Трокмортон сидел на диване, обхватив голову руками.

Стэнхоуп не знал, отчего Трокмортон держится за голову, но готов был поспорить, что не оттого, что та болит.

Он прибавил хода и усмехнулся. Теперь, пожалуй, пора разыскать Селесту, очаровать ее и выудить все секреты из ее прелестной глупой головки.

– Мама, это не сработало!

Леди Филберта оторвалась от книги и удивленно посмотрела на ворвавшегося к ней в комнату старшего сына.

– Что не сработало?

– Я больше так не могу. - Гаррик взъерошил волосы пальцами и стал еще больше похож на сумасшедшего. - Она должна уехать.

– Кто?

– Селеста, кто же еще! - Воротничок на рубашке был расстегнут, галстук съехал в сторону, а над глазом Гаррика краснела свежая царапина. - Эллери не Эллери, шпионка она или не шпионка, Селеста должна вернуться в Париж.

– Потише, сынок, - сказала леди Филберта и поспешила плотнее прикрыть дверь. - А теперь садись и рассказывай, что случилось.

Он послушно опустился в кресло, на которое указала ему мать.

– Она научила леди Патрицию, как той обольстить Эллери. - Он посмотрел на леди Филберту так, словно ждал от нее взрыва гнева.

– Интересно, почему она так поступила? - не возмущенно, но задумчиво спросила леди Филберта. - Ведь она не скрывала, что ей самой нужен Эллери.

– Потому что она девственница, вот почему! - закричал Гаррик, вскакивая на ноги и перебираясь поближе к столу.

Леди Филберта принялась задавать вопросы. Он отвечал на них, но настолько невпопад, что мать не выдержала и спросила:

– Гаррик, а ты случаем не напился?

– Еще нет, - вздохнул он.

Любопытство боролось в леди Филберте с раздражением.

– Я допускаю, она действительно может оказаться девственницей, но…

– Да, это правда, она девственница. - Гаррик взял со стола чернильницу и принялся всматриваться в нее так, словно та была бриллиантом, а он сам - ювелиром. - Никаких сомнений. Я это знаю совершенно точно.

Вот теперь леди Филберта действительно готова была взорваться. Боже милостивый, ведь после этого они останутся без своего старшего садовника!

Впрочем, это не самое страшное. Гораздо хуже то что Гаррик сошел с ума.

– Ты сказал, что знаешь это совершенно точно… Ты переспал с ней, Гаррик?

– Нет. - Он грохнул чернильницей по столу так, что та чудом не раскололась. - За кого ты меня принимаешь? Не путай меня с Эллери!

– Я не путаю, но…

– Хочу надеяться, что не путаешь. Я никогда не стану спать с дочерью Милфорда, независимо от того, девственница она или нет. Конечно, я многое себе позволил, но она… сама меня спровоцировала.

– Что именно ты с ней сделал? - спросила леди Филберта, удивленно поднимая брови почти к самому краю парика. - Только говори точно, пожалуйста!

– Я только… она только… ну, она рассказывала леди Патриции о том, чего ей ждать в первую брачную ночь. - Он подхватил со стола ручку и принялся вертеть ее в разные стороны. - Что я должен был подумать?

– Полагаю, что кому-то нужно просветить этих девушек.

– Просветить! - Он сердито покосился на мать. - Видела бы ты ее платье. И как она говорила с леди Патрицией. Тихо, вкрадчиво, словно шлюха, собирающаяся разрушить непрочный альянс, который стоил мне стольких трудов! Если бы ты знала, как легко он раскрылся.

– Кто, альянс?

– Нет, корсаж!

Леди Филберта никак не поспевала за бредовыми мыслями Гаррика.

Господи, Гаррик, ее спокойный, холодный, расчетливый Гаррик совершенно потерял голову. И из-за кого? Из-за какой-то смазливой девчонки, которая моложе его на целых десять лет!

– Тебя задела доброта Селесты по отношению к леди Патриции?

– Не нравится мне, когда мои люди выходят из-под контроля, - ответил Гаррик, внимательно рассматривая свой палец. - Сначала Стэнхоуп, который оказался русским шпионом, затем Пенелопа, которая связала свою няню, и наконец Селеста, прелестная Селеста… Ты обратила внимание, как все на нее смотрели, когда она приехала?

– Пенелопа связала свою няню? - усмехнулась леди Филберта. Слава богу, а то несчастная девочка стала казаться слишком взрослой для своих лет. - Это хорошо.

– Доказано! Я же говорю - доказано! Вот увидишь, леди Патриция так и поступит, сначала потанцует с другим, а затем нарочно заденет Эллери грудью.

– Я ничего не понимаю.

– Дело в том, мама, что я сам лазил ей под юбку.

Леди Филберта продолжала свои попытки понять хоть что-то из бессвязного бреда Гаррика.

– Сам лазил под юбку? К кому? К Патриции?

– Да нет же, к Селесте! Она была испугана и в то же время… - Глаза Гаррика мечтательно закатились. Он покрутил в пальцах ручку, погладил пером себя по щеке и продолжил: - Она была такая нежная, страстная… И даже прекраснее, чем я себе представлял. Она очень рассердила меня. - Он сфокусировал глаза в одну точку, посмотрел на мать и резко спросил: - Почему, черт побери, от людей ждешь одного, а они покупают совсем иначе?

– Потому что они обладают свободой воли. - и нежно честно признать, что перемены, происходившие с Гарриком, переполняли радостью материнское сердце леди Филберты, и если бы не ее ревматизм, она, наверное, пустилась бы в пляс.

– Почему я не знал об этом раньше? - страдальчески поморщился Гаррик.

– Очень часто мы просто неправильно понимаем людей.

Просто в жизни Гаррика с самого детства что-то не сложилось, хотя леди Филберта не могла сказать точно, с какого момента все это началось. В три года Гаррик прогнал из дома грязную бродячую кошку, и отец был доволен им. В восемь он уже умел держать себя в руках, никогда не раздражаться и получал за это похвалы от матери. А потом уехал из дома и вернулся из Индии двадцатилетним спокойным, уравновешенным, уверенным в себе джентльменом, привыкшим мыслить логично и цепким в делах.

Не слишком ли поздно она поняла, что сдержанность сына все дальше уводит его от простых человеческих чувств и эмоций, превращает его в бездушный автомат? Но, значит, живы были и его страсть, и его темперамент. Они просто таились где-то в дальнем уголке души, и вот сейчас, пробудившись, превратили Гаррика в возбужденного мальчишку-школьника.

– Мы не можем использовать Селесту, - вновь заговорил Гаррик. - Я дам ей охрану до самого Парижа. Так она и помолвку Эллери не расстроит, и меня… Мама, оказывается, я люблю женщин!

– Слава тебе, господи, за такое утешение на старости лет!

Леди Филберта и в самом деле давно уже боялась, что Гаррику не дано быть нормальным человеком. Но оказалось, так мало было нужно, чтобы вернуть его к жизни.