но удара почти не почувствовал. Не потому что Есуа как-то смягчила контакт с полом, а потому что слишком быстро и неожиданно все произошло.

Тарик оказался на одном уровне с Вейкатом, их взгляды встретились. На лице Латона ужас боролся с обиженным, почти детским удивлением: «Неужели это со мной⁈» Или даже: «А меня-то за что⁈» Потом глаза у него закатились, он дернулся и обмяк. Надо думать, Есуа его как-то вырубила. У нее в арсенале было много заклятий такого типа, причем умела она ими действовать быстро, как не сможет ни один маг-человек — тому надо все равно двигать руками или пальцами, хотя бы в астрал потянуться за приготовленной заранее плетенкой. Есуа этого не требовалось.

Нога Есуа в легком замшевом сапожке, расшитом бисером, — словно с выставки древних народных костюмов — пнула безжизненное тело. Латон Вейкат как минимум на голову превосходил Тарика ростом и тем более весом — все-таки не юноша-подросток, а взрослый мужчина. Однако легкий пинок Есуа заставил эту тушу отъехать прямиком к стене, будто тряпочную.

— Этот тебе подопытный экземпляр, — сказала она даже не презрительно, а спокойно и деловито, словно хозяйка, выбирающая, какого из двух петухов зарезать. — Можешь разобрать его на части, чтобы понять, как они тикают, и выпить досуха. А этого… — тут Тарик почувствовал, как уже его спеленутое тело заскользило ближе к экрану, — ты должен переписать.

«Что?!!»

Тарик попытался заорать, одновременно лихорадочно придумывая что-то умное, что заставит Есуа отменить ее слова, но ничего не вышло: и рот не открывался, точно его зажали чем-то, и мысли разбегались, как тараканы от включенного света. Он достаточно изучил Есуа за прошедшие годы, чтобы понимать: если она что-то решила, то переубедить ее можно только с позиции силы.

«Неужели я сейчас умру⁈ — тело сжалось от животного, неконтролируемого ужаса. Так страшно ему не было даже тогда, когда Есуа его похитила, и он очнулся в соляных пещерах под ее испытывающим взглядом. — Нет, не может быть, зачем она тогда спрашивала, доверяю ли я ей⁈ Так, стой, они что-то говорят…»

Сверху, над головой Тарика действительно звучал из экрана неживой голос.

— ЭтО дОлЖнА бЫтЬ тЫ. ЧеЛоВеК нЕ вЫдЕрЖиТ.

— Это не простой человек, а тренированный, плюс генетический склад у него такой, что он может пропускать большой объем энергии, — тем же спокойным, деловым и не допускающим сомнений тоном произнесла Есуа. — Его сестру из того же выводка Предатель использовал, чтобы выносить своих мерзких отпрысков-полукровок. Он — выдержит.

— ВрЯд Ли.

— А вы постарайтесь. Я же не зря вам две штуки добыла. В ваших интересах, чтобы он выжил. Без рабочих маяков я не смогу выполнить свою часть.

Драконья морда с экрана возразила; Есуа возразила снова. Тарик едва понимал аргументы и контраргументы; он пытался заставить себя слушать и думать, ругать размазней, но животный ужас не отпускал. Сквозь панический туман Тарик только и понял, что эти непонятные, похожие на драконов хрени — надо думать, из Нечистого измерения, потому что откуда еще они могли взяться! — хотят что-то записать в него. Информацию, бесы-демоны, все равно как он записывает что-то на магоимитационные плетенки рабочей станции. Мать-мать-мать. Он думал, что то, как ломает его Есуа каждый раз, превращая в полудракона — худшее, что с ним может случиться. Оказалось не так. Тело — это тело. Важная, но, в целом нехитрая подпорка и кислородное питание для мозга. Мозг — вот что самое ценное у Тарика.

Похоже, Есуа и дракон из другого измерения пришли к какому-то компромиссу, потому что Тарик вдруг увидел, как содрогнулся Латон Вейкат. Он забился, ужасно, но не так, словно пытался выбраться из невидимого кокона, а будто еще живая рыба, которую бросили на сковороду, не выпотрошив (Тарик однажды видел такое, совсем малышом, когда родители повезли их всех отдыхать на соседний с Ло-Саароном курорт). Глаза Вейката закатились, на губы полезло что-то бело-розовое, кожа на видимых Тарику местах — то есть на лице и кистях рук — сделалась красной, как помидор.

Все это происходило в полной тишине, только глухие удары тела о мраморный пол, шорох одежды и какой-то скрежет — может быть, это зубы Латона скрежетали. Потом фигура Латона резко поднялась, но, опять же, не своей силой, а будто вздернутая вверх невидимой удочкой — его руки и ноги не принимали в этом участия.

А затем…

Бесы-демоны, Тарик и не знал, что такое можно сделать с человеком!

Он теперь не видел верхней части тела Латона, только его ноги до бедер и кисти рук со спазматически искривленными, но не сжатыми пальцами. И вот у него на глазах кожа рук, начала вспухать багровыми пузырями, в которых виднелись тонкие ниточки сосудов — и лопнула, но кровь не полетела во все стороны. Вообще никуда не полетела, так и осталась висеть, повторяя контуры тела. Точно так же лопнули разом кожа, ткани, кости… ну, наверное. Вместо них в воздухе повисла разноцветная — в основном, в оттенках красного — крошка. А потом эта крошка поднялась вверх и, кажется, втянулась в экран. Тарик этого никак не мог видеть, но услышал чмокающий-булькающий звук, будто поверхность экрана и в самом деле была жидкой.

— ХоРоШо, — сказали сверху. — ЭтО вОзМоЖнО.

Что возможно — сделать с Тариком то же самое⁈ Переписать ему личность⁈

Нет! Нет! Нет! Боги-духи, он в них не верит, но, пожалуйста, пожалуйста…

Может быть, как-то можно ослабить магические путы? Пофиг, что он их не видит, маги чувствуют такие вещи, а Тарик столько работал с магией — ну, техномагией — что должен был он хоть немного чувствительности приобрести⁈

Главное, разлепить рот, а там он придумает какой-то довод для Есуа, чтобы…