Я стала убирать волосы и всяческими другими путями пыталась изменить свою внешность. Я не имела ничего против, если меня узнавали в других местах – например, в ресторане, где меня усаживали за лучший столик или приносили особо вкусный десерт. Или, скажем, когда на концерте мне давали пропуск за кулисы и приглашение на афтепати. Но бывали моменты, когда повышенное внимание становилось навязчивым и неприятным. В универсаме, например, люди буквально подходили вплотную и бесцеремонно разглядывали, что там лежит в моей тележке с продуктами, а то еще и начинали обсуждать мой рацион, будто меня тут нет. «Какое вам дело до того, что я ем?! – хотелось воскликнуть раздраженно. – Какое вам дело, во что я одеваюсь?!» Я понимала, что такое любопытство – неизбежная составляющая настигнувшей меня славы, но нередко мне хотелось превратиться в невидимку. Многое бы я отдала, чтобы иметь возможность пройти по магазину с распущенными волосами и полной тележкой без навязчивого внимания любопытных глаз.

Не знаю, как справлялся с этим Дэвид Боуи – звезда-легенда не только у себя в стране, но и во всем мире. Я брала интервью у него и его новой группы Tin Machine и не могла поверить, насколько естественно и непринужденно он вел себя. Будто слава не только не заставила его укрыться в скорлупу или ощетиниться, но, наоборот, раскрыла в нем лучшие черты, превратила его в сверкающий бриллиант.

– Рад снова видеть тебя, Джоанна, – сказал он, широко улыбаясь во все свое красивое лицо. Видно было, что он доволен своей жизнью и своей новой группой. Он с такой страстью относился к своей музыке и к тому, чтобы ее услышали как можно больше людей, что я решила помочь ему с контрактом на выпуск альбома Tin Machine II на одной из новых независимых фирм в Москве – SNC Records[136]. Боуи был счастлив, особенно, когда мне удалось договориться, что на русском релизе сохранится оригинальная обложка с четырьмя обнаженными мужскими фигурами.

– Вот молодчинка! – радостно воскликнул он, когда я поделилась с ним новостью.

С помощью своего приятеля Хауи из Sire Records с его многочисленными связями я стала брать интервью у западных звезд. Мне хотелось сделать из этих интервью регулярную телепрограмму. К тому времени у меня уже накопилось достаточно контактов с важными людьми на различных российских телеканалах. Все уже было совсем не так, как в старые времена, когда на встрече была только я и пара пожилых дядечек, каждые десять минут опрокидывавших рюмку водки «за успех предприятия». Теперь на важных постах сидели модные молодые ребята, и мне не приходилось выдавливать из себя улыбку, обжигаясь ненавистным алкоголем. Эти ребята всё прекрасно понимали, и с ними было легко обсуждать мое западное видение программы. Пожалуй, самым впечатляющим из них был Костя Эрнст, с которым я познакомилась, когда он работал еще на «Взгляде». Теперь же у него была своя собственная программа «Матадор». Высокий утонченный красавец с острым умом и особым обаянием, которое, как говорил мой отчим, дается человеку только от рождения. Уже тогда я понимала, что в один прекрасный день Костя станет очень важным человеком[137]. Он включил в свою программу какие-то мои вещи и помогал мне в моих разных теленачинаниях. А идею интервью с западными звездами он поддержал настолько, что даже принимал участие в монтаже этих интервью и сделал их регулярной рубрикой еженедельной программы «Музобоз».

В это же время Гарик Сукачёв пригласил меня принять участие в организованной им съемке клипа в студии SNC на песню Кинчева «Все это рок-н-ролл». Я была счастлива – в клипе были задействованы почти все важнейшие фигуры русского рока. Мне досталось всего три строчки – кроме подпевания хором, – но зато одна из них оказалась самой скандальной.

«Ну а мы, ну а мы педерасты!» – с энтузиазмом пела я слова, которые никто другой петь не захотел. Я тогда совершенно не понимала, что слово это, обозначающее гомосексуалистов, в русском языке было оскорбительным и почти неприличным. Даже сегодня, вспоминая об этом, мне становится не по себе. Знала бы я, что пою, ни за что не согласилась бы.

В клипе снималась вся напрочь отвязная банда негодяев: Гарик, Кинчев, Шевчук, Бутусов, Галанин, Шахрин, Скляр, гитарист «Алисы» Игорь «Чума» Чумичкин, а также гитарист и барабанщик «Бригады С». На фоне оранжево-красной стены мы двигались, раскачивались, танцевали – в общем, вытворяли все, что нам приходило на ум для выражения своих чувств. Я танцевала и спела строчку вместе с Шахриным, вписавшись в его умиротворенно-спокойное расположение духа. Возникшая между нами всеми органичная связь способна была потрясти космос. Было совершенно очевидно, что все эти музыканты относятся друг к другу с огромным уважением и любовью. Я полностью погрузилась в эту любовь и больше всего хотела, чтобы день этот продолжался бесконечно.

Веселье-таки продолжилось! 16 мая 1992 года «Бригада С» организовала концерт, который так и назвали в честь песни Кинчева – «Все это рок-н-ролл», и в нем должна была принять участие вся банда из видеоклипа. В честь концерта выпустили даже специальную футболку с нашими лицами. Свою я храню до сих пор.

Проходил концерт во Дворце спорта «Крылья Советов» в Москве, в зале на 5600 мест. Обе песни, в которых я была задействована, относились к числу моих самых любимых. Сначала я спела с Гариком Сукачёвым песню Have You Ever Seen the Rain? группы Creedence Clearwater Revival. Голос Гарика, как меч, пронзал весь огромный зал, пробивал кожу и продирал зрителей до самых костей. На мне была купленная в Англии майка с белыми черепами и надписью FUCK CENSORSHIP. Осознание того, что именно в этой майке меня снимают и покажут в «Программе А» российского телевидения, придавало мне особое воодушевление. На американское телевидение в такой майке меня никогда бы не пустили, и в собственных глазах я выглядела настоящим бунтарем. Прыгая по сцене и облокачиваясь на Гарика, я чувствовала – это мое, это то, где я хочу быть и что я хочу делать.

В финале концерта прозвучала, само собой разумеется, «Все это рок-н-ролл». С первых же аккордов толпа ринулась к сцене, взмывая вверх руки с бенгальскими огнями. Даже сейчас, когда я смотрю видеозапись этого концерта, кровь у меня вскипает от исходившей в тот вечер со сцены энергии.

– Это, возможно, была последняя настоящая рок-н-ролльная акция с точки зрения того неподдельного братства, которое царило на концерте, – сказал ведущий «Программы А» Сергей Антипов. Для нас всех на сцене в тот вечер и на самом деле «все было рок-н-ролл!»

«Чистая жизнь – хорошая жизнь», – всячески проповедовала я в своих интервью в связи с фестивалем «Рок чистой воды», но русские начинали понимать, что чистая жизнь еще и дорогая жизнь.

После первого воодушевления гласностью и началом капитализма россиян, как обухом по голове, настигла жестокая правда – с них теперь будут брать реальную плату за пользование электроэнергией и водой. До сих пор все это стоило копейки, но выяснилось, что свобода, как и все остальное, имеет свою цену. Цена эта теперь для многих и многих становилась тяжелой обузой.