Данилу она сегодня не видела, он ушел рано, и Герман сказал, что тот будет поздно вечером.

Маргарита Абрамовна оказалось женщиной далеко за шестьдесят с резкими чертами, колючими глазами и узким, бледным, болезненным лицом. Катя сразу к ней прониклась жалостью и поняла Германа: такую женщину расстраивать больно, он не посмеет. Его мать была невероятно худой, изможденной, сморщенной, ее ключицы выпирали. Жизнь ощущалась только в глазах, и то, их свет был тусклым, прощальным.

Маргарита Абрамовна осмотрела Катю, как оценивают лошадь по экстерьеру, и сделала вывод:

— Я так понимаю, ты выбрал себе в жены домашнюю кошечку, которая будет тебя встречать после работы и мурлыкать в ногах?

Катя громко рассмеялась над такой характеристикой, а Герману было не до шуток, он решил заступиться за девушку-кошку.

— Нет, мама, ты ошибаешься. Катя очень сильная личность и уже двадцать лет как генеральный директор мясокомбината, с кучей филиалов по всей России.

Маргарита Абрамовна удивленно выгнула бровь, а Катя, улыбаясь, кивнула:

— Домашняя кошечка из меня так себе. Но я буду стараться.

— Мой сын любитель гульнуть. Держать за яйца его надо сильно и желательно не отпускать ни на секунду. В Штатах, пока он учился, девушек менял каждый день.

— Это было до меня. Сейчас он угомонился и хочет иметь настоящую семью, да, милый?

— Да, любимая! — Герман обнял невесту и чмокнул ее в щечку.

— Давайте к столу! — предложила Катя, и они втроем сели обедать.

Маргарита Абрамовна критично осмотрела угощение на столе и почти ничего не съела:

— Мне только отварное можно, — призналась она, когда Герман стал настаивать попробовать запеченную телятину.

Катя сразу же вскочила и принялась готовить бедующей свекрови бульон.

Они втроем обсудили дальнейшие планы молодых. То, что мать Германа скоро станет бабушкой, ее не впечатлило. Видимо, она не верила, что доживет до этого дня.

К ужину присоединился Данила. Для гостьи была приготовлена история, что Данила неделю назад расстался с девушкой, сейчас ищет жилье, а пока живет у лучшего друга. Как ни странно, но Маргарите Абрамовне он понравился:

— Хороший у тебя друг, Гера! — произнесла она, загадочно закатив глаза. — Серьезный, не то что ты!

Засыпать в одной кровати с чужим мужчиной Кате было и стыдно, и смешно одновременно.

— У меня точно такая же мать, как у тебя, — призналась Гере Катя, укрывшись одеялом, — представляю себе, что с ними было бы, если мы сообщили им всю правду о нас: ты — любишь мужчин, а я — не знаю, от кого беременна.

Герман засмеялся, Кате тоже было весело.

— Герман! Как ты смеешь? — она попробовала скопировать голос Маргариты Абрамовны, а потом постаралась вжиться в роль своей матери: — А ты, Катери-и-и-и-ина? Тебе не рассказывали, что спать с двумя мужчинами практически одновременно это аморально?

Герман с Катей так развеселились и хохотали, что услышали в коридоре кашель и строгий голос мамы Марго:

— Спокойной ночи!

Герман разделся до боксеров и нырнул к Кате под одеяло:

— Надеюсь, я тебя не возбуждаю? — спросил он, так же хихикая.

— Тело у тебя, и правда, офигенное. Но ты знаешь, я никогда не бросалась на голый торс мужика. Даже читать такое в книгах было странно. Я могу понять, что женское тело возбуждает мужчин, но никак не мужское — женщин. Хотя, может, я ненормальная?

— А что тебя возбуждает в мужчине?

Катя задумалась. Сначала вспомнила Олега. Никакой реакции. Она его никогда не хотела, не желала. Потом Марка.

— Трудно сказать. Точно не тело. Возможно, то, как он смотрит на меня и у меня по телу начинается забег мурашек… Руки мужские нравятся — большие, жилистые, сильные. Глаза — умные.

— Расскажи мне про него, — попросил Герман.

— О, нет. Я вычеркнула Марка из сердца и даже говорить о нем не хочу. Лучше ты расскажи, как так вышло, что ты был по девочкам, а потом раз — и по мальчикам.

— Понятия не имею. Я, и правда, менял женщин как перчатки. Пока не встретил Даню. И все. Весь мир в тот момент рухнул. Потом я, кстати, припоминал, что мой взгляд иногда задерживался на красивых мужиках, но не придавал этому значение. А тут влюбился… хорошо, что он заметил мой интерес, а то я бы никогда не признался и не пошел на контакт первый.

На следующее утро Маргарита Абрамовна наняла водителя на целый день и отправилась «погулять» по родному городу. Мужчины с Катей задержались на кухне, чтобы обсудить план последующих действий.

— Вы совсем совесть потеряли? — Данила был зол. — Всю ночь хихикали и разговаривали! Гера, может, мне уйти, ты скажи!

— Дань, успокойся, ну посмеялись мы вчера, и что? Твоя ревность глупа, ей-богу!

— Надеюсь, кроме как посмеялись, вы ничего не делали?

Катя закатила глаза:

— Мы строили планы на будущее! Решили пожениться и родить сорок детей.

Герман хихикнул:

— Кать, у Дани очень слабое чувство юмора, он не оценит.

Данил вскочил:

— Что еще у меня слабое? Давай, договаривай!

Герман застонал.

— Катя, а ты в курсе, что у Геры было полно баб до меня? Так что, если есть желание, можешь наставить мне рога, — предложил Данила.

— Если уж мне очень захочется разрушить ваш идеальный союз, то я наставлю рога Гере, — Катя незаметно подмигнула Герману, и тот сразу понял ее игру.

— Я так и знал! Тебе нравится мой парень, да? — он вскочил и театрально заломил руки.

— Есть такое. Посмотри, какой брутальный мужик! И серьезный, и умный, не то что ты!

Данила догадался:

— Издеваетесь?

Катя решила успокоить его:

— Данил, ну, правда, прекращай. У меня другие планы на жизнь. Кстати, мы вчера с Герой поговорили насчет твоего издательства, и он мне рассказал, что у вас месяц назад уволился редактор. Может, дашь мне шанс? Готова первые три месяца работать за еду и жилье!

Глаза Данилы округлились, и он посмотрел на друга:

— Она будет жить у нас?

— Нет, — ответила за Геру Катя, — я сниму квартирку неподалеку, а вот работу прошу, чтобы голову чем-то занять…

Герман раздраженно вздохнул и сложил руки на груди, бросая на Данилу возмущенные взгляды. И друг чуть остыл:

— У нас есть рецензент. У него уже накопилось пару сотен рукописей, готова посмотреть?

— Да! С удовольствием!

— Я бы на твоем месте так не радовался. Девяносто процентов там абсолютная муть, даже после рецензента.