– Кстати, слышал, мы скоро отправляемся на охоту. До Пологих гор дойдём вместе, после разделимся.

– Да, верно. – Мне тяжело было поддерживать разговор с малознакомыми даэвами.

– Вам повезло, городок, в который вы отправляетесь, довольно большой. У нас же захолустная деревенька.

– Я не знала, что уже сообщили точное место назначения. Знала лишь, что мы проделаем часть пути вместе.

– Да? Но будем считать, что это прерогатива старшего года обучения. – Дион отклонился, бросив взгляд в окно, за которым разверзлось голубое небо, словно поделённое пополам тёмными облаками. – Кажется, будет дождь.

– Да, у меня тренировка на улице.

– Удачи.

– Спасибо. – Я хотела было уйти, но потом вспомнила недавнюю ночь и задала вопрос, который мало кому бы озвучила: – Мне показалось, тебе не нравится мой брат. Почему?

Несколько секунд его лицо ничего не выражало, но после он вдруг громко рассмеялся. И этот смех, который звучал не совсем добродушно, а эмоции отдавали удивлением, примесью чего-то тёмного, то ли глубокой брезгливости, то ли просто обычного сарказма. Его реакция стала для меня чем-то трудно понимаемым, и она была отталкивающей.

– Извини, Сара Сорель. Но хорошо относиться к Пшенице я не смогу, даже если ты меня попросишь. – Див закрыл фолиант, но зажал пару пальцев между страниц, чтобы не потерять место, на котором остановился. – На вашем году всё так мирно, что даже удивительно.

– Что именно ты имеешь в виду?

Скард медленно прикрыл глаза, а после вновь открыл. Чуть спускаясь с высокого подоконника, он упёрся носками в пол. Подол чёрной мантии, без вышивки, но переливающейся на свету, словно покрываясь инеем и мгновенно тая, свесился к полу.

– У нас происходит почти война, Сара Сорель, – прошептал Ракхам, широко распахнув свои тёмные глаза, которые ныне так констрастировали с седой длинной прядью. – Думаешь, почему год назад никто из эмпатов с моего курса не оказался рядом? Почему ученики первого курса явились, едва заслышав тревогу, но никто другой не пришёл?

Я сглотнула, ощущая всю его веру в свои слова. Может, теневой див ошибался, но прямо сейчас он искренне верил в сказанное, испытывая ту самую непоколебимую уверенность.

– Почему ты в этом уверен? – спросила, понимая, что голос звучит немного тихо и очень сухо.

– Мне признались. – Черты его лица расслабились, сбросив напряжение. Он вернулся на место, вновь отрывая свои ступни от каменной ступеньки. – Угадай, кто именно мне сказал? – Слова прозвучали слишком многозначительно.

Он не назвал имени, и существовали десятки вариантов. Но я почему-то поняла, на кого он намекает. И от этого руки похолодели.

– Ты уверен? – спросила, не отрывая от него взгляда.

– Сара, я не хотел портить тебе настроение. – Слова теневого звучали искренне, и в эмоциях прослеживалось сочувствие. Это чувство для меня было схоже с ощущением тоски, но в последнем вместо тепла был холод. – Честно не хотел, – добавил Дион со вздохом, скрещивая ноги в лодыжках и слабо улыбаясь. – Я знаю лишь то, что из-за Фредерика Сорель я чуть не сошёл с ума от видений и что лишь благодаря его сестре этого не случилось.

Слова эхом повторились в голове. Прошли секунды, я всё молчала – губы заболели, ведь я слишком сильно их сжала.

– Ладно, я пойду. У меня занятия уже завершились, – сказал див, соскакивая с подоконника и становясь рядом.

От резкого движения я встрепенулась.

– Я тоже пойду вниз, – отозвалась, понимая, что от меня ждут хоть какого-нибудь ответа. – Кстати, многие из наших хотели посмотреть вашу тренировку сегодня.

Теневой див кивнул, делая приглашающий жест и пропуская вперёд. Я лишь подчинилась, благодарная, что скард не пытается завести разговор. Сорвавшаяся с его уст история занимала все мои мысли. Слова повторялись, звуча эхом, сменяясь лицом Фредерика, которого я видела утром. Он спрашивал о занятиях и предлагал сыграть в шахматы позже. Меня удивило его предложение, ведь мы не прикасались к чёрно-белым фигурам с тех пор, как Долорес, заставлявшая нас играть, умерла. Но мысли об игре вызывали тёплое чувство ностальгии, за которое хотелось схватиться и больше не отпускать. Эти воспоминания затрагивали меня за живое. Вот только ныне внутри все, наоборот, похолодело, что-то тяжёлое появилось в груди, грузом опускаясь к животу.

Мы ещё не успели покинуть светлую башню, когда за окном вдалеке полыхнула молния. Разрезала кривой линией от самых туч к лесу тёмное небо. Я остановилась, засмотревшись в окно. Гром достиг башни спустя несколько секунд. Погода отражала то, что творилось у меня на сердце.

Дождь заморосил к самому началу занятия. Сначала несмелый и робкий, он всё усиливался, сопровождавшийся резкими порывами пронизывающего ветра. Лес темнел от влаги, постепенно подбиравшейся сквозь листву к скрюченным стволам, покрытым мхом. Некоторые из учеников достали зонты, которые были достаточно дорогим предметом. Стоимость немало зависела от рисунка на ткани и качества самих красок. Изделия именитых мастеров достигали баснословных цен. У меня имелся светлый, молочного оттенка зонт, расписанный серебристой листвой, но он остался в обители Сорель. Это был подарок Долорес, и мне просто было жаль использовать его по назначению.

Грозящий разразиться ливень меня не страшил, скорее отвлекал и успокаивал. Непогода также не отпугнула молодых даэвов с первого года обучения. Они прикрывали головы своими натянутыми сверху мантиями, выглядя при этом как нахохлившиеся птицы. Из младших я знала лишь тех дивов, которые пришли из моей обители. Их было трое, но один привлекал моё внимание больше остальных, ведь по пятам следовал за Фредериком, в некоторой степени даже прислуживая ему. Хьюз Баркнар был нелюдимым, наверное, даже больше, чем я, и отличался наблюдательностью, которую не скрывал. Он мог много времени простоять на одном месте, не сдвигаясь ни на сантиметр и не отрывая взора от того, что его заинтересовало. Если не присматриваться, то в такие моменты можно было подумать, что он и вовсе не дышал.

Но сегодня я заметила первогодку как раз из-за своего брата, который явился вместе с ним. Точнее, Хьюз сопровождал Фредерика, держа над его головой зонт. Тот был пусть и без узора, но отличался насыщенным тёмно-сливовым оттенком ткани.

Брата не беспокоил мелко моросящий дождь, что грозил вот-вот разразиться в полную силу. Некоторое время смотря на светлого дива и ощущая лишь растущий холод внутри грудной клетки, я всё же шагнула к Фредерику, зная, что обратного пути не будет. Именно это знание где-то на задворках сознания кричало: не иди… Остановись!

За спиной прогремел очередной раскат грома.

Я уже не могла изменить своего решения…

– Фредерик, мы можем поговорить наедине? – сказала,