– Зачем? – Она упала обратно на стул, чуть не плача. – Дурак… Все было бы проще…

Поверила.

– Кстати, лучше не карты раскрывать, а душу, – заметил я. – Эффект прочней.

– Насчет карт еще поговорим, – усмехнулся Эйнштейн. – А пока начнем, что ли. Давайте с меня, я подам положительный пример…

Мы втроем сидели за столиком в ресторане на первом этаже. Остальные члены команды отдыхали в холле, по другую сторону стеклянной стены, – жрали брикеты, расслаблялись в мягких креслах после столь долгого и опасного дня. Эйнштейн увел нас троих для решительного, как он выразился, разговора. Очень бы хотелось, как запланировано, отправиться в путь завтра с рассветом, сказал он. Отправиться, не думая о том, кто идет у тебя за спиной. Но…

Зачем мы здесь, что нас соединило вместе? Без ответа на этот вопрос невозможно двигаться дальше.

У каждого свой интерес, давил Эйнштейн, и пришло время понять какой. Мы ведь не куда-нибудь собрались, не хабар в Большой Помойке собираем! «Душевая», кто бы что ни думал, это не цель, а средство для достижения других, более важных целей. И если с Пэном (со мной то есть) кристальная ясность, то мы с уважаемой Горгоной достигли такого градуса непонимания, что это становится опасным. Как мне вести группу, спросил ее Эйнштейн, если за спиной – ты со своим бандитом, а зачем, собственно, ты у меня за спиной, я понятия не имею.

Я был совершенно с ним согласен, правда, с единственным дополнением: все то же самое нужно было адресовать также и Эйнштейну. Но преамбула к разговору получилась хорошая. Усадив нас за столик, он раздал жратву – и понеслось…

Питались мы спецназовскими белковыми брикетами со всевозможными вкусами, от овощного рагу до мороженого Movenpick. Еда сверхкалорийная, чтобы насытиться, хватает буквально нескольких крошек. Практически эльфийский хлеб. Съел – и порядок, как долбят настырные янки в своей рекламе. Эйнштейн не пожадничал, всем раздал чудо-пищу, не разделяя на своих и пришлых. Горгона-то, естественно, пустой шла по Зоне, не запаслись они с Лопатой даже водой. Спрашивается, и кто после этого дебил?

…Сити – это бизнес-квартал в Старом Хармонте. Ну, не совсем квартал, конечно, а небольшой такой райончик, застроенный типичными офисными зданиями 50-х и 60-х годов. Пять-семь этажей, стекло и бетон, классика жанра. В глаза бросается полное отсутствие балконов. А также большие, просто огромные окна – как признак состоятельности и успеха.

Еще характерная черта: световые окна практически на всех крышах. Они как слуховые, только стеклянные. Выстроились рядами, из-за них крыши выглядят веселенькими, кружевными. Но это ладно…

Квартал исхожен сталкерами, так что инопланетных погремушек почти не попадается. К тому же, как правильно заметил Эйнштейн, грабить Большую Помойку – не наша цель. Дошли мы без приключений: старые ловушки все на месте, а новых, слава Богу, по пути не прибавилось. Что касается Скарабея, то ему быстро полегчало, он попросился с рук Лопаты и пошел своим ходом… Я не к тому, что это была легкая прогулка, просто рассказывать нечего.

Когда попали в Сити, уже стемнело, и Эйнштейн решил где-нибудь здесь заночевать. Необходимости геройствовать, делая ночные марши, он не видел.

Выбрали длинное, в пять этажей здание, соединенное галереей с таким же его двойником. (Нравятся боссу галереи, что ли?) Дом этот нависал над первым этажом: типа ты заходишь внутрь, под козырек, но над головой уже второй этаж, который поддерживают колонны. В те годы это было модно: вместо первого этажа – открытое пространство, продолжение улицы. Тоже признак достатка и внушительности.

Вошли через стеклянную проходную, где когда-то дежурил охранник.

Проверили первый этаж на предмет ловушек, тут и разместились. Место для ночлега не хуже других, выше подниматься не было смысла. Кресла глубокие, утонуть и не всплыть, на столиках – глянцевые журналы и прочая пресса. Автоматы по продаже сигарет, шоколадок, чипсов. Музыкальный автомат. Бар для посетителей, за баром – ресторан. Гардероб, вход в конференц-зал… Если сможешь представить, что все эти пространства полны людей и залиты ярким светом, что автоматы работают, а пресса свежая, то уйти не захочешь.

Я обнаружил комнату охраны (для тех, кто оставался на ночь дежурить), в ней – соблазнительную лежанку и воскликнул: «Чур, мое!» Возражений не последовало.

Лифты не фурычили, естественно. Рядом был проход на лестницу. Но кроме этой, обычной, в центре холла красовалась и вторая лестница – широкая винтовая, пронзающая все этажи. Она выполняла функцию парадной, была важным элементом роскоши и показухи. Судя по всему, в этом конкретном здании обретались когда-то богатые компании. Внутри круга, ограниченного парадной лестницей, висела сквозная длинная люстра – тоже через все этажи.

Но все эти виды заинтересовали меня одного – из-за любви к интерьерам и вообще к архитектуре, перешедшей от мамы. Так тупо расходовать фонари никому больше не пришло в голову. Стемнело уже основательно, товарищи мои располагались кто где. «Отмычек» уложили прямо на кафельный пол, а они, счастливые, только щерились в ответ. Лопата, жлоб поганый, готовил лежбище для двоих.

Потом принялись ужинать, и Эйнштейн, пользуясь случаем, пригласил меня с Горгоной посидеть за уютным отдельным столиком в темном, мертвом ресторане. Стряхнув с кресел и со столешницы пыль десятилетий. Возле окна с видом на мертвый квартал…

– Итак, коллеги, что же я от вас скрываю? – риторически вопросил он. – Да ничего такого, что достойно интриги, даже неловко говорить. В Хармонте готовятся погромы – вроде тех, какие были в других Зонах. Например, в чернобыльской пятнадцать лет назад, твоя мать, Питер, их застала. Погромы направлены, понятно, против «детей сталкеров».

– Отец их застал, почему мама? – поправил я.

– Марина вроде бы тоже… хотя, извини, могу ошибаться. Ситуацию взорвут в ближайшие дни, через два-три. Ладно бы инициатива исходила от наших ультрас, от твоего, Пэн, лучшего друга Зиг Хайля и других джентльменов и кабальерос. Власти с этой публикой легко бы справились, весовые категории несравнимы. Нет, решение принято холодными и расчетливыми мозгами, а все эти отморозки – только инструменты, как оно обычно и бывает. То есть официальная власть стоит в сторонке и курит, а невидимая принимает в преступлении непосредственное участие как организатор и, боюсь, как исполнитель тоже. И вот моя цель, ребятки, спасти мутантов, этих невинных младенцев Зоны. В том числе вас. Скажу больше, это мой долг.

– Откуда инфа? – резко кинула Горгона. – Про погромы?

– Служебное положение имеет свои преимущества. Обойти руководство «Детского сада» в такой масштабной операции можно, но смысла нет. Мне поступило прозрачное предложение, на которое я, разумеется, согласился… А что, попытка уничтожить часть наших «образцов» тебя не убеждает?

– Я тоже знаю, что будет заваруха. Начнется послезавтра.

– Вот как? Ну, поделишься в свой черед…

– Короче, от кого предложение? – перебил я их, потому что вопрос этот – «кто виноват» – имел для меня отнюдь не академический интерес.