Оливия. — Но я иду на это.

— Как вы добры, как благородны, — шептала Эллена сквозь слезы. — Но вы не должны жертвовать собой…

— Я делаю это и для себя тоже, ибо не в силах безмолвно взирать на чужое горе. Физические страдания ничто в сравнении со страданиями душевными. Я готова на любые муки, если буду знать, что мои жертвы не напрасны. Да, дитя мое, сострадание — это одно из самых сильных чувств. Сильнее его, возможно, лишь раскаяние, муки совести. Но и они полны сострадания. Но что за эгоизм с моей стороны предаваться подобным рассуждениям и еще более усугублять ваше состояние!.. Я казню себя.

Эллена, ободренная симпатией и сочувствием сестры Оливии, рассказала ей о Винченцо и его плане и попросила посоветовать, как ей оказаться в нужное время вблизи покоев настоятельницы, чтобы встретиться с Винченцо. Сестру Оливию обрадовало все, что рассказала ей Эллена. Она посоветовала девушке прийти до ужина и побывать на концерте, на который будет допущено много гостей. Среди них может оказаться и Винченцо. Когда Эллена высказала свои опасения, что настоятельница может увидеть ее, сестра Оливия, обрадованная решимостью девушки, посоветовала ей скрыть лицо под темной монашеской вуалью, которую обещала ей достать. Она также обещала Эллене не только провести ее в покои настоятельницы, но и оказать любую другую возможную помощь.

— Среди монахинь вас едва ли кто-либо узнает, да и у матушки настоятельницы, принимающей гостей, не найдется свободного времени, чтобы разглядывать толпу приглашенных. К тому же она уверена, что вы находитесь взаперти в своей келье. Этот вечер слишком много значит для ее тщеславия, поэтому она не станет отвлекаться на что-либо другое. А теперь, дитя мое, обдумайте, что вы должны сообщить Винченцо, и лучше всего в записке. Он должен немедленно знать о вашем согласии бежать и еще о том, что вам грозит опасность. Надеюсь, у вас будет возможность передать ему записку.

Их беседу прервал звук гонга, созывающий монахинь в музыкальную комнату, где должен был состояться концерт. Эллена села писать записку Винченцо, а сестра Оливия поспешила за обещанной вуалью.

Лужайка красоту ее скрывает,

Как облачко сребристое — луну.

Ужели скрыта облаком луна

От любопытных глаз?

Эллена, скрыв лицо под темной вуалью, спустилась в музыкальную комнату, где незаметно присоединилась к собравшимся в ожидании появления настоятельницы. На половине гостей Эллена не увидела никого, кто мог бы напомнить ей Винченцо. Это встревожило ее, ибо она опасалась, что он сам не сможет ее узнать среди одинаково одетых монахинь. Поэтому она решила, став у края перегородившей залу узорчатой решетки, на какое-то время открыть свое лицо.

Однако, увидев входившую в залу настоятельницу, испытала такой страх, что тут же отказалась от своего намерения. Ей показалось даже, что настоятельница слишком пристально посмотрела в ее сторону.

Тем временем настоятельница, пройдя через залу для гостей и обменявшись несколькими словами с игуменом монастыря и знатными гостями, проследовала к своему креслу в музыкальной комнате. Концерт начался исполнением торжественных и прекрасных арий, которые так чудесно и с таким чувством поют в итальянских женских монастырях. Это в какой-то степени успокоило Эллену, и она вскоре с интересом стала осматриваться вокруг.

В просторной половине залы со сводчатыми потолками, освещенной свечами, собралось около пятидесяти монахинь в праздничном одеянии ордена кармелиток. Возвышенное пение хора, мерцающий свет свечей и величественная фигура настоятельницы в кресле на возвышении, похожем на трон, создавали картину средневекового замка. За ажурной перегородкой в другой половине залы за сервированными столами собрались гости. Во главе стола восседал игумен в окружении знатных гостей в роскошных, расшитых золотом и шелком камзолах, ярким пятном выделявшихся среди темных монашеских сутан. Столь же разительно отличались строгие, неулыбчивые, погруженные в себя лица духовенства и беспечные, полные интереса к жизни и ее удовольствиям лица неаполитанской знати. Темным загадочным фоном среди этой картины были монахи и паломники.

Именно в их сторону чаще всего был обращен взор Эллены, безуспешно пытавшейся отыскать среди них Винченцо. И хотя она продолжала стоять у края решетки, теперь она не отваживалась поднять вуаль и показать свое лицо такому количеству незнакомых людей. А это для нее означало, что Винченцо так и не подойдет к ней.

После концерта она вместе со всеми вышла в ту часть залы, где были накрыты столы и где вскоре должна была появиться настоятельница со своей свитой, лишь тогда обратила она внимание на человека в одежде паломника, который, пряча лицо, старался тоже держаться поближе к решетке.

Эллена, решив, что это Винченцо, не спускала с него глаз, чтобы, улучив момент, незаметно приблизиться к нему. В то же время она внимательно следила за настоятельницей, занятой беседой с окружившими ее монахинями. Наконец Эллена смогла быстро и незаметно открыть на мгновение лицо и прочла интерес и благодарность в ответном взгляде. Однако она ошиблась — это был не Винченцо. Перепуганная девушка, поняв, как может быть расценен ее поступок, и еще больше огорченная тем, что не нашла Винченцо, поспешно отошла. И в эту минуту другой незнакомец в плаще и с закрытым лицом быстрым шагом приблизился к решетке. Эллена теперь почти не сомневалась, что это Винченцо, но не повторила ошибки и не подняла вуали, а ждала, когда ей будет подан знак. Однако незнакомец быстро просунул между прутьями решетки записку и, не дав Эллене опомниться и передать ему свою, уже исчез в толпе. Девушка было сделала шаг к решетке, но тут же остановилась, заметив, как одна из монахинь, видимо заметившая действия Винченцо, направилась к тому месту, где между прутьями торчала записка, и краем платья задела ее. Записка упала на пол, и Эллена в отчаянии увидела, как монахиня наступила на нее ногой.