В 14:00, когда стрельба продолжалась уже почти час, мы вдруг увидели Эдуарда Кокойты, президента Южной Осетии, который приказывал российским солдатам выставить посты вокруг школы, чтобы террористы не ушли из города.[238]Президент другой страны, он тоже был одним из тех, кто в момент штурма принимал решения.

Беслан стал жестокой и кровавой демонстрацией несостоятельности руководства российских спецслужб, их неспособности принимать эффективные меры в кризисной ситуации и нежелания нести ответственность. Три кошмарных дня хаоса и неразберихи унесли жизни 334 заложников, из них 186 детей.

После «Норд-Оста» и Беслана родственники погибших, журналисты, политики и общественные организации призывали провести парламентское расследование терактов и ответных действий спецслужб.

Во время захвата заложников на Дубровке вице-спикер Государственной Думы и один из лидеров СПС Ирина Хакамада была в числе тех, с кем террористы захотели общаться в здании театра. Она понимала, что с ними будет очень трудно договориться: «Знаете, мне показалось, что они смертники не по словам, а по глазам. Я посмотрела в их глаза и почувствовала, что они действительно внутренне готовы, если придется, идти на смерть». Хакамада настаивала, чтобы они отпустили детей: «Я хотела детишек оттуда вытащить… И стала уговаривать их, объяснять, что дети-то тут совсем уж ни при чем… И мне показалось, что одного из них мне уже удалось сломать: я увидела, что его глаза заблестели, он мне стал рассказывать, что у него тоже маленькие дети… Но тут пришел их главный и оборвал: «Все, не раздражайте меня вашими просьбами!»»[239]

После штурма театра и гибели 130 заложников, большая часть из которых отравилась газом, Хакамада и другие депутаты из СПС настаивали на парламентском расследовании. Борис Немцов, еще один лидер СПС, надеялся, что такое расследование даст четкие ответы на три главных вопроса: Каким образом вооруженные бандиты оказались в центре Москвы? Насколько своевременной и полной была медицинская помощь освобожденным заложникам? Почему власти скрывают эту информацию?

29 октября, через несколько дней после штурма «Норд-Оста», Хакамада потребовала полноценного парламентского расследования трагедии. «Мы никого не обвиняем, но необходимо расследование — как государственное, в рамках уголовного дела, так и парламентское», — сказала она.[240]Но только 44 депутата из 441 поддержали ее требование. Лидер прокремлевской парламентской фракции Вячеслав Володин назвал предложение Хакамады «несвоевременным», заявив: «Любые параллельные шаги, предпринимаемые до официального завершения расследования причин и обстоятельств теракта, можно расценить лишь как повод для саморекламы и попытку заработать политические дивиденды на горе людей».[241]

Инициатива провалилась еще и потому, что ее не поддержало «Яблоко», еще одна демократическая фракция ГосДумы. 29 октября Путин пригласил лидера «Яблока» Григория Явлинского в Кремль и поблагодарил его за поддержку, оказанную властям во время событий на Дубровке: «Вы один из тех, кто принимал участие, сыграл весьма положительную роль и, в отличие от многих других, не делал себе из этого пиара».[242]

Тогда СПС решил сформировать собственную комиссию по расследованию. В течение нескольких дней комиссия опрашивала участников событий и экспертов. Результаты расследования были опубликованы 20 ноября — в основном они касались медицинских аспектов применения фентанила. Один из спасателей рассказывал: «Никто не предупредил нас о том, что мы внутри увидим. Мы просто знали, что там много пострадавших. О том, что там применялся газ и надо брать с собой какие-то средства индивидуальной защиты, нам, естественно, никто не сказал. Мы вынуждены были оценивать состояние пострадавших самостоятельно». В Заключении комиссии говорилось: «Основной причиной увеличения числа жертв среди спасенных в ходе штурма заложников стала халатность должностных лиц, которые отвечали за организацию первой помощи пострадавшим, их транспортировку в стационары, а также за общую координацию действий по спасению людей после штурма». В числе прочих причин гибели людей специалисты назвали неправильное положение тела пострадавших, а именно их размещение «в положении на спине (вместо положения на боку или на животе), что приводит к смерти от механической асфиксии в результате западания языка и аспирации».[243]

Власти открыли уголовное дело по факту теракта, где расследовалась подготовка террористами захвата заложников, но никаких попыток установить, правильно ли действовали спецслужбы и органы власти, предпринято не было. Родственники жертв теракта делали все возможное, чтобы выяснить, что же все-таки на самом деле произошло, но тщетно.

В попытке получить от государства хоть что-то они обратились в суды с исками о выплате компенсаций, но их обвинили в стремлении нажиться на трагедии. В конце концов, кроме компенсации стоимости личных вещей погибших родственников, им так и не удалось ничего добиться.

Павел Финогенов, брат которого умер от отравления газом, сказал Ирине Бороган в интервью: «Власть не делает ничего, чтобы дать нам хоть крупицу информации о том, почему погибли наши родные и кто в этом виноват».

Финогенов и еще несколько родственников жертв теракта обратились в Европейский суд по правам человека в Страсбурге. «Идет огромное давление со стороны высшей власти, администрации президента на прокуратуру и всех людей, вовлеченных в процесс расследования теракта, — рассказывал Финогенов. — Установка — не давать никакой информации».[244]

Родственники жертв «Норд-Оста» создали свою собственную комиссию. Вот к какому выводу они пришли: «Отсутствие беспристрастной правовой оценки действий спецслужб, организации и проведения спасательных работ, сокрытие важных для расследования фактов случившегося в «Норд-Осте», возможно, и привело к еще более страшной трагедии в Беслане».[245]