– Дорогая, зато ты успеешь по мне соскучиться! – с улыбкой говорил он.

Они уже не раз обсуждали присланное Пьером Паскалем расписание концертов и в этот вечер, уложив Веронику, снова вернулись к этому вопросу.

– Когда у меня будет выступление в Ренне, вы с Вероникой сможете на пару дней приехать туда и побыть со мной.

Элен вздохнула от огорчения. Неотвратимо приближался день отъезда, и ее беспокойство росло. Столько дней вдали от Вероники, от Александра – как это пережить?

– Александр, я уже жалею, что согласилась! Я буду очень по тебе скучать, и по Веронике тоже. Я так сильно вас люблю…

Он обнял ее, жадно поцеловал в губы. Элен поспешно прильнула к его груди, ища ласки и утешения. И прошептала дрожащим, умоляющим голосом:

– Ты приедешь в Ренн? Обещаешь?

– Конечно, милая, обещаю! И наша дочка будет счастлива увидеть маму на сцене в том чудесном черном платье, которое я видел в твоем шкафу!

– Мое бархатное платье? То, в котором я выступала в Париже? Не знала, что ты позволяешь себе заглядывать в мой шкаф…

Элен и вправду удивилась. Она уже забыла об этом роскошном платье, которое купила тайком от мужа перед отъездом в столицу. Александр поцеловал ее сзади в шею, у самых волос, и она вздрогнула от удовольствия.

– Если хочешь меня порадовать, надень его сегодня вечером, чтобы я мог тобой полюбоваться, когда никто, кроме меня, тебя не видит! Черный бархат, облегающий силуэт… Ты должна быть в нем безумно хороша!

– Александр, я еще не помыла посуду…

– Забудь о посуде! Идем лучше в спальню…

Взгляд мужа был настолько красноречив, что Элен покраснела. И, конечно же, сделала, как он просил. И вот через четверть часа из ванной вышла совсем другая женщина – рассыпавшиеся по плечам белокурые волосы, едва заметный макияж, гибкое, почти невесомое тело, затянутое в черный бархат… Искусно подкрашенные глаза орехового оттенка ярко блестят от волнения… У Александра перехватило дыхание.

– Любовь моя, ты великолепна!

На сердце у него вдруг стало тяжело. Как жаль, что он не сумел ее защитить! Столько потерянных лет! Жизнь вдали от этой женщины, которую он так любит, была и будет для него безрадостной.

– Милая, милая моя Элен! Я тебя люблю! Ты моя, скажи? Умоляю, скажи, что ты моя!

Александр нетерпеливым движением привлек ее к себе, властно подчиняя своему порыву.

– Я больше не хочу расставаться с тобой, Элен! Никогда! И я уже не знаю, стоит ли тебя отпускать… Мне страшно!

– Любовь моя, что с тобой? Чего ты боишься?

Она взволнованно вглядывалась в лицо мужа. В эту минуту их уже ничто не разделяло, они оба жили и дышали только своей любовью – пылкой и абсолютной. Их взгляды встретились, они искали в глазах друг друга отражение этого нового, непобедимого взаимопонимания.

– Александр, если ты попросишь, я откажусь от турне! Останусь с тобой и Вероникой. Продам Дё-Вен, если понадобится. Мне тоже страшно… Я так боюсь, что случится еще что-то плохое…

Он обнял ее так крепко, что у Элен перехватило дыхание, но ей это было даже приятно.

– Нет, Элен, ты не должна ничем жертвовать ради меня! Дё-Вен – твой дом, ты его любишь, и Вероника тоже. Глупо с нашей стороны чего-то бояться. Месяц – это же так мало! Я поддался дурацкой панике, как будто мы не переживем этого короткого расставания! Наверное, это потому, что в прошлом мы испытали много боли. И я все время опасаюсь за наше счастье…

Те же страхи были и у Элен, однако она предпочла об этом умолчать. Чтобы не поставить себя под удар, чтобы даже мысленно не представлять, что такое возможно… Руки Александра уже поглаживали ее по обнаженной спине, губы осыпали поцелуями ее хрупкие плечи.

– Александр, я – твоя! Слышишь, твоя!

Черное бархатное платье лежит на полу… Близится рассвет, и сумрак за окном приобретает голубоватый оттенок, а миткалевые шторы из розовых становятся сиреневыми… Проснувшись, Элен протягивает руку, чтобы погладить мужа по спине. Была ли она когда-нибудь счастлива так же, как в эту ночь? Они с Александром дошли до мистической грани, до пределов страсти. Слияние душ, сердец и тел – растерянность, мольбы, произнесенные шепотом слова любви, признания, на которые ни он, ни она не решались прежде…

Эта ночь любви соединила их навеки. Воспоминания о ней не сотрутся из памяти, станут их прибежищем в часы вынужденного одиночества. Они познали экстаз, о котором не могли и помыслить, – полнейший, не омраченный тенью стыдливости, пьянящий разум, экстаз, после которого все меркнет и остаются только нежность к избраннику и приятное утомление. Элен уснула, положив голову Александру на грудь, а он все еще медленно гладил ее по спине, словно никак не мог насытиться ее телом, так доверчиво отданным ему во власть…

Вспоминая об этом, Элен потянулась и с благодарностью посмотрела на свое бархатное платье. Жизнь прекрасна, и в будущем их ждет немало таких же безумных и прекрасных ночей. В сердце не осталось страха: демоны, с давних пор там обретавшиеся, его покинули.

Принуждая себя улыбаться, Элен вышла на поклон в третий раз. Овации, аплодисменты все не иссякали, но молодой женщине хотелось одного – убежать подальше от всего этого шума и суеты, грозивших усугубить начинающуюся мигрень.

Она взяла такси, назвала своей отель. В Орлеане в этот день моросил мелкий октябрьский дождик. Целых две недели в дороге, вдали от своего любимого дома в Ульгате! Элен ужасно соскучилась и испытывала огромное облегчение, думая о том, что через два дня в Ренне увидится с Александром и Вероникой.

Роскошный гостиничный номер – импресарио Пьер Паскаль постарался ей угодить – показался Элен каким-то мрачным. Мужу звонить было уже поздно, однако она все же подошла к телефону. Нет, лучше подождать до завтра! Она позвонит ему в школу днем, во время большой перемены.

Слушатели всюду принимали ее с восторгом: виртуозное исполнение и эмоциональность Элен находили отклик в душах любителей классической музыки. Ее импресарио был очень доволен, и с его уст не сходило слово «успех». В каждом городе на концерты Элен собиралась весьма утонченная публика, но даже признание знатоков мало ее радовало. В свободное время молодая женщина осматривала достопримечательности того или иного города, посылала дочке открытки и покупала сувениры. Для нее это было не столько развлечением, сколько возможностью проявить заботу о тех, кого она любит и по кому так сильно скучает.

Назавтра, около часа дня, Элен решила позвонить Александру. Она отлично выспалась, и перспектива скорой встречи с мужем и дочерью придавала ей сил.

– Александр! Милый, как у тебя дела? А у Веро? Если бы ты только знал, как мне не терпится вас увидеть!

– У нас все в порядке, Элен.

Голос Александра был лишен привычных жизнерадостных, ласкающих интонаций. Элен сразу почувствовала, что муж чем-то озабочен.